Куинн Фосетт - Братство Майкрофта Холмса

— Что за ерунда насчёт отъезда Энгуса? — удивился шотландец. — Он мне ничего не говорил.

— Зато мне сказал. Сказал, что вы были заняты и он не хочет беспокоить вас, пока вы здесь. Сказал, что он давно думал об этом. — Это всё звучало достаточно неопределённо, но я надеялся, что Макмиллан не станет задавать лишних вопросов. Подцепив ногой саквояж, я подвинул его поближе. Чьё-либо праздное любопытство к его содержимому было мне сейчас вовсе ни к чему.

— Опять эти штучки с дядей? — с раздражением сказал Макмиллан. — Я думал, что он наконец разобрался с ним.

— Похоже, что нет, — ответил я, довольный, что моя уловка удалась. При этом я заметил, что и на мрачном лице Дортмундера появилось довольное выражение. — Он был уверен, что наконец-то получит наследство.

— Разве нормальный человек захочет управлять гостиницей? — язвительно рассмеялся Макмиллан. — Он до самой смерти так и останется слугой, если решит пойти по этому пути. Хотя, — он с осуждением пожал плечами, — может быть, именно для этого он и был рождён.

— Если так, то это доставит ему удовольствие, — решился вставить я и ещё раз промокнул рану. — Но из-за его отъезда у вас, сэр, могут возникнуть неудобства. Хотелось бы надеяться, что вы возьмёте меня на службу с испытательным сроком. — Я попытался по возможности незаметно оправить сюртук и сорочку. — Мне кажется, что здесь, в Германии, вы вряд ли найдёте сейчас много англичан, стремящихся найти работу.

— Но в вас почему-то стреляют, — резонно возразил Макмиллан.

— Прошу прощения, сэр, но полагаю, что стреляли в турка. — Я показал на Майкрофта Холмса и понизил голос. — Думаю, что не стоит полностью принимать на веру его рассказ о том, что он приехал изучать замки. — Судя по тому, что я знал о характере Макмиллана, он должен был поверить, даже если бы я сказал, что в турка стреляли только за то, что он турок.

— Может быть, вы и правы, — проговорил Макмиллан и сунул руки в карманы, словно хотел избежать прикосновения к чему-то нечистому.

Я поспешил закрепить наметившийся успех.

— В окнах не самое лучшее стекло. Очень может быть, что стрелок просто-напросто плохо разглядел цель.

— Совершенно верно. — Он вздохнул. — Ладно, когда вы приведёте себя в порядок, приходите в мою комнату, где я буду завтракать. Там мы обсудим, что вам делать. — Он взмахнул рукой. — Возможно, вы и слуга, но вы британец, и будет неправильно оставить вас в Баварии среди шлюх, турок и людей, которые стреляют в них с улицы. Ладно. Решим, какой вам дать испытательный срок и какое жалованье назначить, если я останусь вами доволен. — Он повернулся к мадам Изольде. — Пришлите завтрак мне в номер. Чай с молоком, а не со сливками. Проверьте, чтобы в овсянке не было комков. — С этими словами он бросил на Майкрофта Холмса взгляд, исполненный глубокой неприязни, и вышел из комнаты.

— Призываю вас за мной, — сказал Холмс, сделав общий поклон всем присутствующим. Непривычные для европейского взгляда манеры Камира проявлялись всё заметнее. — Коран предписывает нам проявлять милосердие. Позвольте мне помочь вам, как того требует моя вера.

— Действуйте; это будет куда лучше, чем приглашать врача: в этом случае всё станет известно полиции, — предупредил герр Дортмундер. — Если этот… джентльмен сможет заштопать вас, то так будет лучше.

Он повернулся к мадам Изольде и принялся бранить её за то, что она допустила это нападение.

— Но откуда я могла знать? — запротестовала та.

— Вы должны знать все сплетни. Я рассчитываю в этом на вас… — Завершения их спора я не дослушал, так как осторожно направился по лестнице вслед за Майкрофтом Холмсом, держа в левой руке саквояж, тяжёлый, как свинцовая гиря.

В его комнате я увидел посреди большого ковра, покрывавшего пол, маленький коврик.

— Для молитвы. Известно, что такой коврик должен быть у каждого мусульманина. Несравненный мистер Саттон предусмотрел это.

— Одному Богу известно, где он достаёт такие вещи, — сказал я, обернувшись, чтобы убедиться в том, что дверь закрыта.

— Он актёр, а актёрам может потребоваться самый различный реквизит; во всяком случае, он нередко объяснял мне это. В настоящее время он импровизирует в роли Майкрофта Холмса, человека строгих привычек. В роли, которую ему уже приходилось исполнять прежде. Она ему прекрасно удаётся, по крайней мере до тех пор, пока не нужно говорить. А теперь идите к окну и позвольте мне взглянуть на вашу рану. — Он издал странный кудахчущий смешок. — И не стоит чрезмерно переживать. В своё время мне довелось зашить не одну пулевую дырку. У меня есть пинцет, и я достану осколки стекла, от них, наверно, саднит, словно в вашей царапине сам чёрт сидит. Вот, вижу всё. — Он подождал, пока я уселся, исполняя его приказание. — Скажите, кто стрелял в вас и почему? У вас есть хоть какие-нибудь соображения? И как получилось, что Дортмундер ходит за вами, как собака? Не может ли он иметь отношения к выстрелу? А может быть, вас раскрыли? Это подходящая причина для убийства. Будет лучше, если вы расскажете мне всё, что знаете. Только не нужно этой вашей чепухи насчёт немцев, которые стреляют наугад в случайно подвернувшихся турок.

— Мне нужно было хоть что-то сказать, чтобы убедить Макмиллана. — Я принялся возиться с глазной повязкой. — Проклятая тряпка!

— Будьте любезны, оставьте её на месте. Я сделаю всё вокруг неё. — Открыв кожаный несессер, лежавший на ночном столике, он извлёк небольшой пузырёк. — Перекись водорода. Будет больно, но позволит избежать заражения.

Я кивнул и сжал челюсти, а мистер Холмс принялся возиться со мной.

— Пока я буду лечить вас, расскажите мне обо всём, что произошло за последние несколько дней. — Он спокойно и методично обследовал мой лоб и остальные, менее значительные повреждения на лице. — Судя по всему, вы вели бурную жизнь.

— Это слишком невыразительное слово, — сказал я и кратко перечислил все события, случившиеся со мной с тех пор, как я покинул Англию. Я постарался не вдаваться в подробности того, как я убил человека, хотя горестное чувство, которое владело мною, конечно, не могло не проявиться и сейчас. Мой рассказ прервался, когда он опытной рукой принялся стягивать четырьмя стёжками рану. Стиснув зубы, я дождался, пока пройдёт самая острая боль, и продолжил свой отчёт. Когда обработка раны закончилась, я дошёл до убийства, свидетелем которого стал вчера вечером. Тонкие губы Майкрофта Холмса отвердели.

— Поручая вам эту миссию, я никак не мог ожидать, что она окажется настолько опасной, — сказал он, убирая медикаменты. — Поначалу всё казалось достаточно простым. Прошу простить меня за то, что я вверг вас в такое опасное предприятие. Это вовсе не входило в мои намерения. Также в мои намерения не входило оставить вас одного, без помощи, на поле боя. Однако, — он ободряюще и вместе с тем испытующе глянул на меня, — во много раз опаснее будет освободить вас от этой работы сейчас. Ради вашей будущей безопасности её следует продолжать.