Неизвестен Автор - Томские трущобы

- Садитесь, садитесь, гости мои дорогие! Чем вас потчевать прикажете? - суетился Иван Семенович, усаживая барышень.

- Эге, да вы разгулялись не на шутку! Шампанское пьете. Помс-рисек моя любимая марка. Отлично! - болтала Катя, чувствуя себя в этой обстановке дорого кутежа, как в родной стихии. - Только вот что, друзья мои, - продолжала она, делая бутерброд из свежей икры, - должна вам заявить, что мы, я и моя подруга, голодны как сорок тысяч пильщиков, ибо наша достоуважаемая "тетушка" накормила нас таким обедом, что...

Иван Семенович сорвался с места.

- Господи боже мой! Только приказывайте, сию минуту все будет, крикнул он, нажимая кнопку.

- Вот что, голубчик, - начала Катя, обращаясь к явившемуся лакею, вы нам дадите рябчиков под белым соусом... Только поскорее, пожалуйста!

- Слушаюсь, - метнулся лакей. - А стерлядь паровую сейчас прикажите подать!

- Да, да, - вспомнил Кочеров, - подавайте сейчас...

Катя медленно, маленькими глотками тянула вино.

- Ах! Давно я не пила настоящего шампанского... великолепный напиток! Он напоминает мне мою молодость!

- Что вы, Екатерина Михайловна, стыдитесь говорить: "вашу молодость" - да разве теперь-то вы не молоды! - искренне вырвалось у Кочерова.

- Теперь бы еще устриц десяток и совсем бы на столицу походило! продолжала Катя, мечтательно щуря свои темно-серые глаза, - вы, Ваня, обратилась она к Кочерову, - понятия не имеете об устрицах.

- Откуда мне... в Сибири их нет! Думаю, привычку надо к ним.

- Да, брат, Катюша, - здесь об устрицах забыть надо... Это тебе не Москва! - вставил Егорин, наполняя бокалы. - Нечего старое вспоминать! Выпьем лучше!

Катя залпом выпила бокал.

- Люблю за ухватку! Молодец девка: пьет не морщится! - одобрительно крякнул Егорин.

- А ты, что же, разлапушка, - продолжал он, обращаясь к Шуре, сидишь невесела. Пей вино-то... - И он обхватил ее левой рукой, та сконфуженно опустила глаза и сделала слабую попытку освободиться. Ничего, ничего! Сиди себе смирненько... Ишь ты, нагуляла сколько жира... Сдобная!

Шура молчала, краснела и ежилась от слишком грубых прикосновений своего кавалера. На глазах у нее блестели слезинки. Катя отодвинула кресло и, шумя своим черным шелковым платьем, прошлась к пианино.

- Эх, тряхнуть разве стариной, спеть, - воскликнула она. - Только вот, кто аккомпанировать будет.

- За этим дело не станет: тапера позвать можно. Здесь при гостинице есть... - отозвался Иван Семенович.

- Вот и прекрасно! Позовите, пожалуйста!

Явился тапер - низенький невзрачный человек, со сморщенным лицом еврейского типа. Войдя, он подобострастно поклонился присутствующим, и усевшись за пианино спросил:

- Что сыграть прикажете.

- Знаете аккомпанемент к романсу "Жажду свиданья".

Тапер утвердительно кивнул головой и взял несколько вступительных аккордов. Высокое, несколько надломленное, но приятное, ласкающее слух сопрано Кати, вступил под аккомпанемент и полился страстный зовущий романс. Кочеров слушал, низко наклонив голову.

- Приди, мой милый, я в ожидании! - пела Катя.

Лицо ее побледнело от внутреннего волнения. Грудь поднималась прерывисто и высоко. Глаза ее были устремлены куда-то вдаль: точно она видела там вдали того, кого так горячо, с такой глубокой тоской призывала в своей песне.

