Чингиз Абдуллаев - Мистерия эпохи заката

Я действительно не знаю, как можно вынести такое «бремя ответственности». И не хотел бы его на себе нести. Но все получилось еще более трагически и страшнее, чем на Дубровке. Гораздо страшнее.

Третьего сентября начался штурм школы. Я видел эти кадры, когда по зданию беспорядочно стреляли спецназовцы и вооруженные ружьями отцы захваченных детей. Бардак был абсолютным и полным. Я могу поверить, что штурм не был преднамеренным, а оказался чисто вынужденной мерой. Но верю и моим глазам. На Кавказе нельзя проводить такие операции рядом с вооруженными мужчинами. Было сразу понятно, что они ринутся в бой за своих жен и детей. Нужно было выставлять первое кольцо спецназа вокруг школы для атаки и второе — гораздо более мощное — для внешней охраны, через которое не могли бы проникнуть в район боевых действий даже очень заинтересованные люди.

Беслан стал такой кровавой трагедией, которую не смог бы придумать ни один писатель, ни один журналист. Больше трехсот погибших детей просто разрывали сердца миллионов матерей и отцов во всем мире. Горе было таким оглушительным, что весь мир содрогнулся. И отвернулся от людей, совершающих такие преступления. Нет такой цели, во имя которой можно убивать столько детей. Еще никто не придумал. И никто не придумает.

После Беслана стало очевидным, что война и Чечне просто не может больше продолжаться. Смерть такого количества детей вызвала катарсис, как в древних трагедиях. Очищение через боль. Боевики начали выходить из лесов, спускаться с гор, возвращаться в свои семьи. Никто не хотел воевать, оставаясь на стороне тех, кто позволял себе убивать детей. К тому же российские спецслужбы провели целую серию специальных операций, ликвидировав Масхадова, Яндарбиева, Басаева, Хаттаба. Интересно, что Яндарбиева взорвали вместе с его сыном, и этот несчастный мальчик стал жертвой политических обстоятельств, заложником большой игры.

С другой стороны, чеченские власти также понесли потери, когда оппозиции удалось убрать Ахмада Кадырова, бывшего муфтия Чечни, ставшего руководителем республики. Он искренне полагал, что можно остановить войну и дать мир своему измученному народу.

На Украине произошла «оранжевая революция», когда закончилось бездарное и позорное правление Кучмы, сумевшего так завершить свою политическую карьеру, что народ Украины практически разделился на две страны. Янукович и Ющенко сошлись в президентском противостоянии. Формально победил Янукович, фактическую победу одержал Ющенко. Но его победа оказалось недолгой. Сформированная на майдане коалиция не выдержала испытание временем и теми проблемами, которые реально встали перед украинской экономикой. Ставшая главой правительства Юлия Тимошенко своими волюнтаристскими и авантюрными методами только усугубила этот кризис. Достаточно скоро Ющенко понял, что работать с подобными людьми невозможно. Но это произошло только после выборов в Раду. К тому же «изящный политический финт», в очередной раз продемонстрировал лидер социалистов Мороз, который ушел от правящей коалиции, переметнувшись в стан оппозиции и получив за это должность спикера парламента. Цинизм и гибкая совесть политиков на постсоветском пространстве продолжали поражать весь мир.

Это был год, очень странный и для меня. В прокуратуре на меня завели уголовное дело, так как я стал к тому времени уже начальником отдела в «ЮКОСе». Я понимал, что это делается намеренно, чтобы оградить меня от подозрений. К тому времени под стражу были взяты уже не только Ходорковский, но и Лебедев, Пичугин и некоторые другие. Я боялся, что кто-нибудь из руководителей моего куратора может решить, что для успешного продолжения легенды мне нужно сесть в тюрьму. Но ничего страшного не случилось. Мне разрешили улететь в Лондон, где я случайно встретился с Артуром. Он как раз искал себе нового помощника. Старый неожиданно вернулся в Москву. Вы, конечно, понимаете, что его возвращение было частью спецоперации по моему внедрению.

Артур очень обрадовался моему приезду в Лондон, и сразу предложил мне стать его помощником. Он ведь знал меня еще по «Мост-банку», затем когда я работал в НТВ-кино и перешел на работу в «ЮКОС». К тому же он знал, что на меня заведено уголовное дело. Я был на тот момент разведен. Сын остался с женой, и меня ничего не связывало с Москвой. Поэтому я с удовольствием уволился из уже разваливающегося «ЮКОСа» и в конце две тысячи четвертого года остался в Лондоне. Остался, чтобы попасть в такую вот переделку с этими документами. Но разве я мог все это предвидеть?

Я вдруг почувствовал, что у меня пересохло во рту. Откуда Татьяна могла знать про аварию? Ведь она смотрела в другую сторону. И ничего не могла помнить сразу после аварии.

— Что вы сейчас сказали? — чуть заикаясь и задыхаясь от волнения, спросил я. — Откуда вы знаете, что в нас должен был врезаться именно этот «Мерседес»?

Если бы я не включил свет в салоне машины я, наверное, не увидел бы, как она отвернулась. Не увидел бы ее реакции на мой вопрос. Но эта реакция убедила меня, что я прав. Она точно знала, что мы должны попасть в аварию именно с темно-синим «Мерседесом», и поэтому сказала мне об этом. Теперь я вспомнил ее слова, которые Татьяна произнесла в разговоре с мужем. Она сказала «немного не рассчитал». Значит, была убеждена, что в нас врезался «Мерседес», который не рассчитав силы удара, врезался сильнее, чем следовало. Она не знала, что благодаря моей реакции мы сумели уйти от столкновения с «Мерседесом» и в это мгновение в нас врезался «Фольксваген».

— Что вы хотите еще знать? — тихо спросила меня Татьяна.

— Что происходит? — Я вытер тыльной стороной ладони внезапно вспотевший лоб. — Я ничего не понимаю. Откуда вы знаете про «Мерседес»? Почему вы так уверены, что именно он должен был в нас врезаться?

Она молчала. И я молчал. Не понимая, что происходит, я чувствовал себя последним дураком.

— А разве мы столкнулись не с «Мерседесом»? — в свою очередь спросила Татьяна.

— Нет.

— Тогда понятно.

— Что вам понятно?

— Я думала, что в нас врезался «Мерседес». Это было последнее, что я запомнила…

— Не нужно, — прервал я ее, — не нужно принимать меня за дурака. Вы были уверены, что в нас врезался именно этот «Мерседес». Между прочим, его водитель долго не хотел уезжать. Я еще подумал, какой он внимательный и чуткий человек. Он выехал нам навстречу, но я успел увернуться и нас ударила совсем другая машина.

Татьяна вдруг улыбнулась. Честное слово она улыбнулась.

— Тогда все ясно, — проговорила она. — Теперь понятно, почему нас так сильно ударили.

— Вы ничего мне не объяснили.