Кирилл Шелестов - Побег

— Ух ты! — выдохнул Гриша Лапушкин. — Называется, попили водочки.

Новость их ошеломила. В комнате повисла тишина.

— Кого сдала? — нервно спросила Полушкина.

— Всех, — повторил Виктор. — И тебя в том числе.

— Вот гадина! — всплеснула та руками. — Да что ж я ей плохого сделала?!

— Значит, сломали ее все-таки, — откликнулся Матросов.

— Угрожали, наверное, — высказалась Ира Саблина. — Тюрьмой припугнули, она и не выдержала.

Я обратил внимание на то, что никто из них, кроме Полушкиной, не произнес ни слова в осуждение Кабанковой. Это означало, что, ставя себя на ее место, они допускали, что поступят так же. Виктор со стуком положил шар на стол.

— Страшно-то как! — вдруг вырвалось у Полушкиной. Она зябко повела плечами: — Я вам честно говорю, Виктор Эдуардович: боюсь до смерти! На любой шорох вздрагиваю, таблетки начала пить успокаивающие. Меня на собеседование муж с дочерью под руки вели. И ждали прямо у дверей.

— На какое собеседование? — бесцветным голосом спросил Савицкий, до этого хранивший молчание.

Она запнулась и бросила смущенный взгляд на Мат-росова.

— На какое собеседование? — обратился Савицкий к Матросову.

Матросов завозился.

— Ну, видите ли, они, кроме допросов, приглашают наших людей на неформальный, так сказать, разговор, — неохотно промямлил он. — Встречаются с ними не в здании налоговой полиции, а в других местах. Ну, и так сказать, обрабатывают. Предлагают сотрудничество.

— Почему мы об этом ничего не знаем? — вскинулся Виктор.

— Это уж не ко мне вопрос! — оправдываясь, затараторила Полушкина. Меня как позвали, я сразу Кабанко-вой стала звонить, в тот же вечер. А ее нет. Я тогда — к Матросову, все же он у нас по этим делам главный. Он говорит, сходи, пообщайся, вреда не будет.

— Зачем ты ее туда отправил?! — рявкнул Виктор. — Ты же сам твердил, что все встречи проходят только в присутствии наших адвокатов!

— Но тут ведь особый случай, — заблеял Матросов, пряча глаза. — Не официальный допрос. Я действительно подумал, что так получится полезнее. Чтобы разузнать, куда они клонят. Нам же важно понимать их замыслы. Я просто не успел вам доложить. Это буквально вчера случилось!

— Позавчера! — сердито поправила Полушкина. — Я каждый день считаю.

— Вы тоже были на собеседовании? — невозмутимо спросил Савицкий у Матросова.

— Я? — переспросил Матросов в полном замешательстве. — То есть вы насчет меня спрашиваете? — он сцепил и разжал толстые пальцы на коленях. — Ну, в общем да. Так получилось.

Мы с Виктором переглянулись. Становилось очевидно, что ситуация выходит из-под контроля, причем с пугающей скоростью. Самые осведомленные из наших директоров уже давали против нас показания. Другие бегали за нашей спиной на сепаратные переговоры с налоговой полицией. Если это было начало, то что нас ждало дальше? Виктор посерел.

— Кто еще был на собеседовании? — мрачно спросил он.

Коркин, Гриша и Саблина подавленно молчали.

— Нас пока не трогали, — ответил за всех Гриша, ероша свои и без того непокорные волосы.

Виктор повернулся к Матросову и Полушкиной:

— Что они от вас хотели?

— Явку с повинной, что же еще! — фыркнула Полушкина. — Встречу мне назначили в какой-то шараге, в научном институте, что ли. Короче, на улице Дзержинского, такое бурое здание, знаете? Я еще удивилась, думаю, почему там? Раза два переспрашивала. Номер кабинета сказали. Я захожу, там мужчина сидит. Удостоверение мне показал. Я, правда, со страху ничего не запомнила: ни фамилию, ни должность. Поначалу он вежливо держался, на «вы» разговаривал. Про работу в основном расспрашивал, и все больше с ехидством. Как же вы, мол, служите наемным сотрудником, когда у вас собственные фирмы имеются? Не трудно, дескать, совмещать? И зачем же вы тут за гроши вкалываете, если в ваших фирмах такие деньги крутятся? Чай, вы миллиардерша подпольная. Где же вы свои деньжищи закапываете? И все прочее в таком же духе. И вот сыплет он эти свои вопросики вроде как со смехом. А я сижу перед ним ни жива, ни мертва, боюсь рот открыть!

Она прерывисто вздохнула, заново переживая эту сцену.

— Ну, и что же ты ему отвечала?! — не вытерпела Ира Саблина. Она слушала Полушкину с замиранием, примеряя ситуацию на себя.

— Что, что?! А что я скажу? Дурочку из себя корчила да глазки ему строила. Я же дел-то вообще не знаю. Какие обороты? Откуда приходили? Куда уходили? Я и фирмы-то не помню, где я директором значусь. Короче, натерпелась и стыда, и страху. Мычала, как корова. А у самой все поджилки трясутся!

— И на этом он тебя отпустил? — расспрашивала Ира.

— Отпустил, — угрюмо отозвалась Полушкина. — Да только не на этом. Он, как увидел, что я на шуточки его не реагирую, злиться начал. Вы, говорит, зря отнекиваетесь, нам и так все известно, я вас сюда позвал не в игрушки играть. Повторять я вам не буду. Мы знаем, что вас заставляли нарушать закон. Вам приказывали уводить деньги от налогов. Если подпишете, что во всем виноват Храповицкий, пройдете свидетелем. Отмажем вас, так и быть; сохраните семью и детей. Если нет — хана! Десять лет с конфискацией. Сядешь, говорит, как миленькая! Выйдешь на волю — уже старуха, без зубов, денег нет. Кому ты будешь нужна?

Весь последний пассаж она, видимо, прибавила от себя и, испугавшись своих же слов, схватилась за сердце, достала из сумочки таблетку, быстро проглотила ее и запила водой. Глядя на нее, Ира Саблина тоже затрепетала.

— Ну, меня-то они покрепче обрабатывали, — встрял Матросов. — Часа, считай, три мурыжили, никак не меньше. И арестом пугали, и на совесть давили. Двое их было. Один особенно распинался. Как же, мол, так? Вы бывший прокурор, всю жизнь жуликов ловили, а теперь им служите?! Не стыдно вам на старости лет за решетку отправляться? Вся жизнь ваша псу под хвост! Все отнимут, всего лишат! Жена-пенсионерка по миру пойдет! А я им в ответ: «Не волнуйтесь, ребятишки. Меня, старого волка, на такую дешевку не купишь». — он усмехнулся и покрутил головой. — Я ведь эти штучки наизусть знаю! Лекции могу читать по методам допроса!

Он явно желал реабилитироваться в наших глазах, но в его браваду как-то не очень верилось.

Виктор уселся на бильярдный стол и принялся задумчиво перебирать шары. Савицкий смотрел перед собой, по-прежнему бесстрастно. Наше ближайшее окружение не собиралось хранить нам верность до гроба. Пока они еще крепились, но их стойкость стремительно выдыхалась. Еще пара дней, и они посыпались бы, как перезрелые яблоки. Все висело на волоске.

Прошло несколько тягучих минут, директора напряженно ждали нашего решения.

— У нас есть предложение по вашей эвакуации! — наконец объявил Виктор, спрыгивая со стола.

— Эвакуации? — переспросила Полушкина.