Владислав Куликов - Совсем другая жизнь

— Какими судьбами? — радостно спросил журналист.

— Легкое ранение.

«Вот кто мне поможет! — подумал Ветров. — Какой там Толочко! Мы с Джамшедом всем покажем, где раки зимуют!»

— Джамшед, нужна твоя помощь, — произнес он заговорщическим тоном. — Помнишь, ты рассказывал о генерале Усмоне?

— И что?

— Ты видел его?

Джамшед согласно кивнул. Но мускулы его лица напряглись.

— А Толочко встречал?

— Да. Он прилетал на Ванч. Я видел, как они с Усмоном обнимались, потом вместе ели барана.

— Я собираюсь опубликовать некоторые факты.

— Где, в своем «позоре»?

— Нет, в серьезных изданиях. Ты мог бы мне помочь?

— Чем?

— Я напишу, как во время боев к бандитам летали вертолеты. А ты подтвердишь. Подпишешься как свидетель.

— Ты что, сумасшедший? — Джамшед отрицательно покачал головой.

— Нет, Джамшед. Информация будет самой безобидной, чего ты боишься?

— Я могу рассказать и больше. Я сам видел, как в вертолеты миротворцев грузили наркотики. Но ничего подписывать не стану. У меня в Таджикистане семья — жена и дочь. Поэтому на авантюры я не пойду.

Убеждать его было бесполезно. Джамшед не боялся показаться трусом. Потому что здравомыслие — не трусость.

«Видимо, есть разница между мужеством солдата и мужеством гражданина», — рассуждал Ветров, возвращаясь из госпиталя. На прощание они с Джамшедом довольно холодно пожали руки, но сделали вид, что не обиделись друг на друга.

«В бою легче, — думал Андрей. — Остаться гражданином сложнее…»

На самом деле он был все-таки обижен на Джамшеда. Чтобы хоть как-то утешить себя, Ветров позвонил Граниту. Тот обрадовался звонку.

— A-а, братишка, молодец, что позвонил. Я как раз собирался обедать, так что угощаю.

Они договорились встретиться через полчаса в баре «Восточный». Внутри бара был веселый полумрак, разгоняемый цветомузыкой. В центре круга танцевали девушки легкого поведения, Андрей почти всех их знал — был в этом заведении частым гостем. Потому поприветствовал девчат. В ответ они предложили присоединиться к ним. Но Ветров сказал, что забыл дома кредитную карточку и сейчас сам не прочь чем-нибудь подзаработать.

Гранит сидел в кабинке. Увидев Андрея, он приветливо улыбнулся и протянул руку. На столе стояли пятизвездочный коньяк, икра, осетрина…

Глядя на дорогие яства, Ветров тоже почувствовал себя крутым. «Вот, сижу с солидным человеком, обсуждаю очень серьезные вещи. (А несколько дней назад этот человек подкинул мне десять штук баксов, красота!)»

А еще Ветров подумал, что не смог бы накрыть такой богатый стол даже в день получки. «А Гранит ведь тоже выпускник ДВОКУ. Значит, чему-то хорошему нас все-таки в училище учили. Может, зря я спал на лекциях?» — отметил он.

— Девушку, которая была с тобой, зовут Антонина? — как бы между прочим поинтересовался Гранит. У Ветрова отвисла челюсть.

— Откуда ты знаешь?

— Она работает у нас. У нее был роман с Дровосеком. Сейчас вроде бы расстались. Так ее Летун домогается.

— Кто?! — Ветров не понял, кто кого домогается, но почувствовал острый приступ ревности.

— Летун — начальник Антонины.

— Это имя или фамилия?

— Можешь считать это оперативным псевдонимом. Оплетчик, командир отдельной эскадрильи.

— А Дровосек?

— Это тоже псевдоним. Его имя — Александр Игнатьев, подполковник ГРУ. Но тебе лучше сразу же о нем забыть.

— А ты тогда кто?

— Я тоже офицер Главного разведывательного управления. — Гранит вздохнул. — Так что все очень серьезно, братишка…

Неизвестный с тоской отметил, как много он знает про еще одного незнакомого человека…

Гранит Усс всю жизнь мечтал служить в военной разведке. Именно в военной, а не в КГБ.

О Главном разведывательном управлении Генштаба он узнал от отца, вечного майора, начальника автошколы ДОСААФ. В их семье, начиная с Гражданской войны, все мужчины были военными. Традиция пошла с какого-то прадеда, знатного рубаки из Первой конной армии. Основатель династии достиг высоких постов в Рабоче-крестьянской Красной армии, но пал смертью храбрых во время конфликта на КВЖД, чем, вполне возможно, спас себя (и всю семью) от сталинских лагерей.

Его сын получил звание генерал-майора в мае сорок первого года. А в декабре был убит шальным осколком на командном пункте дивизии. Остальные мужчины рода умирали в своих постелях, но выше «почетного» подполковника (когда звание присваивается при увольнении на пенсию) не дослуживались.

Дед Усса закончил службу военным комиссаром в каком-то богом забытом райцентре. Отец же грезил Военно-дипломатической академией (это учебное заведение, готовящее кадры для ГРУ, принимает только офицеров, прослуживших некоторый срок в армии и прошедших строгий отбор). Но в итоге стал начальником автошколы, а свою мечту завещал сыну.

У майора Усса-старшего было два пути из автошколы ДОСААФ: на пенсию и в могилу. Он ушел в могилу через день после выпуска сына из военного училища. Крепко выпил, и прихватило сердце. Так что первый офицерский отпуск Гранита прошел в трауре.

Гранит еще мальчишкой, слушая разговоры отца, поклялся, что станет офицером ГРУ. Во что бы то ни стало.

Чтобы поступить в ДВОКУ (в котором учились отец и дед), Гранит стал заниматься пятиборьем. А в училище он узнал, что в Военно-дипломатическую академию легче поступить из разведбата, а еще лучше — из спецназа ГРУ. Туда же берут только тех, кто занимался единоборствами.

Курсант Усс стал самостоятельно заниматься боксом, изредка консультируясь у настоящих боксеров. Все закончилось трагедией.

Время от времени в училище устраивались поединки (не без правил, естественно). На сцене клуба натягивали канаты, огораживая импровизированный ринг, на котором двенадцать боксеров дрались за кубок ДВОКУ.

Так вышло, что биться за свою роту выставили Гранита. Он не хотел и даже боялся. В первом поединке против Усса должен был драться кандидат в мастера спорта по боксу. Гранит тогда перепугался не на шутку. «Да вы что, он же убьет меня!» — шептал он своим секундантам, выталкивавшим его на ринг.

Противник был чуть пониже ростом и поуже в плечах, но это был сгусток энергии. Кулаки летали со скоростью лопастей вентилятора. Ноги — как пружинки. С первых же секунд поединка удары градом посыпались на Гранита. Голова зазвенела, нос распух, а после меткого удара в переносицу на глазах появились слезы. Гранит же хоть и бил, но никак не мог попасть в подвижную, все время исчезающую из виду голову соперника…

«Какой юркий», — думал, задыхаясь, Усс. Он мечтал лишь дотерпеть до конца раунда, а там — заставить секундантов выбросить полотенце.

Но в перерыве к Уссу пробрался командир батальона, двухметровый подполковник, учившийся в одном взводе с отцом Гранита. Комбат поспорил с комбатом противника на ящик коньяка, что его паренек победит. Видя, как складывается поединок, разозлился не на шутку.