Чингиз Абдуллаев - Мистерия эпохи заката

— Никто, — отозвался Альберт Ромуальдович, поднимаясь из своего кресла — но нам нужно лететь в Барселону.

— Сейчас мы не сможем лететь, — твердо возразил пилот, — но если вы подождете, наша компания пришлет сюда другой самолет. Он может прилететь уже через несколько часов.

Альберт Ромуальдович взглянул на меня, и я согласно кивнул. Не забывайте, что я был старшим в этой группе. К моей огромной радости, на аэродроме нас уже ждала машина «скорой помощи» с врачом и автомобиль полиции с двумя офицерами. Нужно было видеть недовольное лицо Альберта Ромуальдовича! Словно у него отобрали любимую игрушку. Я очень уважаю врачей, но все равно в каждом из них сидит садист. Ведь не может же любой из нас копаться в чужом теле, резать живую плоть, втыкать инструменты в тело другого человека. Если вы чувствуете чужую боль как свою, если вас мутит от одного запаха крови, если, вы не можете резать по живому и абстрагироваться от чужой боли, вам не место среди эскулапов. Для того чтобы работать даже обычным врачом, нужно иметь хорошие нервы и уметь сохранять хладнокровие в любой ситуации. Я уже не говорю о том, что надо любить свою профессию. Наверное, хирург любит свою профессию. Представляете состояние его психики? Он любит разрезать чужую плоть, копаться во внутренностях живых людей. Сейчас вы решите, что я сумасшедший. Ни в коем случае. Просто считаю, что для такой работы нужен мужественный и достаточно выдержанный человек.

Иногда я представляю себе работу патологоанатомов, которые постоянно режут трупы, и мне становится страшно. А ведь для них это обычная работа. Или взять хирургов, меняющих людям сердца. Я сошел бы с ума от одного вида живого сердца. А как работают следователи, которые имеют дело с убитыми и искалеченными в результате кровавых преступлений? В общем, немало на Свете профессий, которые я никогда не выбрал бы. Полагаю, для таких профессий нужно иметь особыё дар и характер.

Нашу пациентку сразу выкатили из салона самолета и поместили в машину «скорой помощи». Альберт мрачно спросил у меня, что нам делать.

— Нужно поехать вместе с ней в больницу, — предложил я ему. — Пока нам дадут новый самолет, мы сможем находиться рядом с ней. И позвоните Артуру, он будет волноваться.

Мне не хотелось самому звонить Абрамову, чтобы не подставляться под его крики. Альберт Ромуальдович достал телефон и набрал знакомый номер.

— Вы уже долетели? — возбуждённо спросил Артур. Я стоял рядом и слышал, как он говорил. У врача, был телефон с хорошие звуком.

— Нет: Мы совершили вынужденную посадку в Орлеане, — пояснил Альберт Ромуальдович — сейчас мы во Франции.

— Почему во Франции?! — закричал Артур. — Я жё вам велел лететь в Испанию! Что вы там делаете? Где Исмаил?

— У нас произошла разгерметизация, — пояснил врач, — и мы совершили посадку. Сейчас нашу пациентку везут в местную больницу.

— Только этого не хватало! Вы далеко от испанской границы? Возьмите машину и поезжайте в Испанию. Заплатите сколько нужно денег.

— Мы далеко от границы? — спросил меня Альберт Ромуальдович. А ещё интеллигентный человек. Он обязан был знать, что Орлеан находится недалёко от Парижа. А отсюда до Барселоны на машине ехать почти сутки.

— Далеко, кивнул я не без удовольствия.

— Мы далеко от границы, — пояснил врач. — Что нам делать?

— Передай трубку Исмаилу, — приказал Артур.

Я взял телефон.

— Ты начинаешь приносить мне несчастья, гневно заявил Абрамов. — Сначала авария на машине, теперь авария с самолетом. Может, сегодня не твой день?

— В чем моя вина? В Лондоне в меня врезалась машина, а здесь произошла разгерметизация. Иногда такое случается.

— Но не два случая подряд, — разозлился Артур. — Наш охранник с вами? Он вооружен?

— По-моему, да.

— Никуда его не отпускайте. Вы узнали, где ее документы?

— Не успели.

— Как это не успели? А чем вы занимались целый час в самолете? Трахались со стюардессами?

Если бы он видел нашу стюардессу с ее морщинистым старушечьим лицом, то так не кричал бы.

— Альберт Ромуальдович разговаривал с врачами из больницы в Саттоне. — Мне было приятно сделать вид, что я защищаю нашего врача. Он стоял рядом и всё слышал. Пусть знает, кто его настоящий друг. — Пытался выяснить какие лекарства ей давали, чтобы найти наиболее эффективное средство.

— Какое средство? Что ты несешь? Вы все там рехнулись? Почему вы не смогли ничего узнать? Что он делал?

Задавая вопросы, Артур не оставлял мне времени для ответов. Я передал аппарат его врачу. Пусть сам объясняется со своим хозяином. Альберт попытался что-то сказать, но Артур начал кричать так, что из аппарата стал доноситься какой-то скрежет.

Так продолжалось несколько минут. Затем врач снова передал телефон мне.

— Поезжай в больницу, — приказал Артур, — и сделай что угодно, но сегодня же доставь ее в Испанию. Найми хоть пять самолетов или вертолетов, купи мэра Орлеана или премьер-министра Франции, возьми машину или катер, велосипед или мотоцикл. Но чтобы сегодня она вернулась в Испанию. И сделайте так, чтобы она пришла в себя. Хотя бы на полчаса. Я должен с ней сам переговорить. Ты меня понимаешь? Как только она придет в себя, сразу позвоните мне. Я должен наконец понять, что происходит.

— Вы уже вернулись в Лондон?

— Это не твое дело, — грубо ответил мне Артур. — Занимайся этой полоумной больной. Я начинаю жалеть, что вообще с ней связался. И помни свою задачу. Через полчаса вы должны выехать в Испанию.

— Мы не успеем…

— Это не мое дело. Через полчаса, — тоном, не терпящим возражений, приказал Абрамов: — Я прикажу перевести на твою кредитку еще сто тысяч долларов. Можешь потратить их, как считаешь нужным. Но чтобы через полчаса выехали. А в дороге пусть Альберт над ней поколдует. Позвоните мне прямо из машины, я буду ждать.

Он закончил разговор, и я передал аппарат его врачу. Мы стояли на летном поле. Офицеры полиции и врач машины «скорой помощи» терпеливо ждали нашего решения.

— У вас есть в больнице реанимобиль? — спросил я у местного врача.

Он кивнул. Слава богу, врач понимал английский. Обычно французы, даже знающие английский язык, демонстративно на нем не разговаривают.

— Тогда срочно, в больницу, — решил я, — едем прямо сейчас.

Мы выехали через несколько минут. Офицеры полиции любезно взяли на себя сопровождение нашей делегации. Мы так и проехали по Орлеану, пугая редких прохожих: впереди шла машина полиции, за ней машина «скорой помощи». Мы с Альбертом Ромуальдовичем разместились в автомобиле полиции, Гарри уселся рядом с водителем «скорой помощи», а врач и медсестра перешли в салон. Когда мы выехали, я невольно покосился на чемоданчик моего спутника и подумал, что нужно сделать все, чтобы у него пропал этот чемодан. Тогда он не сможет ничего узнать у Татьяны. Хотя бы до сегодняшнего вечера. А потом пусть она сама решит, что ей нужно говорить и с кем разговаривать.