Валентина Панченко - Происшествие на ярмарке

Григорий Петрович Себекин был у себя на втором этаже. Он догадался, что пришел Ромашин с задержанными: его зычный голос раздавался по всему помещению. Себекин недовольно поморщился, продолжая внимательно слушать своего московского гостя - Гряднова, инспектора по особо важным делам Главного управления.

- Так вот, речь идет, как вы понимаете, о крупном преступнике, говорил тот, - на счету которого десятки дерзких ограблений. Он переезжает из города в город под разными фамилиями. На места мы разослали ориентировки, где указываются основные способы, которыми пользуется этот тип. В основном он похищает музейные ценности, золото и платину. По нашим предположениям, это некто Ядров. Осужденный в 1923 году в Тамбове за служебные преступления, он освободился под поручительство и совершил две крупные кражи: сначала из Тамбовского губкожтреста, а затем из местного государственного музея, где захватил более 700 штук золотых и серебряных монет и медалей. Еще одну крупную кражу совершил в Саратове. Здесь он одного серебра "взял" более пуда, - продолжал Гряднов, закуривая папиросу. - Мы имеем основания предполагать, что разгром, учиненный в Государственном Эрмитаже 22 сентября 1925 года, также дело рук Ядрова.

Себекин сосредоточенно тер щетину подбородка, понимающе кивал. О знаменитом нападении на Эрмитаж он знал не только из специальных сообщений. Об этом много писалось в газетах.

- Обломки похищенных вееров, кажется, были найдены около полотна Октябрьской железной дороги? - спросил Григорий Петрович.

- Да. Кроме вееров он вынес серебряный ларец, украшенный золотом и драгоценными камнями. А когда поехал в Москву сбывать драгоценности, то обломки вееров выкинул из окна поезда. Часть похищенного мы изъяли из ювелирных магазинов Ленинграда.

- Но почему вы думаете, что он действовал в одиночку?

- Косвенные данные свидетельствуют о том, что все эти грабежи дело рук одного лица, максимум двух. Мы все время идем по следу, но увы... Вы, наверное, слышали об ограблении музея Горного института? Преступники поднялись сначала на чердак, там пытались взломать стену. Затем по веревке, укрепленной на крыше, спустились до окна третьего этажа...

Резкий телефонный звонок прервал их беседу.

- Слушаю вас, - снял трубку Себекин. - Да, Сергей Михайлович. - Он узнал Малышева. - Что случилось? Сейчас никак не могу, занят. Товарищ из Москвы. Серьезное дело? Хорошо, освобожусь и буду у вас.

- Так вот, - продолжал Гряднов. - На третьем этаже они выставили форточку и проникли внутрь. Взломав запоры на дверях, через колонный зал попали к витринам с драгоценными минералами. Натворили они там... Разбросали уникальные экспонаты, разбили художественные изделия из ценных камней. Были похищены три самородка золота, платины, выломан из раковин ценный жемчуг. Украдено в целом на сумму около четырехсот тысяч рублей.

- Понятно, - сказал Себекин. - Может, чаю желаете, Василий Петрович?

- Чай будем пить после, - ответил Гряднов и выразительно объявил: По нашим предположениям, Ядров должен быть здесь, на ярмарке.

Себекин задумался:

- Но пока он о себе не давал знать.

- Обязательно даст. Подготовьте мне, пожалуйста, оперативные материалы, я хотел бы с ними познакомиться.

Гряднову отвели отдельную комнату, из которой он не выходил в течение трех часов. Папка с грифом "секретно" оказалась объемистой: за короткий срок агентами уголовного розыска было задержано около 400 преступников самых разных специальностей. Инспектор полистал дело об ограблении Бразильского пассажа. Вор проник туда с помощью подкопа и украл очень дорогие пуховые платки. Он был задержан. Вещи он спрятал в разрушенных постройках, часть продал. Нет, на Ядрова это не похоже... Вот сообщение о том, что при облаве в притонах Гордеевки задержанный Тимофей Камышев схватил со стола нож и хотел ударить агента. Во время рукопашной подоспевшие на помощь сотрудники ярмарочного уголовного розыска обезоружили преступника. В квартире были арестованы Василий Стерлядкин, Яков Колышев и укрыватель Голов. При обыске взято 24 пары валяной обуви, украденной на Сибирских пристанях... Не то, все не то.

Из отдельной пачки бумаг, сколотой большой канцелярской скрепкой, Гряднов узнал историю поимки преступной группы, которую возглавлял неуловимый рецидивист Макаров по кличке Петька Нос. За его шайкой числилось немало крупных "дел".

Гряднов устало откинулся на спинку стула. В открытое окно доносились гудки пароходов. Он прошелся по комнате, разминая затекшие ноги. Зацепиться было не за что. Но чутье подсказывало, что тот, за кем он охотился уже почти два года, должен быть здесь и рано или поздно обязательно объявиться. Инспектор решил провести совещание, проинструктировать каждого агента и, отобрав двоих-троих наиболее смышленых, действовать согласно плану, разработанному еще в Москве.

- Чего притихли? - бодро спросил цыган. - Выше голову, молодцы. Вот какую нам шикарную кибитку отвели. Теперь отсюда не скоро выберемся. А мне-то, кажись, вообще тут дадут постоянную прописку...

- А за что вас? - поинтересовался Виталий.

- Так тебе все сразу и расскажи! А может, ты специально ко мне подосланный. Скажите лучше, вас по какой необходимости в эту помойку сунули? Что творят! Скоро грудных детей за решетку сажать будут.

Его голос, глухой и дребезжащий, заполнил всю камеру. Маленькое перечеркнутое металлическими прутьями окно пропускало мало света. Грязные с водяными потеками стены были сплошь исписаны. Чьи-то инициалы, целые фразы... Справа у двери было выдавлено: "Мама, я тебя помню", а чуть ниже - "Филька - предатель". Под окном расписался какой-то Хлынов.

- Мы с ним артисты! - сказал Павел с достоинством. - А за что нас сюда притащили, наверное, ни один прокурор не объяснит.

- Вещи-то, небось, ворованные?

- Нет. Все из-за моей глотки. А его, - показал он на нового приятеля, - вообще ни за что "замели". Мы с ним полчаса назад познакомились.

- Вот как? Ежели у вас все в порядке, отпустят. А мне - крышка.

- Может, обойдется.

- Много ты понимаешь. Эх, кабы выйти отсюда, хоть на часок! - Цыган подошел к окну и, протянув руку, дернул за металлический прут. - Черта с два! А надо бы, ох как надо!.. - Он заерзал на дощатых нарах, толкнул Виталия грязным хромовым сапогом в бок. - Перейди, паря, на другую лавку, я спать буду. - Потом вытянул ноги, положил под голову руки и закрыл глаза.

Ребята притулились напротив.

- Ты не горюй, - тихо сказал Пашка соседу. - Не век же нас здесь держать будут. Разберутся или Кустовский выручит. Он уже меня в Казани вот таким же манером вызволял. Он человек, Семен Глебович. А какой тенор заслушаешься! Мне далеко до него.

Павел встал, прислонился к двери, прислушался. Раздалась гулкая торопливая чечетка по лестнице, кто-то быстро сбегал вниз, кинул на бегу: "Я ненадолго к Малышеву", - и снова тихо.