Кирилл Шелестов - Побег

— Ну, допустим, — нехотя согласился Пономарь. — И что дальше?

— А дальше вы подписались все вернуть на следующей неделе! — объявил Бабай, радуясь, что припер его к стене.

— Я не подписывался! — запротестовал Пономарь.

— Ну, как не подписывался! — с укором возразил Бабай. — Ты че, в натуре, вообще, что ли, в несознанку пошел?! Барыга твой обещал, ты рядом стоял, молчал, не спорил, считай, оба подписались.

— Его убили той же ночью! — нетерпеливо проговорил Пономарь.

— А я за что тру? — кивнул Бабай. — Его уработали, а ты остался. Выходит, ты нам должен. Так? — он обернулся к своим. Те одобрительно загудели. Зато за нашей спиной прокатился ропот. Парни Пономаря были возмущены наглостью Бабая.

Бабай посмотрел на обескураженного Пономаря и утешительно прибавил:

— Да тебе такие деньги отдать — тьфу! Ты даже не заметишь. Добра-то у тебя вон сколько.

— Ты мое добро не считай, — угрожающе отрезал Пономарь.

— Не буду, — уступил Бабай. — Я тебя вообще не напрягаю по срокам. Ты сам скажи, когда отдашь: сегодня или завтра?

Эту излюбленную бандитскую присказку мне не раз приходилось слышать. Показная доброжелательность Бабая никого не обманывала. Добродушия в нем было не больше, чем в пиявке. Меньше всего на свете я хотел бы в эту минуту оказаться на месте Пономаря.

Согласно бандитским понятиям претензии Бабая были не лишены почвы. Пономарь крыл Владика, значит, брал на себя определенные обязательства, в том числе и финансового характера. Конечно, убийство коммерсанта относилось к разряду форс-мажорных обстоятельств, от которых в первую очередь страдала его крыша, лишавшаяся дойной коровы. По правилам приличия Бабаю следовало бы для начала выразить Пономарю сочувствие и предложить свою помощь по поиску виновных и их наказанию. А он вместо этого с ходу «грузил» Пономаря «до талого», то есть дерзко и безжалостно.

Возможно, он вел бы себя иначе, окажись на месте Пономаря кто-то другой, например братья Чижики. Разница заключалась в том, что Бабай не считал Пономаря бандитом и ровней. Для него, сидельца и блатного, тот был всего лишь «коммерсом», изображавшим из себя крутого.

Загнанный в угол Пономарь смотрел на Бабая с ненавистью, не зная, на что решиться. Отказ означал войну, в которой у Пономаря не было шансов. Согласие было равносильно медленной и мучительной смерти. Как только Пономарь заплатил бы Бабаю хоть десять копеек, с ним было бы покончено навсегда. На него тут же накинулись бы все городские бригады и рвали бы в клочья, пока не обглодали до костей.

— Ну, и как ты мне ответишь? — со скрытым торжеством поинтересовался Бабай, дожимая Пономаря.

— А вот как! — злобно выкрикнул Пономарь и, вскинув ружье, дважды выстрелил прямо над ухом Бабая. Тот невольно пригнулся. В деревенской ночной тишине выстрелы прогремели гулко и раскатисто.

— Усвоил?! — рявкнул Пономарь на Бабая сверху вниз. — Хорошо запомнил или повторить?!

Бабай поспешно выпрямился, показывая, что он ничуть не напуган, но момент был упущен. Пономарь заставил его кланяться себе и получил какое-то шаткое преимущество. Гордо вскинув голову, он, не оглядываясь, двинулся к дому. Бабай, чавкая резинкой, проводил его долгим взглядом прищуренных глаз, пока охрана Пономаря не захлопнула ворота.

Когда мы вошли, девушки бросились к нам.

— Он уехал, да? Что он хотел?— встревожено наперебой спрашивали они. — Все обошлось?

— В кого палили-то? — небрежно поинтересовался Виктор, поднимаясь.

— Ворон гоняли, — не глядя на него, буркнул Пономарь, подрагивающей рукой наливая себе вина.

В стену дома вдруг что-то звонко ударилось, словно расколотили бутылку. Мы удивленно переглянулись, но тут раздался еще один удар, и в комнату через разбитое окно влетел снаряд, который я поначалу принял за гранату. Он упал на пол, в шаге от дивана, где сидела Настя. Полыхнуло пламя, и занялся ковер. Я замер в ожидании взрыва.

— Ложись! — крикнул Виктор, бросаясь на пол.

Девушки завизжали и кинулись врассыпную, приседая и прикрывая головы. Огонь, стремительно пробежав по ковру, лизнул занавески и взметнулся вверх. Пономарь метнулся к выходу, но наткнулся на неповоротливого Метеора, который тупо торчал перед спасительной дверью, загораживая проход. Они одновременно вскрикнули и выругались.

Началась паника. Все, давясь и толкаясь, рвались прочь из охваченной пламенем комнаты, и лишь Настя оставалась неподвижной. В полном одиночестве она сидела на диване, смотрела на меня, и на ее лице бродила смущенная и какая-то виноватая улыбка. Она словно не знала, что нужно делать, и ей было неловко передо мной за свою недогадливость. Я помню, как поразило меня в этот лихорадочный миг отсутствие в ней инстинкта самосохранения. Я рванулся к ней, схватил за руку и поволок в сторону. Уже пролетело несколько секунд, но взрыва все не раздавалось. Нас не разнесло в клочья, мы были целы и невредимы. Я бросил взгляд на снаряд, и тут меня озарило.

— Это не граната! — заорал я с облегчением. — Бутылка с бензином!

Мой голос утонул в женском визге, но Пономарь услышал его и обернулся.

— Точно бутылка! — ахнул он. — Они туда бензин налили и фитиль подожгли!

— В натуре, козлы! — приходя в себя, возмутился Метеор. — Не могли даже бомбу путевую шваркнуть!

— Туши огонь, умник! — гаркнул на него Пономарь.

Огонь между тем уже бушевал во всю. Горели кресла,

диваны и подушки, пылали ковры под нами. Пономарь принялся срывать шторы и переворачивать мебель. Мы с Метеором и Виктором присоединились к нему. Примчалась охрана, часть ее бросилась нам помогать, другие побежали за водой.

Теперь все, галдя и натыкаясь друг на друга, гасили пожар. Ворвалась охрана с резиновым шлангом. Струя воды ударила по огню. Некоторое время он, шипя, сопротивлялся, но совместными усилиями все же был смят и побежден.

Пономарь был вне себя. Красный, исцарапанный, измазанный копотью, с обгоревшими бровями, он метался по безнадежно обезображенной комнате, хватаясь за останки дорогой утвари.

— Законопачу! — бушевал он. — Урою гадов! Мне мебель на заказ в Италии делали! Да этот Бабай долбаный в жизни столько бабок не видел, сколько я за нее отдал. Догнать их! Все по машинам, быстро!

Он первым вылетел во двор, и охрана со всех ног ринулась за ним. Поддавшись всеобщему возбуждению, я тоже выскочил.

— Две машины за мной по старой дороге! — командовал Пономарь. — Я наперерез пойду. Остальные за Бабаем по шоссе!

— Давай скорее! — бросил он мне, прыгая за руль своего джипа.

Я машинально вскочил с другой стороны. Он тронулся, и, когда мы выезжали, я увидел в зеркале заднего обзора Виктора и стоявшую рядом с ним Настю. Что-то укололо меня в этой картинке, но я не успел понять, что именно. Я все еще плохо соображал после пожара и шока.