Фридрих Незнанский - Дальняя командировка

Впрочем, и зверей в милицейском обличье она тоже рождает...

Отложив письмо в сторону, Грязнов поднял трубку и набрал номер своего племянника — Дениса Андреевича, директора частного сыскного агентства «Глория».

— Племяш, — сказал он, — не сочти за труд, навести сегодня своего дядьку. Есть о чем всерьез потолковать...

Александр Борисович Турецкий, когда была возмож­ность и позволяло время, смотрел все основные вечер­ние информационные программы. Зная даже и нескры­ваемую нынче от публики ангажированность как теле­каналов, так и самих журналистов, он смотрел все пере­дачи подряд, а потом, сравнивая разные точки зрения и способы подачи материалов, выдвигал для себя собствен­ные версии тех или иных событий.

Так получилось и с событиями в Воздвиженске. То ничего не было, ни малейшей информации, а то вдруг словно из ведра вылили на головы столько, что впору было изумиться. Впрочем, трактовки событий мало чем отличались одна от другой, значит, сами факты говори­ли уже сами за себя и не требовали дополнительных объяснений.

Но говорили, как заметил Турецкий, пока только одни правозащитники. Вернее, женщины из Фонда дви­жения за права человека, побывавшие, по их словам, на месте, в глухой провинции, где-то у черта на куличках, в городке, который и на карте-то вряд ли сыщешь.

Поначалу Александр Борисович как-то не задавался вопросом, почему именно правозащитники поднимают шум на центральном телевидении, а не сами пострадав­шие, которых — по информации мадам Тимофеевой и ее коллег — в городе было немало.

Правозащитное движение — это, конечно, правиль­но, так и должно быть в цивилизованном государстве, но беда была в том, что, судя по изложенным фактам, ника­кой цивилизацией там, в глухомани, и не пахло. Возму­щения высказано много, но... что-то, чувствовал Турец­кий, здесь не сходилось. Заданность какая-то ощущалась. Ну типа как для демонстрации протеста — сейчас нема­ло таких «громких» акций — участников привозят в ком­фортабельных автобусах, и каждый из них за свое учас­тие получает бутылку водки.

В этой связи вспомнился довольно старый анекдот — хрущевских еще времен.

В Москве, на Новинском бульваре, беснуется толпа молодежи и студентов, швыряя в здание американского посольства пузырьки с чернилами. Те, естественно, раз­биваются, и разноцветные потеки безобразят желтую плоскость стены. Крики, лозунги и так далее. Американ­ские охранники — из морской пехоты — спрятались от «народного гнева» во дворе посольства и носов не кажут. А наш милиционер спокойно себе покуривает и погля­дывает на часы. Случайный прохожий его спрашивает:

«Что здесь происходит?»

«Стихийная демонстрация протеста против полити­ки американского империализма в странах латиноаме­риканского континента».

«А эти... чернила у них откуда?»

«Выдали, наверное, под расписку. А потом наши бу­дут мыть стены, — нравоучительно добавил милицио­нер. — Не может быть при социализме безработицы».

«И долго он будет продолжаться, этот стихийный протест?»

«Еще семнадцать минут», — глядя на часы, серьезно уточнил страж порядка.

Чем-то происходящее в российской глубинке напо­минало Турецкому анекдот из этой серии...

Но, имея уже укоренившуюся привычку, никаких вопросов не оставлять нерешенными либо хотя бы не проясненными до самой их сути, он выключил телеви­зор, где начались очередные сериалы, и позвонил Вячес­лаву Ивановичу домой. Раз милиционеры безобразят, значит, это по Славкиной части.

И потом, какая-то подспудная мысль подсказывала ему, что эти события могут неожиданным образом кос­нуться и его. Интуиция подсказывала. А Александр Бо­рисович верил своей интуиции.

— Ты телевизор сегодня смотрел? — без предисловий начал Турецкий.

— Это ты про Воздвиженск, что ли? — с ходу понял Грязнов. — И видел, и в курсе. Не совсем, конечно, но кое-какой информацией владею. Грязная история, Саня. И кажется, меня в нее втянут.

— Это каким же боком?

— А вот расскажу...

И Вячеслав Иванович поведал другу о посещении правозащитницы Тимофеевой, письме егеря и оставлен­ных ею материалах.

— Естественно, — заканчивая свой рассказ, сказал Грязнов, — я не собираюсь на слово верить каждому из­ложенному факту. Тут наверняка присутствуют и внут­ренние местные предвыборные игры, и борьба интере­сов, и криминальные разборки. Поэтому без тщательной проверки я и пальцем о палец не ударю. А вот когда эмо­ции обернутся совершенно конкретными доказатель­ствами, вот тогда мы посмотрим. А вообще вещь, конеч­но, возмутительная.

— И как же ты собираешься это делать?

— А я Дениску уговорил смотаться туда. Наверное, они с Филей Агеевым полетят. Либо поедут, пока непо­нятно. Ситуация там непредсказуемая. А еще, я знаю, там множество пострадавших от действий милиции, и, зна­чит, им потребуется толковый защитник. Я думаю, Де­ниска с Юрой нашим сумеет договориться. А гонорар? Да что ж мы, не найдем выхода? Там, я знаю, и крутые биз­несмены пострадали, они не станут жаться. Не должны... Слушай, Саня, а чего это тебя-то так заинтересовало?

— Еще и сам не знаю. А зачем тебе такой расклад? Денис с Филей? Один — голова, а второй — оперативная поддержка?

— Я так прикинул. Денис хорошо владеет мимикри­ей, а на Агеева никто там пристального внимания не об­ратит — габариты у него несерьезные.

— Что-то мне, Славка, твой тон не нравится. Ты гру­стный сегодня или сердитый?

— Скорей, расстроенный. Я ж тебе всего не расска­зываю. Если, кстати, потребуются детали, могу дать те­лефоны Тимофеевой. Она, похоже, приличная тетка. Да и письмо Платоныча посмотреть не грех.

— Я тебя не узнаю, Вячеслав, — натянуто засмеялся Турецкий. — Ты — и правозащитники! Что общего?

— Да вот так уж получается... Ну будешь звонить? Можешь на меня сослаться.

— Пожалуй, не надо. Всему свое время. Ладно, ста­рина, давай до завтра...

А утро показало, что интуиция у Турецкого все-таки имеет место быть. И достаточно острая.

— Александр Борисович, — послышался в трубке лас­ковый голос Меркулова, — если не сильно занят, загля­ни, есть для тебя кое-какая информация.

«Начинается, — сказал себе Турецкий и отправился к заместителю генерального прокурора. — Всегда одно: если не занят! А как может быть не занят первый помощ­ник генерального прокурора? Одной переписки уйма, не говоря о документах государственного значения...»

Но пока шел коридором, в голову не успела прийти мысль, что вызов связан каким-то образом со вчераш­ними событиями. Точнее, не вчерашними, они уже дав­но произошли, а сейчас просто докатилась волна до сто­лицы. А Константин Дмитриевич начал именно с этого:

— Телевизор смотрел? Новости видел?