М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая

— А он, — вернул жест Дюк, — может выкрутиться хоть из преисподней.

— Про бордель не стоит, — подумал Д.Э.

— Про предсказания тоже, — подумал М.Р.

— Ну, еще мы работали репортерами, — продолжал Джейк.

— Под псевдонимом, — стесняясь, добавил Дюк.

Он ужасно затруднялся, как быть в случае, если вот сейчас шеф детективной службы тоже обзовет их фиалками.

— Да, — улыбнулся компаньон. — Наше инкогнито до сих пор не раскрыто.

— Ну-ка, ну-ка, — Болджер подпер пальцами подбородок. — В какой газете?

— В «Ежедневном компаньоне», — тоже улыбнулся Дюк. — Джулия Дей.

Сыщик задумчиво щурил синие глаза.

— Джулия Дей, Джулия Дей… — бормотал он, вертя на столе большими пальцами.

Повертел-повертел, глядя не на руки, а на компаньонов, стукнул сложенными в замок ладонями о стол:

— Да, помню.

Он рассмеялся.

— Черт! Думал, надо же, какова смелая леди! И в голову не пришло!

— Возьмете? — уточнил Джейк.

Детектив продолжал щуриться. Теперь он взял перо, перевернул его и стал постукивать тупым концом по столу.

— На какой станции легче всего прицепиться к вагону? — спросил он.

Посмотрел на одного, на второго и продолжал:

— Кто главные прицепляльщики? Как поступает кондуктор, если поймает? Где легче всего положить труп на крышу? Как обычно воруют пеньку с фабрики? Как необычно ее воруют? Как запирают и открывают английские замки? Французские? Можно ли в темноте отличить натуральный шелк от поддельного? Как выглядит пробка, дважды побывавшая в горлышке? Кто и где вставил эту пробку?

Он махнул рукой, как бы показывая, что все эти вопросы — чистая формальность, а ответы — дело наживное, и совсем просто поинтересовался:

— Сидеть приходилось? Cколько? За что? В какой тюрьме?

— Эй! — крикнул Дюк. — Стой! Куда!

Тяжелая парадная дверь еще поскрипела, как бы находясь в сомнениях, а затем захлопнулась с гулким грохотом.

Д.Э. сначала шел просто, потом шел быстро, потом, не дотерпев до угла Сент-Джеймс-сквер, побежал.

— Да стой же ты, черт! — крикнул Дюк.

Мясник у лавки напротив бросил тесак, которым рубил свиную тушу, и вытер рукавом пот. Посмотрел на притормозившего в нерешительности парня, пожал философски плечами, и продолжил свое занятие.

До конца улицы, потом вниз, по склону до самого парка, пока не кончились силы и не пришлось плюхнуться на ближайшую скамейку. От зеленых газонов парка пахло так, как всегда пахнет на лугу летом. Птички поют, бабочки летают — почему самая большая задница в вашей жизни случается в такие прекрасные дни?

Послышалось пыхтение, топот. На искателя приключений упала тень.

Джейк молча, не моргая, смотрел прямо перед собой. Потом резко отвернулся.

Дюк прикурил сигаретку и присел на некотором отдалении. Джейк пошарил по карманам, прикурил тоже.

— Ну-у, — медовым голосом утешил компаньон, — кто обидел эти глазки? Вытри, компаньон, сопли, что ты, как девочка. Найдем другое что-нибудь.

— Я… я больше…

Мистер Саммерс потерся щекой о ворот, потом снова, потом ткнулся лицом в колени и закрыл голову локтями.

— Я больше не знаю ни одного дела по душе! — все-таки выговорил он.

Дюк приподнялся, пристроил саквояж поудобнее и улегся, как накануне, глядя в небеса. В цветочных кустах за спиной пилили и пиликали кузнечики.

— Дело по душе… — медленно произнес Дюк. — Не знаешь? А я знаю.

Компаньон замер. Сел, глядя все-таки в сторону. Размазал по морде пыль.

