Б Паркер - Багровое веселье

Сюзан аккуратно разрезала булочку пополам и положила обе части в импортный немецкий тостер - достаточно широкий, чтобы вместить обе половинки. Я нажал на выключатель.

- Я знала, что ее зовут Роза, - кивнула Сюзан. - Но он никогда не говорил ее девичью фамилию.

- В этом есть что-то необычное? - спросил я.

- Да вообще-то, нет. Многие пациенты говорят "моя жена", "моя мать", "мой отец". Просто родственники. Они и в мыслях не называют их по именам.

Тостер подал сигнал, Сюзан вынула булочку и положила на тарелку Хоука.

- И у него были с ней какие-то неприятности, да? - спросил я.

Сюзан задумчиво наблюдала, как Хоук намазывает на булочку сливочный сыр. Как и все, что он делал, это действие было выполнено без единого лишнего движения. Но я знал, что он положил ровно столько, сколько нужно.

- Если он и в самом деле одержим тайной злобой по отношению к матери, - проговорила наконец Сюзан, - а мать зовут Роза Мэри Блэк, да к тому же есть и еще кое-какие факты, которые я уже знаю, то он вполне может выражать эту злобу в искаженной форме и направлять ее на тех, кто каким-то образом символизирует для него Розу Мэри Блэк.

- Как, например, негритянки, - поддержал Хоук. - И оставлять на месте убийства розу.

- Все правильно, - согласилась Сюзан. - А если объект его злобы еще и безгранично силен в его представлении, злоба вполне может сочетаться со страхом. А если злоба и страх каким-то образом связаны еще и с сексом, это тоже будет отражаться на его действиях. И тоже в искаженной, извращенной форме.

- То есть он может связывать их и насиловать пистолетом, - уточнил я.

- Совершенно верно, - ответила Сюзан, держа обеими руками кофейную чашку и рассматривая меня сквозь пар.

- Ну а как, подходит Фелтон под это описание? - спросил я.

Сюзан продолжала задумчиво смотреть на меня. Потом медленно поднесла чашку ко рту и сделала глоток. В гостиной, на журнальном столике, громко и ритмично тикали часы. Хоук подлил всем еще кофе.

Я взглянул на Сюзан. Сюзан взглянула на меня. И закрыла глаза.

- Да, - прошептала она. - Подходит. И даже больше, чем вы можете себе это представить.

- Белсон сделал анализ двух голосов, - сообщил я. - Один - того, кто прислал мне кассету, где утверждал, что он Красная Роза. Второго записал мой автоответчик после этой позорной программы Джимми Уинстона. Так вот, анализ показал, что говорил один и тот же человек.

- Я послушаю, - попросила Сюзан.

Я подошел к магнитофону и вставил кассету. Сюзан слушала, подложив руку под подбородок. Я трижды прокрутил обе записи.

Сюзан сидела не шевелясь, задумчиво глядя на магнитофон. Мы с Хоуком ждали. Наконец, Сюзан с шумом выдохнула воздух.

- Похоже, что он, - сказала она. - Я, конечно, не уверена: это может быть и кто-нибудь другой, но может быть и он.

Я вынул из магнитофона кассету. Хоук расслабленно откинулся на стуле, поставил его на две задние ножки и начал медленно и лениво покачиваться, слегка опираясь локтями на стойку. Я подумал, что он мог бы и не держаться.

Сюзан отняла руку от подбородка.

- Сейчас я тоже уверена, что это он, - проговорила она. - Но я абсолютно ничего не смогу сказать в суде как свидетель. Если все эти преступления совершил человек с такой же, как у него, патологией, то вовсе не обязательно, что это был именно он. Я могу назвать целую кучу людей со схожей патологией, которые тоже вполне могут совершить все эти преступления.

- Что же им мешает? - спросил Хоук.

- Не знаю, - пожала плечами Сюзан. - Характер, влияние других людей, степень воздействия со стороны матери, уровень собственного интеллекта, желание вылечиться... А иногда и просто случайность.

- Может, какое-то вмешательство свыше, - тихо пробормотал Хоук.

- Да брось ты, - улыбнулась Сюзан.

Хоук посмотрел на нее и тоже улыбнулся. Ни одна улыбка в мире не излучала такого душевного тепла.

- Значит, он, - заключил я.

- Да, - кивнул Хоук.

- Да, - согласилась Сюзан.

- Но мы не можем это доказать, - продолжал я.

- А отпечатки голоса? - спросила Сюзан.

- Доказывают только то, что мне дважды звонил один и тот же человек. Но это еще не значит, что звонил именно Красная Роза. И вовсе не доказывает, что тот, кого они взяли, не Красная Роза. Даже если ты недвусмысленно заявишь, что это наверняка его голос, ты не докажешь, что он Красная Роза.

- Недвусмысленно... Ну и словечки у тебя, - хмыкнул Хоук.

- Всегда держись поближе ко мне, - посоветовал я ему. - Может, когда-нибудь тоже станешь таким же умным.

- А если в моем журнале записано, что Фелтон был на приеме в тот день, когда ты гонялся за нашим ночным гостем? - не сдавалась Сюзан.

- Вместе с еще семерыми или сколькими там пациентами? - возразил я.

- А убийства? - подал голос Хоук.

- Убийства? - не поняла Сюзан.

- Сопоставь дни убийств с датами твоих сеансов, - объяснил я.

- Зачем?

- Посмотришь, что получится, - хмыкнул Хоук.

- Сейчас принесу журнал, - кивнула Сюзан и отправилась в кабинет.

- Значит, мы уверены, что это он, но никак не можем это доказать, - со вздохом заключил Хоук. - Рано или поздно придется что-то предпринимать.

- Знаю, - вздохнул я.

Вернулась Сюзан с журналом регистрации.

- Назови мне даты убийств, - попросила она.

Я знал их наизусть и без запинки продиктовал ей.

Сюзан быстро записала их своим красивым и совершенно неразборчивым почерком. Элегантный, состоящий из грациозных линий и штрихов, этот почерк обладал исключительным шармом и очарованием, но был совершенно непонятным. Часто Сюзан и сама не могла прочитать, что написала несколько дней назад.

Пока мы с Хоуком убирали посуду и полоскали чашки, Сюзан пролистала журнал. Я закрыл крышкой банку с вишневым вареньем, положил в контейнер сыр и убрал все в холодильник. Хоук вымыл руки и вытер их бумажным полотенцем.

- Вот сукин сын, - вдруг пробормотала Сюзан.

Мы с Хоуком обернулись.

- Обычно Фелтон приходит ко мне два раза в неделю, - пояснила она. - В разные дни, но обязательно дважды в неделю. Так вот, все убийства, кроме первого, произошли на следующий день после приема.

- А когда он начал посещать твои сеансы? - спросил я.

- Через две недели после первого убийства.

Мы замолчали. Лишь жужжание посудомоечной машины нарушало тишину комнаты.

- Значит, что-то на этих сеансах побуждало его к действию, проговорила, наконец, Сюзан.

- Совсем не обязательно, - пожал плечами Хоук.

- Знаю, - нахмурилась Сюзан, сразу превратившись в доктора Сильверман, размышляющую о странностях человеческого поведения. - Но совпадение просто поразительное.

- Так в чем же тут дело? - спросил я.

Сюзан покачала головой, потом встала, подошла к окну и выглянула на залитую утренним светом Линнейн-стрит. Мы молча ждали. Хоук снова уселся на стул, я остался стоять, прислонившись спиной к раковине. Наконец Сюзан обернулась.