Неле Нойхаус - Друзья до смерти

— Ты о чем? — удивилась Пия. — Полагаешь, я убегаю?

— Да. — Он кивнул. — От меня. Почему?

Пия гадала, что она сказала и сделала такого, что разбудило в Лукасе ложные надежды и привело к подобной ситуации.

— Лукас, — сказала она мягко, — возвращайся, пожалуйста, в Бург, к своим друзьям. Я тебе в матери гожусь.

— Но вы ведь не мать.

В свете ближайшего фонаря она увидела, к своему ужасу, желание в его распахнутых глазах.

— Вы мне нравитесь. — Голос Лукаса стал хриплым. — Очень. Мне нравятся ваши глаза, губы, то, как вы улыбаетесь…

Пия отказывалась верить своим ушам. Что это? Уж не пытается ли он ее совратить? Лукас положил руки ей на плечи и притянул к себе, ее лицо было лишь в паре сантиметров. Она тут же ощутила опасную близость и угрозу, исходящую от его явно более сильного тела. Однажды она уже слышала подобные речи. Тогда ей не удалось вовремя остановить мужчину, и она получила свой самый жуткий жизненный опыт.

— Ты мне тоже нравишься, Лукас. — Она мягко отстранилась от его рук. — Но не так.

— Почему нет? — Он сунул руки в карманы джинсов и уставился на свои кроссовки. — Я слишком молод?

— Да, — ответила она наконец. — Кроме того, я замужем. Сколько, кстати, стоил мой билет? Надо отдать.

— Нет, не надо. Я вас пригласил. — Он отбросил волосы с лица. — Надеюсь, вам хоть немного понравилось.

Он был расстроен отказом, но сохранял самообладание.

— Понравилось, — ответила Пия.

Целую минуту Лукас смотрел прямо ей в глаза, а потом улыбнулся.

— Ну, тогда доброй ночи!

Он поднял руку и приветливо помахал, а потом развернулся, чтобы уйти.

— Как было в Бурге?

Пия обошла вокруг и увидела у кофейного автомата своего шефа.

— Что вы тут делаете так рано? — спросила она, поскольку было около восьми утра.

— Хотел то же спросить у вас, — усмехнулся Боденштайн. — Тоже кофе? Вы выглядите так, будто припозднились вчера.

— Вовсе нет. — Пия благодарно приняла чашку, которую он ей протягивал. — В двенадцать я уже была дома.

— Смог Лукас рассказать вам что-нибудь о девушке?

— Он обещал повспоминать.

— И больше ничего?

— Ничего конкретного. Он мне все уши прожужжал о Паули, — сказала Пия. — Права была директриса Вюст: Паули или любили, или ненавидели. Равнодушных почти не было.

— Лукас что-нибудь рассказал о кафе «Грюнцойг»? — поинтересовался Боденштайн.

— Нет, не было возможности поговорить.

— Да, на рок-концерте это сложно.

Боденштайн взял себе еще кофе. Пия порадовалась, что шеф не захотел узнать еще чего-нибудь. Она полночи не спала, размышляя над поведением Лукаса. В половине второго он прислал ей эсэмэску: «Надеюсь, вы не сердитесь на мое поведение. Но я думаю именно то, что говорил».

Она ничего ему не ответила.

— Вчера вечером мы ужинали у моего брата, и я узнал от него пару интересных подробностей, — сообщил Боденштайн.

Пия знала, что Квентин фон Боденштайн, который распоряжался фамильным подворьем, производил сельхозпродукты и разводил лошадей, был ярым противником строительства новой дороги.

— Последнее заседание местного кенигштайнского отделения союза БУНТЕ десять дней назад проходило у Квентина в ресторане, — продолжал Боденштайн. — Накануне Паули рассказал председателю, что к нему попала частная электронная переписка между агентством Бока, управделами земли Гессен и федеральным министерством транспорта. Из этой переписки, в частности, следует, что оба сотрудника министерства должны были получить от Бока крупные суммы в случае, если те или иные проекты дорожного строительства осуществлялись бы его фирмой. И среди них строительство В-8.

Пия поставила чашку с кофе на письменный стол и села.

— А где эти е-мейлы? — спросила она. — И кто передал их Паули? — Включила компьютер, пододвинула клавиатуру и ввела пароль.

— Скорее всего, они в ноутбуке, который размолотил Патрик. Паули не назвал своего информатора, но заверил, что это один из тех, кто хорошо знает Бока.

— Откуда такая секретность? — подивилась Пия. — Паули же так нравилось все предавать гласности.

— Он или хотел защитить свой источник информации, или получил доступ к ней нелегальным путем и не имел точного подтверждения подлинности электронных сообщений, — предположил Боденштайн.

— Тогда мы, к сожалению, ничего не сможем предъявить Боку.

Пия вошла в свой почтовый ящик и просмотрела полученные сообщения.

— Я получила письмо из лаборатории. Вот, посмотрите-ка! Они исследовали отпечатки пальцев на соглашении между Марайке Граф и Паули.

— И что? — заинтересовался Боденштайн.

— Они принадлежат не только Марайке Граф и Паули, — ответила Пия. — Да, это интересно.

Бистро «Грюнцойг» было закрыто, но ворота во двор стояли распахнутыми. Боденштайн и Пия нашли Эстер Шмит во внутреннем дворике, который многочисленные горшки с цветами превратили в настоящий оазис. Она наслаждалась утренним солнцем за столиком с чашкой кофе и воскресным выпуском «Франкфуртер альгемайне цайтунг».

— Доброе утро! — любезно поприветствовал Боденштайн.

— Доброе утро, — ответила она удивленно. — Что привело вас ко мне в столь ранний час воскресным утром?

— Отпечатки ваших пальцев в таком месте, где они, казалось бы, не могли быть. — Боденштайн наклонил голову в сторону и улыбнулся Эстер тепло и доверительно, будто они сообщники. — Нам это представляется загадкой. — Он приглушил свой баритон почти до шепота, так что ей пришлось податься навстречу. — Отпечатки ваших пальцев найдены на соглашении, которое господин Паули подписал за пару часов до смерти. Его подпись удостоверяла, что он получил от Марайке Граф пятьдесят тысяч евро, которые в данный момент бесследно исчезли.

Пия закатила глаза. Ее выводила из себя эта тактика допроса Боденштайна. Тем не менее его неотразимый шарм произвел впечатление на неприступную Эстер, которая размякла как никогда.

— Это можно объяснить, — с готовностью сказала она. — Марайке в четверг была у меня, едва Шварц донес ей о том, что случилось с Улли. Она протянула мне листок и сказала, что дает сорок восемь часов, чтобы я исчезла из ее дома.

Пии пришлось взять себя в руки, чтобы сохранить спокойствие и невозмутимость.

— Итак, вы знали о деньгах, — констатировала она. — Почему же вы нам солгали?

Эстер мельком взглянула на Пию и вновь остановила взор на Боденштайне.

— Я подумала, что Графы уже расстались с этими деньгами, — призналась она. — И хотела оставить себе маленькую компенсацию.

— Где же они были? — осведомился Боденштайн. — И где они сейчас?

— Улли положил их в пустую банку из-под собачьей еды и поставил в холодильник, — ответила Эстер Шмит. — Эта банка была нашим тайником, если требовалось что-то спрятать. Я думаю, она сгорела вместе с холодильником. Деньги мне не достались… — Она вздохнула. — Ах, как я невежлива! Присаживайтесь. Хотите кофе?