Фридрих Незнанский - Ищите женщину

— Вы хоть вежливый человек! — печально констатировал хозяин. — Ну что ж, пойдемте в комнаты. Только пусть вас не смущает этот, извините, бардак, который оставили после себя ваши коллеги.

— А почему вы считаете их, Геннадий Юрьевич, моими коллегами? — спросил Турецкий, проходя в большую комнату — ему была знакома эта стандартная трехкомнатная планировка, — где на диване с полотенцем на голове лежала женщина в спортивном костюме.

— Фира, к нам снова!

— Господи, — простонала женщина, — ну за что такие муки?!

— Здравствуйте, Фира Сергеевна, — сказал Турецкий, — извините меня за беспокойство. Я-то, вообще говоря, зашел к вам с одной целью: принести свои глубокие соболезнования по поводу гибели вашего сына. Я и в городе вашем, собственно, в связи с расследованием этого дела. Но, как вижу, опоздал.

— Фира, послушай, он знает, как нас зовут!

— А что толку, Гена? Ну хорошо, я принимаю ваши соболезнования. А что дальше? Нет, вы садитесь и извините, что я лежу. Этот обыск, вы знаете, так плохо на меня подействовал!

— Объясните мне, пожалуйста, что это был за обыск?

Она вдруг села и сняла со лба полотенце. Уставилась на мужа. Тот пожал плечами так, что руки его поднялись, будто крылья.

— Как это — вы не знаете? Как вы можете ничего не знать, когда они тыкали нам в нос удостоверениями прокуратуры?! — Женщина начала заводиться.

— Хорошо, я вас выслушал, — примирительно сказал Турецкий. — А если я вам скажу, что никого с обыском к вам не присылал? А без моего разрешения никто проводить его тут не имеет права. Тогда как?

— Но ведь они же были?! — воскликнула она, забыв о головной боли. — И почему вопрос адресуется к нам? Сами решайте у себя!

— Да уж, конечно, вы нас извините, но получается так, что у вас правая рука не совсем знает, что делает левая, — снисходительным тоном добавил Геннадий Юрьевич.

— Вы, уважаемые, стали жертвами обмана, вот что я вам скажу. Ладно, а что хоть они искали?

— Они требовали какие-то документы, о которых мы и понятия не имеем. Дневники какие-то, — сказал хозяин.

Хозяйка, раскачиваясь, держалась за голову, глядя на беспорядок, оставленный лихими ребятами, осуществлявшими шмон с великой поспешностью.

— И когда они были у вас?

— Сегодня утром, совсем рано еще. В семь, наверно.

— А постановление на обыск они вам предъявили?

— Ой, сунули под нос какую-то бумажку…

— А зачем же вы их впустили в дом? Вы что, не знаете своих гражданских прав? Понятых они приглашали?

— Послушайте, — как ребенку сказал хозяин, — о каких правах вы нам толкуете? Они сказали, что, если я не открою, они просто взорвут дверь. Понятые… это ж надо такое сказать!

— Нужно было позвонить в милицию!

— Так они и это предвидели. Сказали, что, если я сниму трубку, они обрежут линию. А вот такого, как у вас, мы, извините, не имеем, — добавил он, увидев мобильник, который Турецкий достал из кармана с острым желанием немедленно позвонить Гоголеву и рассказать о налетчиках.

— Значит, они были утром? Опять обогнали. Обошли на повороте…

— Что вы сказали? — наклонился к нему хозяин.

— Это я про свои ошибки… Так, ну, значит, вошли, а дальше?

— А дальше потребовали сперва у меня, а потом у Фиры, чтоб мы без промедления представили им все, что здесь оставил Вадик. А что он мог оставить, если в последний раз был в гостях полтора года назад? Мы говорим, а они не поверили и стали… извините, искать. Все повышвыривали, выдвинули ящики, кинули на пол. Как будто в куче на полу искать легче, чем просто в ящике стола! Это уж порядок. Вы не видели, что тут было!

— Представляю.

— Нет! — с жаром принялся было уверять хозяин, но запнулся. — Хотя что я вам говорю! Вы ведь тоже из прокуратуры. Значит, и вам приходится… Нет, я понимаю, когда надо! Но все-таки вот так — зачем? Как же мы будем после этого верить, извините, в свои гражданские права?

— Эти люди были не из прокуратуры, уверяю вас. Они тут долго находились?

— Около часа, но успели…

— А с розетками, с электричеством они не пробовали возиться? Не заметили?

— Их трое было, и каждый куда-то исчезал, за ними не углядишь. Да и они приказали сидеть и не сходить с места.

— Вы запомнили их лица?

— Нет, что вы! — И хозяин отвернулся, пошел к дивану и сел рядом с супругой.

— Ну хорошо, я понял вас. Они вам хоть сообщили, что произошло с Вадимом Игоревичем? Или обошлись только констатацией факта?

— Сказали, что у него были какие-то неприятности, чего-то с кем-то не поделили. В общем, говорят, смотрите телевизор, там каждый день про это показывают. Чтоб Вадик — и с уголовниками! Такого просто быть не может!

— Он недавно вернулся из Америки, — сказал Турецкий, не сводя с супругов глаз.

— Быть того не может! — едва ли не хором воскликнули оба. — А на какие же деньги?! И зачем?!

— Он ездил в командировку от своей редакции. А заодно разыскивал следы родного отца, который погиб в Нью-Йорке при довольно странных обстоятельствах.

По тому, как они смотрели на него, Александр понял, что его рассказ воспринимается где-то на уровне сказок «Тысячи и одной ночи».

Он набрал номер Гоголева:

— Петрович, нас опередили. Уже устроили здесь шмон. Это значит, они поставили кого-то из нас на прослушку. И пробуют идти на шаг впереди. Сделай одолжение, чтоб мне не спускаться, звякни водителю, пусть он смотается к тебе и привезет сюда «акулу». Хочу проверить, чем тут ребятки занимались.

— Не надо, я сам подскочу. Все понял.

Отключившись, Турецкий сказал:

— Сейчас подъедет мой коллега со спецаппаратурой и мы проверим, чего тут суетились мои так называемые коллеги.

Гоголев приехал со своим специалистом. Вошли, поздоровались, Турецкий уже предупредил хозяев, чтоб они не волновались и не задавали лишних вопросов.

Спец быстренько пробежался по квартире и громко дважды щелкнул пальцами. Гоголев с Турецким переглянулись. Турецкий, глядя на притихших хозяев, приложил палец к губам и подошел к эксперту. Тот показал снятую крышку выключателя в прихожей, под которой притулился самый обыкновенный «жучок» — не японец какой-нибудь, а грубое изделие умельцев из конторы. Турецкий взял крышку с «жучком», от которого тянулись усики к проводке, кончиками пальцев, взглянул на спеца:

— Работает?

Тот кивнул.

— Тогда вот что. Слушайте меня, ребята. Это я вам говорю, Турецкий, надеюсь, вы меня знаете. Так вот, вы мне надоели. Работаете скверно, грубо. Мешаете. Не вынуждайте принимать ответные меры. Все! — И резким движением оборвал усики. — На, — протянул он специалисту, — возьми на память. На всякий случай пробеги еще раз. От этих дураков ведь можно ожидать чего угодно.

А когда спец наконец ушел, Турецкий с Гоголевым спокойно уселись перед хозяевами для более подробного разговора.