Фридрих Незнанский - Меморандум киллеров

Ну, во-первых, само заведение было, конечно, не элитарным, скорее, для круга людей вполне определенного достатка — может быть, чуть выше среднего бизнеса. И посетители по большей части были между собой знакомы. И Анну тут знали, ибо ее появление с Филиппом не прошло незамеченным. Немногие пока присутствующие ей кивали, даже посылали воздушные поцелуи, с улыбками, но без особого пиетета, возможно по привычке. Вот и официант вел себя с нею, как со своей знакомой, а на Филиппа не обращал ни малейшего внимания: вещь — она и есть вещь. Ну пусть спутник на короткое время. То есть он быстро понял, что в данном обществе ему делать абсолютно нечего, он здесь чужой. Ладно, это он, а ей-то зачем?

И вот тут возникало во-вторых. Значит, ни капельки она за себя не боялась, а вся ее игра с машиной — лишь способ о чем-то переговорить с ним. Что-то ей надо, и наверняка срочно. Если просто трахнуться, она бы сразу притащила его к себе в постель. А этот дурацкий клуб — он-то для чего? Просто поужинать и поддать с горя, назвав это мероприятие праздником для себя? Нет. Она слишком трезва и расчетлива. И еще никак не могла стереться в памяти Маргарита с ее характеристикой подруги… И похоже было, что все к тому и шло, о чем та говорила. Филипп в какой-то момент, поймав на себе оценивающий, холодный такой взгляд Анны, уже готов был поставить сотню баксов против рубля, что мадам замышляет преступление. А вот исполнителем, скорее всего, хочет назначить его, Филю. Уговорить, охмурить, заставить, пользуясь своими незаурядными способностями, нет слов, или попросту купить за хорошие деньги. Она же понимает, что, к примеру, устранение такого человека, как Анатолий Юркин, стоит дорого.

По привычке подвергать анализу всякое непонятное до поры действие Филипп прикинул, зачем бы ей это понадобилось. Из чувства мести? Чушь. Что тогда еще могло бы подвигнуть? Деньги? Жадина, превратившаяся в монстра, — так ее охарактеризовала ближайшая и, по всему видать, единственная подруга. Ну хорошо, будет развод. У нее останутся какие-то деньги и, скажем, квартира. Этого мало? Смотря из каких сумм исходить… Есть еще ведь и шикарный коттедж на Истре. Есть, в конце концов, торговый дом! А это уже не жалкие тысячи, тут миллионами может пахнуть… Странный у нее взгляд… Такое ощущение, что она все уже давно для себя решила, а теперь выбирает момент, чтобы посвятить в свои желания партнера. Если таковые у нее могут быть. Исполнители — с ними проще…

Ужин протекал спокойно. Ела вот только она слишком жадно, как изголодавшаяся. И пила тоже хорошо — любимое свое виски «Джонни Уокер», так сама и сказала. Впрочем, «Баллантайн», которым ее угостили тогда в «Глории», был тоже неплох. И на том спасибо. И чем больше она насыщалась, тем сильнее, заметил Филипп, становилось ее нетерпение. Ну чего тебе? Дом — рядом. Как было бы славно, думал Филипп, если бы дело закончилось именно этим. Все же иногда так хочется обрадовать себя тем, что ошибся в человеке — думал о нем плохо, а он, точнее, она оказалась нормальным, разве что несправедливо обиженным человеком.

— Ненавижу, когда меня мешают с грязью, — вдруг многозначительно заявила Анна и уставилась Филе в глаза, ожидая реакции.

Он неопределенно пожал плечами, выразив свое отношение.

— Меня в жизни слишком часто подставляли, — продолжила она, с задумчивым видом глядя на огонек традиционной свечи на столе. — Раньше горько плакала, не имея сил отомстить…

Вот оно!..

— …а теперь могу ответить ударом на удар. Есть такая возможность. И я не уверена, шо передумаю, испугавшись каких-то обстоятельств. Время у нас, Филя, такое.

Он хмыкнул и процитировал стихи, которые любит повторять Александр Борисович Турецкий:

— Времена не выбирают, в них живут и умирают…

— Вот-вот, и пусть умирают… — И она добавила такую грубую матерную фразу, что Филиппу показалось, будто он ослышался. Увы, слова были произнесены, в этом его уверили ее сверкнувшие глаза. Взгляд ведьмы. Она в упор уставилась на него не мигая. И вдруг спросила: — Скажи, тебе было со мной плохо?

— Мне было с тобой очень хорошо.

— Хочешь, шоб так было всегда?

— К сожалению, это невозможно. Ты не знаешь меня, а я — тебя. На одной страсти отношения между мужчиной и женщиной долго не продержатся. Ну год, другой, а дальше что?

— Он мне тоже говорил об этом, я знаю. А если я добавлю денег? Много денег! Подумай…

— Чудачка, — через силу улыбнулся Филипп, — ты хочешь меня купить? А для какой цели? За прекрасную возможность иногда спать с тобой мне деньги не нужны, ты сама можешь быть драгоценным подарком…

— Дорогим… но не драгоценным, — поправила она. — А вот драгоценным я могла бы стать только после того, как… — Она замолчала.

— Ну же, какие условия?

— Элементарные… Для этого я сама должна взять его дело в собственные руки.

— А он не отдаст, да?

— Конечно, не отдаст, — с презрением фыркнула она. — Только ведь можно и не спрашивать, правда? Ты ж ведь воевал, сам рассказывал, значит, должен знать, как это делается…

— Вот оно что… — Филя покачал головой с таким выражением, как говорится, и не то чтобы да, и не то чтобы нет.. — Если нельзя, но очень хочется, то, выходит, можно? Этот принцип?

— А чем он плох? — напряженным голосом спросила она. — Если на пользу… делу?

— Может, и не плох, только не по мне… А воевал я по другой причине, тебе, пожалуй, не понять.

— Тоже мне загадка! Послали — ты и пошел, а куда деваться? А я никого не посылаю. Мне нужно, шоб сам своим умом дошел, шоб прикинул все выгоды…

— Интересно получается: с одной стороны — грех на душу, с другой — выгода. А как же с Богом? Ну с собственной совестью? 1— Его уже раздражали ее бесконечные «шоб».

— А тут, парень, у нас с тобой всегда найдется возможность найти удобное для себя оправдание. Если захочется. И ты только не думай, шо я вся такая неисправимая и циничная, нет, иногда обстоятельства выше тебя, во так получается!.. А ведь ты хочешь. — Она подмигнула и засмеялась. — Очень хочешь! Да и я ничего против тебя не имею. Наоборот, любовь потом еще слаще будет казаться… Я тебя не тороплю. Но, шоб знал, я и ждать долго не стану.

— Да это я уже понял — ты женщина решительная. Уважаю таких. Но… боюсь, что разочарую. Такое предложение не для меня. Считай, что и разговора не было. Ну, в смысле, базара, да?

— Кай хочешь. — Она вмиг поскучнела. — Гуляй тогда… Свободен. За меня не бойся, я домой сама доберусь. И спасибо за откровенность. Прощай, хороший человек. — Она заметила, что Филипп полез в карман, решила, что за бумажником, и хмельным жестом отмахнулась: — Я уж как-нибудь… отдыхай… Но если… понимаешь? Позвони, я еще немного тебя подожду…

И она уронила голову на руки.