Александр Войнов - Мне нравится все то, что принадлежит другим

Страшной "подбил" содержимое банка, глянул на часы, потянулся и небрежно произнес:

– Я почти при своих. Без обиды. Банкую три круга и, независимо от результата, завязываю игру. Завтра рано вставать.

Первые два круга он не проиграл никому, кроме Левши, и тот начал складывать выигрыш в застиранную наволочку. У двоих игроков закончились деньги, и они недовольно встали из-за стола. Перед последним кругом Страх, сжал правый кулак, толкнул в бок задремавшего гонца и вручил ему сторублевку.

– Не спи, бродяга, а то замерзнешь. Смотайся лучше за водкой.

Предложение не пришлось повторять дважды.

Когда подошла очередь Левши, у него от денег и золотого песка в банке рябило в глазах. Он и сам, с подачи Ката, знал толк в карточной игре, но такой крупно играть ему не приходилось. В его наволочке было столько денег, что Левша уже давно потерял им счет. Он поднял свою карту и. увидел червонного туза.

– Иду ва-банк, – скомандовал Левша.- Играю в открытую. Свети карту мне, – и открыл своего туза.

Все замерли. Страшной спрятал пачку из под "Столичных" в карман, потер руки, дернул из колоды нижнюю карту и засветил трефового туза.

– Золотое очко, – завистливо выдохнул бригадир, – дуракам счастье.

Левша, не торопясь, ссыпал в наволочку золотой песок и самородки, уложил банковские упаковки, сверху засыпал мятыми купюрами, завязал узлом и двинулся к выходу.

– Я за водкой, – промолвил он небрежно, – обмоем выигрыш, Одна нога здесь, а другая тоже здесь.

– Такого договора не было, – преградил ему дорогу бригадир, помахивая охотничьим ножом, – играй дальше. Пока мы руки не подымем. Такие у нас правила игры. Твой черед банковать.

Недовольные крупным проигрышем игроки одобрительно загудели и начали обступать Левшу тесным кольцом, перекрывая путь к выходу.

– Ты должен дать нам возможность отмазаться или обыгрывай всех подчистую,- громогласно заявил рябой "геолог", проигравший граммов сто пятьдесят золота. Он высыпал на стол горсть самородков.- У нас до дна еще далеко. Играй дальше. Иначе живым отсюда не выйдешь.

У проигравшихся шоферов в руках блеснули железные монтировки.

В бытовке, поверх едкого табачного дыма, как грозовое облако, повисла звенящая тишина.

– Он честно выиграл, пусть уходит, – с расстановкой, негромко проговорил Страшной.

Он гранитной глыбой навис над столом и, опираясь локтями, держал в руках ракетницу, переделанную под охотничий патрон.- Его никто не предупреждал, что нужно играть до вашего поноса. Я и сам в проигрыше. Но, игра есть игра. И это не любовь, где удовольствие получают обе стороны. Игра – война, а деньги – бумага. А ты, бугорок, ножичек – то спрячь, а то, не ровен час, я тебе его про меж ляжек затасую. Ножка-то козья. Мне это не по масти.

Бригадир спрятал нож за спину, сделал шаг назад, но вида бойцовского не потерял, и,с нескрываемой ненавистью, исподлобья посмотрел на Страшного.

– Ты, шлепнога, видать, с этой гнидой заодно. С обоих и спрос. Кажись, счас и на вторую лапу шкутыльгать начнешь. Давно, видать, в чужих руках штаны не пачкал.

– Да не смотри ты на меня ясным соколом, – небрежно посоветовал ему Страх. – У тебя еще спрашивалка не отросла. Парок приспусти и иди дальше крути баранку, здоровей будешь,- левой рукой Страшной любовно погладил ствол ракетницы.

Он, чуть прихрамывая, не спеша вышел из-за стола, взвел курок и, сделав шаг навстречу бригадиру, оттеснил Левшу к выходу.

– Двенадцатый калибр, – холодно пояснил Страх игрокам, – двойной заряд пороха и картечи. Ствол гладкий, без нарезки и бьёт веером. Сам проверял, Одним выстрелом насверлю всем столько дыр, что не будете знать, через какие в подштанники мочиться. А по большой нужде будете выдавливать пластилин на "утку", лежа в больничной постели. И это в самом лучшем случае.

Пожелтевшими, стеклянными глазами Страшной посмотрел на бунтовщиков и несколько раз прикоснулся пальцем к спусковому крючку, – мне ни привыкать. Дело знакомое. А, может кто-нибудь из вас встречал одноглазого тигра и остался живой?

На первом привале "подбили" выигрыш.

– Сорок семь тысяч налички и двести девяносто три грамма золота,- подвел итог Страшной,- многообещающее начало.

Последнюю остановку Левша и Страшной сделали в поселке хлыстов-староверов.

– Осталось километров сто пятьдесят по таежному бездорожью, – пояснил Страх, – но я тропу напрямик до ручья помню. А там пойдем по накатанному. Может, удастся у местных хоть пару собак прикупить и нарты. Запаслись бы продуктами месяца на три-четыре. Больше двух псин не надо. Не прокормим.

Впереди замаячили крыши деревянных строений, и Страх направился к крайней избе, обнесенной высоким частоколом.

– Остановимся у здешнего охотника. Я у него отлеживался после возвращения. Он мне прошлой зимой капканы на тигра обещал продать недорого. По старости почти не выходит на охоту, и они ему без надобности.

Когда Левша и Страх, оставив лыжи и огромные рюкзаки в сенях, прошли в жарко натопленную избу, гостеприимный хозяин встретил их приветливо и поставил на стол огромную кастрюлю, из которой шел запах вареного мяса и кислой капусты.

– Мне бы щей покислей, да с девчонкой подружиться потесней, – жизнерадостно заметил Страх.

– Не ерничай перед Святыми образами,- недобро произнес, изменившийся в лице, охотник и двумя длинными пальцами перекрестился на Красный угол, увешанный иконами в старинных окладах. – А кастрюлю с мясными щами надо до завтряшнего вечера опустошить. Завтря заговление на Рождественский пост. И твои мирские прибаутки тут не к месту.

– За кастрюлей дело не станет. Давно мы не ели настоящих русских щей,- миролюбиво улыбнулся Страх,- а, если что сказал невпопад, прости великодушно.

– Бог простит, – нехотя ответил хозяин.

"Что-то тут не так,- подумал Левша, настороженный резкой сменой настроения охотника,- не простые у них отношения".

Гости и хозяин надолго замолчали.

– Как же, помню, обещал в прошлый раз ловушки на тигра, – ответил на вопрос Страшного охотник, – но сей момент дать не в силах. Самому требуются. В деле они. Поживете у меня неделю- другую, может, даст Бог, и освободятся. Тогда и заберете.

– И что же у тебя за дело неотложное, – спросил Страх, переменившись в лице.

– Дело серьезное и общественное. Стал наши дворы тигр обхаживать. Двух собак порвал в клочки, и теленка – двухлетку. До людей пока не дошло, Бог миловал, – старик перекрестился на иконы, – но ждать можно всякого. Односельчане по ночам не выходят. Боятся. Вот я и расставил капаны на подходных тропах. И проверяю утром и вечером.

– А у этого тигра ничего особенного не приметили?- поинтересовался Страх задумчиво и отодвинул едва начатую миску со щами.