Сергей Яковлев - Драйверы

Могли, могли быть нежелательные пересечения, ведь в принципе мир спецслужб не очень-то и большой, все, образно говоря, в одном котле варятся. Шанс пересечения хоть и незначительный, но был. Правда, «наверху», в руководстве уже как бы решили поставить Логинова на «Факел», но там ведь не несут персональной ответственности за работу и не могут вникать во все тонкости, верно? Так что последнее слово оставалось за главным координатором — Бельковым.

Исключить риск, убрать с группы Логинова? Нет, это не выход — спецгруппа без Логинова многое потеряет. Он ее создал, скрупулезно из многих сотен офицеров отбирал каждого человека, натаскивал, воспитывал… «Придется оставить Гену», — решил наконец Бельков.

— Так в чем же все-таки проблема? — в упор спросил Логинов.

— Проблемы нет — есть ты. Понимаешь, операция международная. Американцы, англичане, немцы — и еще, наверное, с десяток. Могут тебя, как «Майкла», засечь. В Африке, в Чили, да и в Перу в восемьдесят седьмом не обошлось без битья посуды. Ты как раз там тогда работал. Помнишь?.. — Логинов промолчал. — Вот и там еще не забыли, тоже хорошо помнят лихие наши дела, — констатировал Бельков. И по его тону было непонятно: то ли он сожалеет о том, что помнят в Африке, в Чили и Перу о славных подвигах диверсантов и разведчиков ГРУ, то ли о том, что сейчас настали такие времена, когда нельзя напомнить. — Хоть ты у нас и невыездной уже, но все же…

В «Аквариуме» все офицеры-разведчики делились на две категории: «выездных», то есть офицеров, входивших в состав активно действующей зарубежной резидентуры — как легальной, работающей под дипломатической «крышей», так и нелегальной, и «невыездных» — разведчиков, которым в силу тех или иных причин работа за кордоном была противопоказана.

— Да, невыездной я уже, — согласился полковник. — Вашими молитвами…

— Ты прекрасно знаешь, что я к этому ни в малой степени непричастен. И генерал-лейтенант тоже, — Бельков имел в виду их непосредственного начальника генерал-лейтенанта Захарова. — Сложилось так. А если точнее — сам виноват, нарвался. И давай не будем сейчас об этом. В общем, придется работать рука об руку с прежними врагами. Сам понимаешь — среди них тоже будут разные специалисты. Если хоть какие-то твои следы в их контрразведке остались…

— Так я же не засвеченный, — возразил Логинов. — Нигде я следов не оставил… И «крышей» моей бельгийской, слава Богу, ни до, ни после их контрразведка не интересовалась. Будь иначе — мы бы об этом знали. А уж к тем операциям я и вовсе ни сном, ни духом.

— Еще бы — не командирское это дело с автоматом бегать и гранатами кидаться. Конечно, конечно, «ни сном, ни духом» — за исключением того, что ты был их координатором, — с легкой иронией напомнил генерал-майор.

— Леонид Михайлович, в нашей организации вроде бы еще не «течет»? Или я не прав?

— Вроде бы не течет… Пока.

— Ну, в таком случае я перед западниками чист, как младенец. Да и у нас о тех операциях могут знать не более трех-пяти человек, — несколько более жестче, чем следовало бы, сказал Логинов. — А там… Слава Богу, там я отработал чисто.

Словом «там» Логинов-Майкл намекал Белькову на не совсем удачную операцию, проведенную отделом несколько лет назад здесь, в России.

В результате реализации этой операции одному из главных фигурантов удалось выскользнуть из расставленной людьми Логинова ловушки на Запад. И не без помощи людей КГБ. Того еще, союзного. Причем, несмотря на то, что на «разборе полетов» после операции было доказано, что спецгруппа под руководством Логинова ошибок не совершила и не совсем удачный финал — не вина исполнителей, он сам себя судил строже.

Это было еще при социализме. А чуть позже, после прихода к власти «демократов», ускользнувший фигурант вновь объявился в Москве. И не просто объявился, но и занял значительный пост в президентской администрации.

Поднял голову, гад, зашевелился.

Пришлось Логинову «подчищать хвосты», прибираться…

Прибраться-то прибрался, но — без официальной санкции. В стратегической армейской разведке, в КГБ, да и вообще — в любых спецслужбах, так называемая «авторизованная активность», мягко говоря, не поощряется.

Не поощрили и Логинова — был наказан полковник трехгодичной ссылкой в Сибирь. Хоть и без кандалов и не на рудники, но все же…

— А в ближайшем будущем, насколько я догадываюсь, — продолжил Геннадий Алексеевич, — спецкомандировок за кордон для меня не предвидится. Похоже, как «Майкл» я уже вышел в тираж. Так что, думаю — никакая это не проблема.

— Считаешь так? Ну, ладно, — вздохнул Бельков. — Так что ты знаешь о плутонии-239?

— Почти ничего, так — на уровне школьного курса физики. И как это все называется?

— «Имедженси»… Критическое состояние. Очень серьезная проблема и, полагаю, работа будет жесткая, вероятно, с ликвидацией многих, если не всех, фигурантов.

— Лихо. А в правовом плане как?

— А никак, — ответил Бельков. — Пока никак. Этот вопрос еще не решен. Думаю, создадут какой-нибудь закрытый международный суд, типа военного трибунала. Во всяком случае, формально все будет выглядеть законно. Но это — не твоя проблема. В любом случае, с юридической точки зрения ты и твои люди будете работать, как всегда. Операция международная, под эгидой ООН, центр — в Лозанне, но патронаж, как повелось в последнее время, американский. Лэнгли… — генерал-майор на несколько секунд замолчал. — Дожили! Не нравится мне это, Гена.

— Что тут может нравиться? — искренне удивился Логинов. — Бардак-с, господин генерал. А что делать?

— Не называй меня господином… Ишь, нашел «господина»!

— Я пошутил, — улхмыльнулся Логинов.

— Не смешно… Всю жизнь я был «товарищем», им и умру. И нечего… Старую собаку не выучишь новым фокусам. Ладно… — генерал еще плеснул в бокалы сухого вина.

— А относительно патронажа цэрэушников в этой операции ты, конечно, прав: бардак в чистом виде. Непрерывная херня идет. То одно, то другое… И ничего не поделаешь. Не в наших силах что-нибудь изменить. Вот сейчас твою группу подключают!.. Ничего не скажешь — сильный ход! Но… Это же все равно, что команду из высшей лиги в районный турнир включить, — Бельков вздохнул, вероятно, представив свой любимый «Спартак», играющий с подростками и переростками на стадионе какого-нибудь жиромясокомбината.

Машину и гараж проиграл! Просадил! Профу-фукал!

Это, конечно, — поступок. За это или морду бьют, или уважают. Ай да Борька! Это, пожалуй, похлеще будет, чем за ночь в поезде от Ленинграда до Москвы все отпускные в преферанс спустить, как в тот раз.