Фридрих Незнанский - Живая бомба

— Что вы, я тоже люблю молодежь. Собственно, я и сам еще не так стар, чтобы дистанцироваться от двадцатилетних ребят.

— Вот и славно, мой милый, вот и славно.

Профессор сгреб со стола сигареты, и они переместились в кафе.

— Итак, — продолжил начатый разговор профессор, дымя сигаретой и потягивая черный кофе, — помимо откровенного разбоя есть три относительно честных способа отъема чужой собственности. Первый способ состоит в следующем. Сначала захватчик вступает в сговор с так называемым миноритарным акционером. Миноритарный акционер — это владелец мизерных пакетов акций. Этого «акционера» захватчик может создать и сам. К примеру, купив за бутылку водки любого бомжа. После этого покупается антиправовое решение суда по иску этого миноритарного акционера менеджменту захватываемой компании. Третий шаг: покупается судебный исполнитель, который вместе с противоправным решением суда и бригадой вооруженных людей захватывает либо правление завода, либо реестр акционеров. Как видите, российский захват осуществляется целиком на основе коррупционных схем. Объектом атаки становятся успешные предприятия.

Профессор стряхнул пепел с сигареты и с удовольствием отхлебнул кофе. Затем, грустно усмехнувшись, добавил:

— Так в основном они и действуют.

— Кто — они? — спросил Поремский.

Профессор приподнял густые седоватые брови:

— То есть как это — кто? Враги России!

— Очень пафосное определение, — заметил Поремский.

— Не пафосное, а единственно верное! Вы небось привыкли, что ваши подопечные называют врагами России евреев, американцев, чеченцев, уклонистов и тому подобное? Но на самом деле основные враги России — люди, которые не дают ожить нашей экономике. Люди, которые губят на корню все здравые начинания. Вот на них бы объявить охоту. На них, а не на «еврейских жидомасонов» и не на «лиц кавказской национальности», как любят выражаться наши квасные, фашиствующие патриоты.

— Вы сказали, что есть три способа отъема собственности, — напомнил Поремский.

Профессор кивнул:

— Совершенно верно. Второй способ — это создание двойного менеджмента и двойного реестра. Обычно это выглядит так. Компания-захватчик, которая владеет крупным, но отнюдь не контрольным пакетом обыкновенных (голосующих) и привилегированных (неголосующих) акций, созывает внеочередное собрание акционеров. Причем делается это втайне от акционера, владеющего контрольным пакетом акций. Дальше на собрании принимается пакет решений: привилегированные акции переводятся в обыкновенные, выбирается новый совет директоров, новый генеральный директор и так далее. Так появляется двойной менеджмент. А дальше — суды, которые могут длиться бесконечно. Настоящему собственнику предстоит обить немало судейских порогов, дабы доказать, что действия захватчиков незаконны. Компания-захватчик заранее стимулирует суд к принятию «правильного» решения.

— Черт, не хотел бы я быть бизнесменом, — скептически улыбнувшись и покачав головой, заметил Поремский.

— В том-то и ужас ситуации, — вздохнул профессор. — Пока собственник бьется в суде, доказывая незаконность действий захватчика, параллельное «руководство», скорее всего, попытается взять предприятие под свой физический контроль, то есть в полном смысле слова его захватить: с участием ОМОНа или частных охранных фирм. Бывает, компания-захватчик пытается давить на законного собственника, фактически парализуя работу предприятия: инициируя судебные решения о блокировке счетов, прекращении поставок сырья, запрете на экспорт готовой продукции и так далее.

— Лихо, — похвалил Поремский. — Ну а третий способ?

В данном случае захват предприятия осуществляется с помощью закона о банкротстве. Компания-захватчик либо заранее выкупает долги компании-цели, либо стимулирует возбуждение процедуры банкротства каким-нибудь кредитором из числа государственных структур.

— И часто происходят подобные захваты?

— Сплошь и рядом. Фонд рыночных исследований сделал подборку случаев использования недобросовестных технологий для захвата чужой собственности: московский завод «Кристалл» и АО «Айс-Фили», Уральский завод химического машиностроения, АО «Кузнецкие ферросплавы», Московский нефтеперерабатывающий завод. Во всех случаях создавались системы двойного менеджмента, использовались определения судов по искам акционеров, появлялись двойные реестры.

Профессор затушил окурок в пепельнице и зажег новую сигарету.

— Классическим примером подобных действий является попытка силового поглощения Котласского и Братского комбинатов, входящих в холдинг «Илим Палп», — продолжил он. — Атака на эти предприятия проводилась прямо-таки по учебнику: создание системы двойного менеджмента, параллельных советов директоров, попытки захвата предприятий на основе судебных решений по искам миноритарных акционеров (в отсутствие ответчика), появление двойного реестра, списание акций со счетов законных владельцев с их последующей продажей. Бывает, что в процессе передела собственности используются не только административно-судебные «ресурсы». Например, в процессе вооруженного захвата Магнитогорского завода механомонтажных заготовок был ранен в голову механик предприятия. Очевидно, что использование любого сценария силового захвата невозможно без непосредственного участия представителей судейского корпуса и государственных чиновников.

— Н-да, протянул Поремский. — Мрачную же картину вы мне нарисовали.

— Увы, Владимир Дмитриевич, но утешить мне вас нечем. Напротив, все обстоит еще мрачнее, чем вы думаете. За две тысячи второй год в России произошло тысяча восемьсот семьдесят поглощений. Три четверти из них были враждебными. Собственность отбиралась насильственно. Несогласных просто отстреливали. Кроме того, с полной уверенностью могу заявить вам, что наряду с «теневой экономикой» в России формируется «теневая юстиция», специализирующаяся на обслуживании захвата предприятий. Имеется даже своеобразный прейскурант: сколько стоят те или иные услуги правоохранительных, судебных и государственных органов. — Я, конечно, не утверждаю, что все чиновники и судьи продаются. Но… Вы и сами по долгу службы знаете, как обстоят в нашей стране дела с коррупцией.

— Скверно обстоят, — нахмурившись, сказал Поремский.

— Кстати, поскольку уж вы интересуетесь «Ракетой»… Одно время я пристально следил за этим предприятием.

— С какой стати?

Профессор пожал плечами:

— Не знаю… Хобби. Мне ведь интересна не только теория. Теория в отрыве от практики — это игра в пустые ворота. А я из тех, кто не любит просто так пинать по мячу. Мне интересна игра!