Сергей Яковлев - Драйверы

В первый момент у меня — как это говорят: в зобу дыханье сперло? У меня точно — сперло. В зобу, или в другом месте. Но ненадолго и быстро отпустило — что с него взять, с идиота малахольного? В принципе-то действительно: и машина его, и гараж тоже. Конечно, жалко немного…

Да какое, к черту — немного?! Очень даже жалко! Лучше бы я тогда, год назад, все на Веру оформил, на жену Борькину. Моя Лида, после того как я ей все толково и убедительно разобъяснил о машине и гараже, так и думала, что я на Веру все перевел. Но я вот — оплошал, неудобно как-то стало Боба обижать.

А зря между прочим, очень даже зря.

Но ведь клялся и божился, зарок давал — не играть! Да, дела… И как его только Верка терпит?

У нас с Лидой тогда, когда вся эта катавасия с пожарами и стрельбой более-менее благополучно закончилась, что-то вроде легкого помешательства в головах произошло. Еще бы: сразу столько денег — тридцать пять тысяч! И новая квартира! А Боб, которому в результате моих сугубо личных заморочек бандитская пуля четвертинку уха оттяпала — а могла и в лобешник запросто попасть! — уже давно на мою уникальную таратайку цыганским своим глазом косил и языком цокал.

А мы с ним с детства, с трех лет — роднее брата. Ну, кто же мог знать, что он опять за старое возьмется, гад ползучий? Гнида. Плоская. Ну, да ладно, как говорится — умерла, так умерла. Тем более, что по телефону ему даже по уху трубкой настучать нельзя. Хотя следовало бы.

— Рассказывай, дефективный.

— И рассказывать-то особо нечего. Как-то все по-дурацки, Витя, получилось. Не знаю — что на меня нашло? Понимаешь, совершенно случайно заглянул в одно заведение на огонек — действительно придурок — ну и… И в кармане-то всего полторы сотни было, рублей. Представляешь? Полтинник с меня там только за вход содрали. А остальное, последнюю стошку, я проиграл за пять минут. Ну, а потом — сам знаешь, как это бывает…

Я не знал, но догадывался.

— Ну, завелся я, а дальше — понеслось дерьмо по трубам, — продолжил Борька. — Казино, видите ли, мать их. Все такие башлевые ходят. Новые русские, мать их… А игра — это ведь только игра. Для игры неважно, новый ты или старый. Правда?

— Не совсем так, Боря. Тут ты не прав…

— Прав, прав! — Боб был непоколебим. — Фортуне без разницы — много у тебя денег или мало. Ух, думаю, паразиты, кровососы вредные, — задам я вам шороху. Повизжите у меня тонким визгом. Урою! А денег-то уже и нет! Прокол. Ну, я прямо из этого заведения связался с одним знакомым… Но — вот сервис, Витя, этого не отнимешь. Мальчонки в смокингах, из местной обслуги, сотовый телефон мне принесли — у них там других нет, у всех только «трубки». Девчурки-чаровницы — глаз не оторвешь — шампузею, шоколад подносят, с улыбочками.

— Ты бы в цирк лучше сходил, или в зоопарк. Гад.

— Не лайся, аки пес. В общем, связался я по их мобильному с одним старым приятелем, который глаз на. твою машину давно положил. Ты не знаешь его — охотник, рыбак, хороший парень и всегда при деньгах.

— Если людскую хорошесть по этим критериям определять, я — плохой. Даже очень. Да и ты, дубина, — не лучше.

— Ладно. Это я так, к слову. В общем, Витя, не отходя от кассы, втюхал я твой «уазик», не торгуясь, вместе с гаражом за две «тонны». Деньги немалые…

— За сколько?! — я прямо завизжал в трубку. — Да сейчас один гараж столько стоит. Да еще машина с такими «наворотами» — не меньше двух! Ты же сам ее всю делал! Там одни диски с резиной — баксов за четыреста можно было продать. А коробка, а движок?! Вот сволочуга-то. Ты же даром какому-то прохвосту отдал и гараж, и машину!

— Ну, чего теперь говорить: можно, нельзя…

По мере излияния на меня своей леденящей душу приключенческой повести, этот маньяк все больше и больше оживлялся и мои стенанья как бы пропускал мимо ушей.

— Он, приятель этот, деньги мне прямо туда, в казино, и привез. Я ему — расписку…

— Да он же тебя вдвое обжулил, он тебя попросту кинул, как простого лоха!

— Я тебе все по-человечески, а ты лаешься, — снова глубокий коровий вздох. — Эх, Витюха, все я понимаю! Но уже ничего назад не вернешь, не переиграешь. Как в шахматах: взялся — ходи. Ну, и потом — беспокойство тоже чего-то стоит. Ему в двенадцать ночи пришлось мне эти деньги через весь город тащить. Тоже риск, согласись.

— Урод! Да за полторы тысячи — а именно столько он и поимел с тебя — можно ползком на брюхе через весь город проползти. Да за эти деньги я бы Обводный канал вброд перешел…

— Почему вброд?

— Я плавать не умею. Крепко он тебя наказал.

— Не наказал, не наказал… Мне его даже уговаривать пришлось, Витя.

— Добрый человек?

— Ну, я немного продешевил, конечно, но очень уж деньги нужны были. Говорю же — нашло, завелся.

— Сволочь…

— Однообразен ты, Витька. Я ведь могу обидеться и не рассказывать.

— Давай, давай… Гони картину дальше. — Борька помолчал.

— Ну, взял я этих — фишек, а потом… Знаешь, бывает так — как зомби, как робот — все ставлю и ставлю. Раз — на черное, раз — на красное, и все мимо. В общем, долго рассказывать. Три раза подряд «зеро» выпадало. Представляешь? Мне один чувак там сказал, что такое раз в тридцать лет, не чаще, случается, — Борька еще повздыхал в трубку. — Не повезло мне, Витя. Все проиграл. До последнего цента. Домой под утро на развозке автобусной добирался, сигареты у мужиков стрелял.

— Вот почему ты от меня последнее время активно терялся, паразит.

— Отчасти… Но это уже давно было, еще в том месяце. А сейчас зима, и как назло — заказов на ремонт машин мало, клиентов тоже, ну и денег — соответственно. Не шуршат шуршавчики. Да и вообще — нашу лавочку менты прикрыли. Налоговая наехала, и все разбежались, как тараканы.

Борька работал в какой-то полуподпольной шараге на ремонте иномарок.

— Сам понимаешь — сразу же и семейные заморочки начались. Веруня вдруг ни с того ни с сего грызть начала. И грызет, и грызет… Хоть бы пластинку сменила, а то — все одно и тоже… Я уже в таксопарк хотел идти устраиваться, или на автобус. Потом вот на эту халтуру подписался — в Кирилловском дом конопатить, но — увы… — Он опять замолчал, но даже по его молчанию я понял, что человек осознал и переживает. А возможно, и утешения от меня ждет. Я утешил.

— Падла ты, Борька, бацильная! У меня даже слов приличных для тебя нет. Ты когда-нибудь доиграешься, гад, — действительно выгонит тебя Верка и правильно сделает. Потом я еще добавил, тонко так намекнул дубине этой, что мало кому удавалось успешно эксплуатировать собственное слабоумие, а если вдруг где-нибудь объявят конкурс мудаков, то он там займет второе место.

— Почему не первое? — уныло поинтересовался Борис Евгеньевич.

— Потому что — мудак в квадрате, эм — два. Понимаешь?