Куинн Фосетт - Братство Майкрофта Холмса

— Несколько синяков и царапин, — последовал беззаботный ответ. — А беда в том, что всё перевернулось.

Врач подошёл к вагону Макмиллана и взглянул на меня.

— Там есть кто-нибудь ещё?

— Да, — ответил я. — Три телохранителя и шотландский дворянин.

Врач важно кивнул и заявил:

— Я должен посмотреть, в каком они состоянии. Вы, кажется, сами ранены, сэр?

— Два дня назад, — пояснил я и добавил: — Шотландец в отвратительном настроении. Мне показалось, что будет справедливо предостеречь доброго самаритянина.

— Постараюсь не забыть об этом. — ответил доктор. Он уже карабкался по наклонной лесенке, крепко держа в руке саквояж.

— Действительно, сэр, как вы умудрились так пораниться? — спросил охранник, когда врач скрылся в вагоне. — Несчастный случай или?..

Я не нашёлся что сказать и лишь заметил:

— Да, знаете, и то и другое неприятно.

— Совершенно верно, — согласился он и встал около двери, в которую только что вошёл врач.

Мы находились на западе от Сарбура, в местечке под названием Лендрские пруды. Здесь действительно было множество прудов, которые зимой превращались в болота. Следующей станцией был Бенестроф. До него было довольно далеко, по моим расчётам — добрых восемь миль. Сарбур находился ещё на милю дальше в обратном направлении. В это время года, да ещё и по такой погоде, мало кто решился бы отправиться в любой из этих городов, тем более что близился вечер.

Я подошёл к кучке людей, собравшихся вокруг машиниста, который держался за голову дрожащими руками.

— Не могу понять, — говорил он, — впечатление такое, будто здесь произошёл взрыв. Вода порой делает такие промоины, если накапливается за каким-нибудь препятствием, а затем вырывается на свободу, но… — он посмотрел на паровоз, беспомощно стоявший между рельсами, — я готов поклясться, что здесь был взрыв.

— Но кому могло понадобиться устраивать взрывы здесь, в такую погоду? — спросил по-французски с сильным голландским акцентом один из пассажиров.

— Не знаю. Хотя нас предупреждали о том, что это возможно, — ответил машинист; его удивлённый голос дрожал, как у обиженного ребёнка. — Кто-нибудь, наверно, скажет.

Я знал, что не должен оставлять Макмиллана, особенно в том случае, если машинист прав и пути действительно были взорваны. Но я счёл необходимым дать совет.

— Если кто-нибудь решится идти на станцию, не стоит делать этого в одиночку. Мало ли что случится. Пусть идут двое мужчин.

— Разумное замечание, — поддержал главный кондуктор. — Да, в обе стороны пойдут по двое мужчин. Следует соблюдать предосторожности. — Его пышные усы обвисли, с них капала вода. — Здесь поблизости проходит канал. Мы можем встретить баржу и передать сообщение на ближайший шлюз.

— Ночь приближается, можем и не встретить, — усомнился один из кочегаров. — Эти речники на ночь всегда причаливают к берегу. — Он типично по-французски пожал плечами. — С какой стати они будут помогать нам? К тому же до канала дальше, чем до Сарбура. Мы раньше доберёмся до города.

— Есть раненые? — поинтересовался я, почувствовав стыд за то, что такой очевидный вопрос так долго не приходил мне в голову.

— Насколько я знаю, одна сломанная рука, — ответил главный кондуктор. — Скоро доктор сможет сказать точнее.

Я кивнул и поднял воротник. От этого не стало теплее, но, по крайней мере, вода уже не текла прямо за шиворот, хотя продолжала проникать сквозь одежду. В это время я краем глаза заметил, что из предпоследнего вагона появился наш кучер. Он ехал там вместе со своими лошадьми и повозкой.

— Подождите! — крикнул я. Мне стало досадно, что я забыл об этом пассажире. — У него есть лошади, и он может отправиться на них за помощью, — бросил я через плечо машинисту и проводникам.

Главный кондуктор хлопнул себя по фуражке.

— Он прав. Как я мог забыть? Там же пара лошадей и экипаж. — Он умолк и окинул меня подозрительным взглядом. — А вы думаете, что ваш хозяин позволит воспользоваться ими?

— Наверняка позволит, если захочет попасть в Мец, — решительно ответил я. — Позвольте мне поговорить с ним.

Машинист нетвёрдо держался на ногах и стонал, но когда несколько рук попытались поддержать его, он отмахнулся.

— Мне уже лучше, — с непоколебимым достоинством сообщил он.

— Очень хорошо, — ответил главный кондуктор. Он, похоже, не поверил своему подчинённому. Отозвав меня в сторону, он шёпотом сказал: — Конечно, не моё дело учить вас, но, возможно, будет лучше, если вы дадите кучеру указания перед разговором с вашим господином. Это ускорит дело.

Я дважды кивнул, обдумывая предложение.

— Очень дельно. — Я даже и не думал о таком дерзком поступке, но теперь решил, что такое решение было бы, пожалуй, самым мудрым в сложившихся обстоятельствах.

— Такие люди не всегда сразу понимают, чего от них хотят, — добавил кондуктор и ободряюще взглянул на меня.

— Да, пожалуй, — согласился я и расправил промокшие плечи, намереваясь отправиться на поиски уже пропавшего куда-то кучера. В этот момент один из наших охранников (не Дитрих) подошёл ко мне сзади и взял за руку.

— Прошу прощения, сэр, — негромко сказал он, — но доктор просит вас побыстрее подняться в вагон.

Я заколебался, но только на мгновение. Как только узнаю, что нужно врачу, сразу же займусь кучером.

— Что случилось? — спросил я, когда мы зашагали к вагону.

— Он не сказал. Просто велел побыстрее позвать вас.

Тут я заметил, что скулу охранника украшает ссадина.

— Хорошо, — ответил я и добавил: — Доктор осмотрел вас?

Охранник изумлённо уставился на меня, а затем рассмеялся.

— Ну что вы, сэр, на учениях нам достаётся куда сильнее. Это… это пустяки. — Он указал на Дитриха, который помогал строить заграждение поперёк линии в хвосте поезда. — Хочу помочь им. Там ещё двое наших, они позаботятся о шотландце. Видит Бог, в ближайшее время никто из нас не сможет никуда деться отсюда.

Я кивнул в ответ на это заявление, выражавшее столь безропотную покорность неласковой судьбе, и в это время мне послышался шум драки. Я посмотрел на холм, но дождь слепил мне глаз, и я ничего не смог увидеть. Но пока я шагал по склону (нужно было пройти всего шагов двадцать), во мне крепло недоброе предчувствие.

— Там будет костёр. — Охранник указал на людей, складывавших хворост. — Сигнал для следующего поезда, да и погреться можно будет.

— Прекрасная мысль. — с чувством ответил я. — Конечно. столь неприхотливому человеку, как я. стыдно в этом признаться, но больше всего на свете мне не нравился холод и сырость. А печи на кухне работают?

— Кажется, да. Это большая удача. — сообщил охранник. остановившись около двери нашего вагона. — Помочь вам забраться, сэр?