- Хорошо, ей богу, хорошо! - вырвалось у Егорина, когда Катя, закончив романс, быстро подошла к столу. Она жадно отпила полбокала шампанского. Шура смотрела на нее большими восторженными глазами, все еще находясь под обаянием пения.

Тапер тихо перебирал клавиши.

- Ступайте, больше я петь не буду, - сказала Катя, устало откидываясь на спинку кресла.

Тапер молча повиновался.

- Пойдем и мы с тобой, Шура! - поднялся Егорин, - пройдемся по коридору.

Катя и Иван Семенович остались вдвоем.

- Эх, Катя! - странным, точно не своим голосом заговорил Кочеров, если бы ты только захотела! Душу бы за тебя положил!

Девушка устало покачала головой.

- Опять за старое! Голубь ты мой, брось! Что себя расстраивать попусту...

- Люблю ведь я тебя, Катя, крепко люблю! Слово только одно - весь твой!

- Многие меня, голубь мой, любили, - грустно отозвалась Катя, многие по мне с ума сходили, еще там, в Москве, а где они теперь! И что со мной сталось! Была я когда-то звездой кафешантанной - на собственных рысаках каталась... А теперь! Все, милый мой, пройдет, все забудется!.. Давай выпьем лучше с горя!!!

13. СЕНЬКА КОЗЫРЬ У ТИХОЙ ПРИСТАНИ

Читатель, верно, помнит удивление, овладевшее Козырем при виде внезапно появившегося татарина.

- Откуда ты взялся? - удивленно спросил он.

"Татарин" расхохотался.

- Что, не узнал? Приятель!

Козырь был окончательно сражен.

Что за притча! - размышлял он, - по голосу, как будто Сашка, а с виду форменный татарин! Перенарядился он, что ли!

- Ну, гайда, теперь! - скомандовал Сашка. - Понравился тебе мой маскарад? Это, брат, мне необходимо, потому что в тот дом, куда мы сейчас пойдем, надо являться с осторожностью.

- Ну, брат, и штукарь ты, - покачал головой Козырь, - если бы ты не заговорил своим настоящим голосом, ей богу же, я бы не узнал!

- Здесь у меня, милый друг, - кивнул головой Александр, указывая на соседнюю комнату, целый склад всевозможных вещей и костюмов. Нечто вроде уборной артиста. Сегодня я татарином нарядился, а завтра, если понадобится, монахом буду. Так-то, брат!

Козырь почтительно слушал Александра и невольно перебирал в своей памяти все рассказы, которые ему приходилось слышать о ловкости и находчивости Сашки Пройди-света.

Когда они спускались вниз по лестнице, Александр обернулся к Семену и отрывисто произнес:

- Помни, Козырь, только одно: где ты был, что ты слышал - не видал, не знаю! Понял?

- Что ты, брат, разве я "первоучка" какой. Нешто я товарищеского обихода не знаю?

Внизу, в кухне их встретила старуха.

- Что это, батюшка, вы уже уходите? - обратилась она к Александру.

- Уходим, уходим, Кузьмовна! - ответил тот. - Я к вечеру еще вернусь.

Они вышли во двор. Собака, было вновь загромыхала своей цепью, тявкнула раза два, но, узнав проходивших, смолкла и завиляла хвостом.

Выйдя в переулок, Пройди-свет остановился и дал Козырю следующую инструкцию:

- Вот что, Семен, теперь ты иди по одной стороне улицы, а я пойду по другой. Не упускай меня из вида. В какой дом я зайду, туда и ты маленько погодя заходи.

Козырь молча кивнул головой.

Через полчаса ходьбы они вышли на одну из центральных улиц города. Здесь Козырю труднее стало следить за своим спутником. И улица была шире, и движение по ней больше... Александр же шел себе, не спеша, размахивая мешком, и время от времени однообразно покрикивая:

- Шурум нет ли! Старых вещей продавать!

Поровнявшись с одним большим двухэтажным домом в конце улицы, он остановился и поискал глазами Козыря.