— Ну, ты понимаешь, — начал М.Р., — можешь, конечно, назвать меня, чем хочешь. Ну, не очень-то мне там и понравилось. И не только там. Ну, хорошо, пусть я пижон, девчонка и все что вам, сэр, заблагорассудится мне сказать.

Д.Э. решительно вытер нос.

— И понимаешь, — гнул свое М.Р., — этого ведь никто не понимает. Да и не поймет никогда.

— По горбу! — пообещал Д.Э. — Про дело давай!

— Да вот же я про дело! — обиженно вскричал Дюк. — Ну, что бы я в этой детективной службе?

— Как — что? — глухим от горя голосом сказал Джейк. — Как это что? Ты еще спрашиваешь!

— Ты же сам слышал, чем меня назвал этот, как его, Монтегю.

— Вот ты нашел, кого слушать! Верблюда грушевидного.

— Да стой ты, разогнался! — М.Р. закурил вторую сигарету сразу за первой и уставился то ли на воображаемый горизонт, то ли внутрь себя. (Выражение его подвижной физиономии сделалось почти таким же, как у компаньона, когда тот начинал бредить насчет головоломки).

— Я хочу сказать одну штуку. Знаешь, они почему это думают? Потому что ни у одного из них нет друга. Это, понимаете ли, сказки, глупости и каждый за себя. А если нет — извольте, фиалка. Но я, собственно, не об этом. Это — ерунда. Ты же газеты каждый день читаешь. Видел, что пишут? «Забил до смерти жену». «Избили». «Обокрали». «Повесили за убийство». Все эти злодеи, владеющие искусством перевоплощения и говорящие на всех языках мира, как у Пинкертона, — таких случаев один на десять лет. Ты же в газете работал. Помнишь, что редактор говорил? «Придумайте что-нибудь легонькое». В том-то и дело, что все интересное большей частью придумывается. Совсем, как это делали мы: графини инкогнито, гениальные жулики, ясновидящие. Оно не настоящее, сэр!

Выражение лица у компаньона было таким, что Дюк всерьез боялся получить по морде. Поэтому он быстро продолжал:

— Ты же в борделе кого только не видел. Очень тебе там нравилось? Ну, погонялись бы мы за всяким сбродом. Ну, месяц, ну, два. Ну, полгода. А потом что? Ты же, помнишь, еще во Фриско рассказывал, как блевал дальше горизонта, когда ту девочку мертвую нашел? А, думаешь, замечательно тебе будет чьи-нибудь куски, по консервным банкам разложенные, собирать? А эксгумация если? О, я трус, еще бы: говорю вслух то, о чем никто не скажет, потому что мужчины и не положено. Ну, а чью-нибудь там любовницу мужу сдать — сможешь? Сможешь? Вот так-то, сэр. Это тебе не «Черная кошка», это жизнь!

М.Р. посмотрел на молчащего компаньона.

— Не буду сейчас напоминать про этого твоего Фокса, не о нем речь. Он-то наверняка удачно смылся и живет себе припеваючи.

Д.Э. молчал.

— Да даже возьми нас этот Болджер, — упорствовал Дюк, — и не шушеру по кабакам и вокзалам гонять, а ловить убийц — настоящих, — так ты же терпеть не можешь, кода тебе говорят, что делать! Понимаешь, плохо это или хорошо, удобно или нет — это в тебе главное. Ты бы к Рождеству уже пришел ко мне, причем, с собранным саквояжем! И сказал: компаньон, мне здесь надоело, поехали искать дело по душе!

Помолчал и добавил:

— И вот еще что. Деньги. Ты же видел, как у них там все. И Монтегю этого видел.

— Хватит! — по-прежнему глядя в сторону, оборвал его Д.Э. — Нечего мне сопли вытирать. Переживу. Что за мир, а. Как будто нарочно: «нет», «нет», «нет»! Как будто там (он мотнул головой к небесам) специально подбрасывают тебе всякое дерь-рьмо — посмотреть, как ты будешь выкручиваться!