Фридрих Незнанский - Ищите женщину

— Нет.

— Почему?!

— А ты — на что? Какая ж это свобода? Наоборот, самое что ни на есть иго!

— Не знаю, не знаю, но, по-моему, ты просто нахал. Так смотреть на незнакомую женщину…

— В присутствии знакомой?

— Ты все обращаешь в свою пользу! И все-таки она мне позавидовала.

— Тем более умна. И ни черта они от нее не добьются. Ну а в отношении меня у нее наверняка сложилось совершенно определенное мнение. Во всяком случае, если придется, ей будет несложно его отстаивать. Что и требовалось доказать.

Закрыв дверь на все запоры, Лиза заявила, что сегодня ничего убирать не будет, а отложит все на утро, потому что завтра она ни в какой журнал не пойдет — поедет провожать Александра на вокзал. Турецкий заметил, что с удовольствием познакомит ее с Гоголевым, лучшим сыщиком Петербурга.

— А он на вокзале обязательно должен быть?

— Всенепременно.

— Ну и пусть, в конце концов! — храбро заявила она и вдруг перешла на другую тему: — Она посоветовала мне сменить имидж. Как?

— Молодец! Я тебе тоже, помнится, советовал. Я даже догадываюсь, что тебе надо.

— Посмотрим. Значит, так. Ты можешь идти на кухню пить свой коньяк, жевать остывшую ногу или принимать душ. А меня прошу не трогать, пока я сама не позову.

— Договорились, — согласился Турецкий и в самом деле отправился на кухню за коньяком, чтобы затем перейти к не совсем еще остывшей баранине. Ах, как славно бывает выпить и закусить, когда гости уже разошлись и тебе никто не помогает советами!..

Лиза стояла перед большим трюмо в спальне и придирчивым взглядом рассматривала себя, как в музеях впервые попавшие туда посетители разглядывают картины.

Это платье она выудила со дна платяного шкафа. И надевала она его лишь однажды, на какую-то студенческую вечеринку, когда визгом моды были всякого рода мини. Оно сейчас сидело туго, переливаясь радугой и открывая бедра ну просто до неприличия. Даже темные резинки узорчатых чулок видны, а если чуть нагнуться, то и белая кожа. Но ноги на высоких каблуках смотрелись просто замечательно. У Ирки, конечно, они очень даже впечатляющие, однако, окинув себя взглядом, повернувшись туда-сюда, Лиза осталась и собой довольна. И приступила к прическе. Собрала волосы на макушке, скрепила их старинным гребнем, открыв шею — не лебединую конечно, но вполне.

Она была уже почти готова для демонстрации, когда услышала телефонный звонок. Крикнула через дверь:

— Не бери трубку! Меня нет дома!

— Это не тебя! — ответил Турецкий. — Ну ты скоро?

— Два-три завершающих штриха!

Она провела помадой по губам, облизнулась, приняла одну позу, потом другую — воинственно выставив ногу и изогнув тугую талию. Грудь напряглась, обретя нужную форму.

— Да-а-а… — услыхала она за спиной протяжный выдох.

Вздрогнула, резко обернулась и увидела расширенные в изумлении глаза Александра.

Он протянул к ней руки:

— Быть того не может!

Лиза вмиг собралась и снова приняла ту самую опасную, вызывающую позу, от которой так выигрывало все тело.

Лучше бы не принимала! Лучше бы чего попроще…

Она вдруг почувствовала, что взлетает, переворачивается в воздухе и резко планирует прямо в подушки, разбросанные по ее широкой тахте. И все это произошло так быстро и так неожиданно, что у нее на миг даже отключилось сознание. А когда она наконец смогла сообразить, что с ней происходит, было поздно думать о соблюдении каких-то там приличий, ибо все в ней вопило от наслаждения и взрывалось. И она зажала ладонями собственные уши, чтобы не слышать своего же протяжного, жалобного крика…

Потом она поняла, что с ней произошло что-то небывалое. Подобного не случалось никогда. И она задумалась. Лежа навзничь в одних чулках и туфлях. Платье, которое очень понравилось Турецкому, валялось скомканное на полу. Да разве до него теперь было! Лиза прислушивалась к своим ощущениям и молча молила Бога, чтобы не ошиблась.

Александр вошел в спальню одетый, непонятно собранный. Наклонился над Лизой, поцеловал и сказал:

— Не соблазняй больше, а то я натворю массу непоправимых ошибок.

— Что произошло? — вмиг насторожилась она, почему-то вспомнив телефонный звонок.

— Мой поезд в час с чем-то. Через пятнадцать минут сюда подъедет Гоголев. Оденься, я вас познакомлю.

Она почувствовала, как у нее в буквальном смысле остановилось сердце. То есть вообще перестало биться. И эта тишина показалась ей ужасной.

— Я тебе все объясню, а ты поймешь, что другого выхода пока нет. — И приложил палец к ее губам. Присел рядом. — Видишь ли, сейчас я никому из них не нужен. Потому что только псих может посреди ночи удрать от такой женщины, как ты. Ирина уже сто раз им это наверняка подтвердила. А завтра они опять кинутся меня «пасти». Но завтра меня встретят вместе с материалами, которые сейчас подвезет Виктор, уже на Ленинградском вокзале в Москве. Он недавно звонил, сказал, что будет… — Турецкий взглянул на часы, — уже через десять минут.

Пока он говорил, Лиза почему-то успокоилась. Подумала, что все должно в этой жизни обязательно кончаться. А днем или часом раньше или позже, не играет решительно никакой роли. Грустно, но что возразишь?…

— Выйди, я оденусь.

И он покорно встал и вышел из спальни. От такой его покорности ей хотелось плакать. Но даже этого она сейчас не могла себе позволить, потому что приедет лучший сыщик Петербурга и она должна соответствовать.

— Я могу проводить тебя на вокзал? — спросила вдогонку.

— Думаю, лучше этого не делать. Боюсь, тебе станет еще тяжелее.

— Смотрите-ка, он, оказывается, обо мне заботится!

— А вот это мне в тебе безумно нравится! — Он сунул голову в дверь и подмигнул. — Думаешь, мне самому не хочется сбросить с себя все условности, начиная с одежды? Еще как! Одевайся.

Он уже, оказывается, все убрал в гостиной, перенес грязную посуду на кухню, сунул обратно в духовку остатки баранины, ополоснул рюмки. Знал все заранее. Ну конечно, это она, дура набитая, ни о чем не догадывалась и планировала завтрашний день! Есть от чего зареветь белугой!..

Он же и пошел открывать дверь, когда позвонили.

Виктор Петрович показался Лизе довольно приятным человеком, хотя, видимо из-за своей профессии, немножко суховатым. Александр предложил выпить на дорожку по рюмке, он не отказался. Сели на кухне, отрезали по тонкому ломтику баранины, чокнулись.

— Вы не поедете его провожать? — спросил у Лизы.

— Он не разрешает, — сердито ответила она.

— Ну и правильно делает, — засмеялся Гоголев. — Потому что дальше начинается мужская работа. Но я по вашим глазам вижу, что он скоро снова приедет сюда. В служебную командировку.

— Но я не понимаю…

— А чего тут, Лиза, непонятного? Это же не отъезд, а самый элементарный побег. Я бы даже сказал, несколько унизительный для его мундира. Но иной раз приходится идти на вещи и похуже. Служба…