Фридрих Незнанский - Опасный пиар

— Хорошие хоть анекдоты? — поинтересовался Саба.

— Разные, — отмахнулся Тихонов. — Я говорю своим: а вы не сидите на месте! Одни пусть и дальше с подслушкой работают, другие в это время пойдут к ним в гостиницу и послушают за дверью, говорят по телефону или нет. И время засекут, а потом сравнят.

— Толково, — похвалил Саба. — Сам придумал?

— Что тут придумывать?.. — скривился Тихонов.

— Не прибедняйся. На генерала, вижу, тянешь. И что? Посмотрели, послушали?

— А то! Еще часу не пошло. Все, как я чувствовал. Они у себя в номере сидят и серьезные разговоры ведут по телефону. А у нас на прослушке — в это самое время — полная тишина, никаких записей. Зато как они потом анекдоты травят, опять слышно. Только что мне доложили. Я им велел поставить микрофон прямо у двери их номера — это небольшой такой, как на телевидении, его куда хочешь можно поставить, — а сам прямо к тебе.

— Это я понял, — поморщился теперь Сабуров. — И какие выводы ты сделал?

— Тебе решать, — развел тот руками. — Тебе мозги пудрят, а не мне. Ты им жучка впарил, а не я.

— Не губернаторское это дело со всякой мутотой разбираться! — свирепо сказал Саба. — Сколько тебе говорить? У меня для этого референты есть. — Он кивнул в сторону Трофима. — Вот как ты это понимаешь?

— А чего тут понимать? — пожал тот плечами. — Раскусили ребятишки, в чем дело. Нашли жучка. И теперь захотят — подключат твою подслушку, захотят — отключат. Когда серьезные переговоры ведут, вроде их нету. А в свободное время анекдоты травят, что тут непонятного… А могут нам и лапшу на уши, чтоб сбить с толку.

— Это я без тебя понял, — раздраженно сказал Саба. — Разберись и подумай, что теперь делать! Ты понял? Я себе зарок дал: пока в кресло не сяду, никаких резких движений. И ни в чем не должен быть замешан. И знать не хочу, что вы с ними за это сделаете.

— Запомни, Коля, — Тихонов наклонился к нему через стол. — Ты пока не губернатор! Как и я — не генерал. У Солода серьезные пацаны работают, ясно тебе? А у тебя?

— Вот и я говорю, — подхватил Трофим. — Рано нам почивать на лаврах, Коля! Взять хоть этого Богдана, московского мокрушника, вот бы с кем еще работать и работать. И одновременно держать ухо востро. Вот сколько уже об этом толкую! Мордоделы твои и журналюги купленные, рейтинги какие хошь тебе нарисуют, но ты сам ушами-то не хлопай! Вот приехал к нам сегодня этот имиджмейкер из Москвы, — обратился он к Тихонову. — Пацан, ничего не скажу, шустрый такой, и дело, похоже, знает.

— Кто такой? — спросил Тихонов. — Где он хоть остановился?

— В «Кедре», где еще… — махнул рукой Саба. — Ген, может, ты и его под колпак возьмешь, а? Чует мое ретивое, эти московские вполне могут меж собой договориться и одним делом заниматься, работая на разных клиентов.

— Это запросто. Это у них не заржавеет, — согласился Тихонов. — Дашь мне на него выходные данные. Где, в каком номере остановился, чем дышит. Светку к нему еще не подсылали?

— Да нет… Больно деловой, — сказал Сабуров. — Приехал только недавно, нет, чтобы посидеть по-людски, поговорить с коллективом, с людьми познакомиться в нерабочей обстановке, так нет, уже помчался по объектам.

Трель сотового прервала его разговор. Они переглянулись.

— Это у меня или у тебя? — спросил Саба, задержав руку с ломтем ветчины возле рта. — Достали уже… — И полез в карман, заглянул под стол. — Трофим, сотовый мой не видел?

— Крыша поехала? — хмыкнул Тихонов, доставая из внутреннего кармана свой мобильник. — Алло, Илюхин, это ты?

— Так точно, Геннадий Александрович, — ответил голос из аппарата. — Вот Сергей Васильевич тут просит дать ему последнее слово. Для вас, персонально. Может, дадим?

— Вы где сейчас, далеко? — спросил Тихонов.

— Там, где и договорились, — ответил Илюхин. — Ну так что?

— А он во всем признался? Как он вообще себя вел?

— Ну вроде… Говорит, этот следак из Москвы, Померанцев, к вчера нему подкатывался, домой приезжал, велел сегодня прийти и про вас ему рассказать. Словом, все, как вы предположили, Геннадий Александрович. Так чего делать с ним? Вроде искренне раскаивается и готов искупить. А то мы не можем долго отсутствовать, нам еще на рынок надо успеть, там, говорят, эти азеры совсем обнаглели… Опять заставляют русских людей цены поднимать. Так дать ему последнее слово, или не давать?

— И так хорош… — поморщился Тихонов, переглянувшись с Сабуровым. — Тут дело такое: не мы их, так они нас. А в его положении резину тянуть — самое милое дело… Место там хоть нормальное? Там вроде овраг должен быть, глина, эх, помню, в комсомольское-то время в поход туда ходили, костры жгли, шашлыки, девки нам песни пели, то-се. Потом ямы там рыли, для отходов, чтобы природу не засорять. Хорошо глина поддавалась, легко копать. Потому и запомнилось.

— Давно это было, — согласился Илюхин. — Ну так что?

— Жалко стало? Ну пусть, пусть скажет, — разрешил Тихонов, переглянувшись с Сабуровым. — Минуты ему хватит?

— Говорит, даже много, — хохотнул Илюхин. — Так пусть скажет, да? В трубку?

— Гена… — Голос Осокина был глух и почти неразличим.

— Погромче, если можно, — сказал Тихонов. — И потом, я тебе не Гена, понял? Ты шашни с этим московским прокурором завел, а теперь — Гена?

— Я просто вспомнил, как мы с тобой раньше в одном отделении служили… В общем, есть просьба. Жену не трогайте. Гена, у нас дочь с детства больная, ты знаешь. а

— Это мы поможем, — заверил Тихонов. — Не оставим без внимания. Ты меня знаешь, я слово держу. Материальная помощь семьям сотрудников, погибших при исполнении, у нас законом предусмотрена. А законы мы чтим. В том числе неписаные. А по неписаным законам — тоже знаешь, что бывает с предателями. Только ты у нас, Серега, в виде исключения, пропадешь без вести. Я зачислю тебя в эту же категорию. Все у тебя? Бывай…

— Скоро свидимся… — тихо сказал Осокин.

Тихонов какое-то время сидел, слушал сдвинув брови, только чуть вздрогнул, когда в ухо ударил отдаленный выстрел, затем второй.

— Ну и выдержка у тебя! — позавидовал Сабуров вполголоса.

— Все, нам можно возвращаться? — спросил Илюхин через несколько минут. — А то на рынок надо успеть, торговлю проверить…

— Давай не задерживай, — сказал Тихонов. — Чтоб мне там на рынке был полный ажур, чтоб свободная конкуренция там процветала, понял? Никакого там монополизма наш новый губернатор не потерпит. Так всем и передай.

— Силен! — покрутил головой Сабуров. — Эх, чувствую, и дела мы с тобой будем заворачивать!

— Я только одно хотел сказать, чтобы не забыть, — сказал Илюхин. — С этим Померанцевым ухо востро нужно держать. Пристал ко мне вчера, где, мол. я загорел так. Объяснил, как мог, но он, сука, не поверил, по глазам вижу