Фридрих Незнанский - Вынужденное признание

Меркулов вздохнул и покачал головой:

— Н-да… Взяли парня с поличным, а толку почти никакого.

Турецкий жестко сощурился:

— У нас есть записи, и мы в любом случае припрем этих ублюдков к стенке. Что фээсбэшники?

— Молчат. Как воды в рот набрали. Ты ведь знаешь, эти господа никогда не признаются в своих проколах.

— Это точно. А что с операцией, в которую был вовлечен Кожухов?

— Информация засекречена.

— Черт! — выругался Турецкий. — Ну как прикажете работать в таких условиях?!

— Кстати, насчет работы. — Меркулов нахмурил лоб: — Нужно торопиться, Саня. Теперь ты можешь прижать этих мерзавцев, но нужно торопиться. Они сделают все, чтобы дело было закрыто. Я буду тянуть столько, сколько могу, но… Я не исключаю, что крайним останется Богачев. Мотив у него есть. Правда, смехотворный, но для закрытия дела вполне сгодится.

Турецкий нервно поиграл желваками:

— Значит, рапортуем о том, что Богачев убил Кожухова из личной мести? Но ведь это полный маразм!

Меркулов ничего не ответил. Некоторое время он сидел молча, потом протянул руку и сказал:

— Дай сигарету!

— Нету, — отозвался Турецкий.

Меркулов обиженно поджал губы.

— Да нет, Костя, ей-богу, нету, — поспешил заверить друга Турецкий. — Могу пачку показать. Все выкурил.

— Вот так мы и работаем, — хмуро резюмировал Меркулов. — Ни улик, ни свидетелей, ни доказательств, ни сигарет…

В дверь тихо постучали.

— Да! — громко отозвался Турецкий.

Дверь приоткрылась. На этот раз в дверном проеме показалась совсем юная женская головка.

— Можно войти? — спросила головка.

— Входите! — хором откликнулись мужчины.

Турецкий сурово посмотрел на Меркулова. Тот виновато пожал плечами — дескать, извини, не сдержался.

Девушка и впрямь оказалась очень миловидной. Чуть затемненные очки в тонкой позолоченной оправе совсем ее не портили, скорей, наоборот, придавали ей шарм.

— Садитесь, пожалуйста! — пригласил Турецкий и указал на свободный стул.

Девушка поблагодарила и села.

— Если не ошибаюсь, вы — Дарья Матвеевна Кожухова? — спросил Турецкий.

Девушка смущенно улыбнулась и кивнула:

— Да. Я звонила вам сегодня.

— Признаюсь, ваш звонок был очень интригующим, — заметил Турецкий. — Ну, теперь вы мне можете сказать, зачем вам нужно было со мной встретиться?

— Теперь могу. Я бы и по телефону сказала, но… — Она пожала худыми плечиками: — Как-то неудобно было. Я боялась, что вы расцените это как глупую шутку.

Девушка сунула руку в красную лакированную сумочку, такую же лучезарную, как и сама хозяйка, и вынула оттуда маленький конвертик из плотной белой бумаги.

— Вот, — сказала она. — Это отец просил передать вам.

— Как это — просил? — удивился Турецкий. — Когда просил?

Девушка виновато улыбнулась:

— Понимаю, как вы удивлены, Александр Борисович. Я и сама страшно удивилась, когда получила письмо от отца. Само письмо я не принесла, потому что оно очень личное. Но в письме был и этот маленький конвертик. А в конце письма отец написал, чтобы в случае его смерти я передала это письмо вам.

— Именно мне? — удивился Турецкий.

— Именно вам. Ведь это вы ведете дело об убийстве моего отца? А он так и написал: «передай этот конверт следователю, который будет вести мое дело». — Девушка достала из сумки платочек, приподняла очки и промокнула глаза. — Вот, — закончила она. — Я и принесла.

Турецкий взял конвертик, осмотрел его со всех сторон.

— Когда вы получили это письмо? — спросил он девушку.

— На прошлой неделе. Я только сегодня утром прилетела в Москву. И сразу позвонила вам.

Турецкий вскрыл конверт и вытряхнул на стол магнитофонную микрокассету.

Меркулов и Турецкий переглянулись.

— А ты говоришь — фантастика, — серьезно сказал Турецкий.

Меркулов улыбнулся и развел руками.

Меркулов скептически оглядел старенький диктофон, который Турецкий позаимствовал у ребят из экспертного отдела.

— Думаешь, работает?

— Единственный способ установить это — поставить кассету, — резонно ответил Турецкий.

Он взял со стола микрокассету и, откинув крышку деки, вставил ее в диктофон.

— Подожди, — жестом остановил его Меркулов. — А вдруг зажует? Мы не можем рисковать. Нужно найти аппаратуру покачественней.

— Ты прямо как барышня, — усмехнулся Турецкий и, не взирая на предостерегающие жесты начальника, нажал на кнопку воспроизведения.

«…Алексей хочет идти ва-банк, — забубнила кассета голосом Шаховского. — И поверь мне, у него для этого есть все основания. Страна недовольна Президентом, за последние четыре месяца его рейтинг упал процентов на двадцать, и это по самым скромным данным. После того как мы обнародуем некоторые документы, касающиеся славного прошлого нашего Президента, никто не поставит на него и ломаного гроша…

— Опасная игра, Лева. Очень опасная. Что я лично буду с этого иметь?

— Алексей не забывает друзей, Матвей Иваныч… Кому, как не тебе, об этом знать…

— Что ж, не скрою, мне не нравится политика, которую проводит Панин. Но тягаться с ним — это безумие. Народ доверяет ему, а нас — по малейшему знаку Панина — он разорвет на части.

— Пока… Пока доверяет. Но когда люди узнают, что Президент жулик, ему не удержаться на второй срок…»

— Останови! — взволнованно крикнул Меркулов.

Турецкий послушно нажал на кнопку. Затем воззрился на Меркулова:

— Что случилось?

— Уф-ф… — вздохнул Меркулов. — А мне показалось, что пленку зажевало.

Турецкий откинул крышку деки и внимательно осмотрел кассету.

— Паникер, — резюмировал он. — С кассетой все в порядке. И машинка пашет как новая.

— Значит, показалось.

Турецкий собрался было продолжить прослушивание, но Меркулов положил ладонь ему на руку.

— Ты понял, Саня, какая бомба попала к нам в руки? — серьезно произнес он.

Турецкий покачал головой:

— Пока еще нет. Но если ты дашь мне дослушать запись, возможно, я пойму.

Меркулов нахмурился и с видом непонятого гения убрал ладонь с руки Турецкого.

И вновь закрутилась кассета.

«…— Но ведь должен быть конкурс на покупку канала!

— Конкурс будет, но ты в нем победишь. И стоить это тебе будет немного».

Меркулов выразительно посмотрел на Турецкого — дескать, узнаешь, чей голос? Турецкий молча кивнул.

«…—Пятнадцать миллионов долларов. Десять процентов от этой суммы я удержу в качестве… Впрочем, обойдемся без формулировок. Считай это дружеской сделкой.

— Что ж, это по справедливости. А что еще?.. Что потребуется от меня за все эти услуги?..

— Взамен я хочу стопроцентной лояльности по отношению к моей персоне…