Марина Серова - Возмездие небес

– А, это очень хорошая и нужная в нашем деле деревня. Называется она Тимирязевка, и там на улице Прудной проживает одна бабушка по имени Майя. Эта женщина когда-то была возлюбленной твоего деда и даже родила от него дочку.

– Серьезно? – удивился Федор.

– Серьезней не бывает. Так что у тебя есть еще одна родственница, хотя тоже дальняя…

И я рассказала ему историю про Майю в подробностях. Он выслушал ее с большим интересом.

– Так тебе все-таки удалось найти бедных родственников Арсения Аникеевича! – удивился Федор. – И теперь ты хочешь с ними познакомиться?

– Это обязательно надо сделать. Может, именно они нуждаются в деньгах? Тогда перепишем имущество Артема на них. Все-таки эта Майя была любовью нашего академика.

Наверное, в моем голосе прозвучало что-то такое, раз Федор с большим интересом посмотрел на меня.

– А если я поеду с тобой? – спросил он.

– Буду этому только рада. Тогда мне надо заехать домой, разгримироваться, точнее, перегримироваться, принять другой облик.

– Зачем? – удивился Федор. – Кто тебя там знает?!

– Привычка, – ответила я ему, – знаешь, как говорят? «Главное в жизни – иметь алиби». В случае чего, меня там и не было. По крайней мере, никто не сможет с уверенностью сказать, что именно я передала документы…

– Я понял, – кивнул Федор. – Поедем на двух машинах?

– Нет, зачем гонять лишний транспорт и расходовать бензин? Поедем на моей. Значит, так: встречаемся через час возле въезда в коттеджный поселок. Знаешь, где это?

– Найду.

Мы мчались по трассе на арендованной мною «десятке» в деревню Тимирязевка. Она была не так уж далеко от нашего Горовска: не прошло и часа, как мы с Федором выехали за город, а впереди уже показался синий дорожный знак «Населенный пункт «Тимирязевка». Улицу Прудную отыскать вообще не составило труда: она шла направо от основной, Центральной улицы села. Я свернула на нее.

– Теперь, Федор, смотри номера на домах.

Мы остановились возле нужного нам десятого дома.

– Давай так, – сказала я, – я иду сейчас знакомиться с бабушкой, а ты ждешь меня в машине. Не стоит всем светиться, хорошо?

– Как скажешь, – пожал он плечами.

Я посмотрела на себя в зеркало и поправила черный, как вороново крыло, парик. Темно-карие линзы в глазах, почти черные брови и бордовая губная помада кардинально изменили мою внешность. Если бы меня сейчас увидел Артем, ни за что бы не узнал! Даже Федор удивился, когда я остановилась возле него при выезде из поселка.

Я вышла из машины и постучала в калитку. За воротами залаяла собака. Мне долго никто не открывал, наконец, откуда-то издалека я услышала женский голос:

– Кто там?

– Извините, пожалуйста! Мне нужна Прохорова Майя Егоровна, – крикнула я как можно более вежливо.

– Сейчас, только собаку привяжу…

Вскоре лай прекратился, калитка открылась, и я увидела женщину лет пятидесяти. Она была в синей фуфайке, накинутой поверх домашнего халата, и в калошах, из которых выглядывали черные шерстяные носки домашней вязки. Но лицо ее меня поразило: несмотря на довольно солидный возраст, женщина была очень хороша собой. Чистые голубые глаза смотрели так, словно она восхищается вами, пушистые ресницы и нарисованные самой природой брови дугой, правильные черты лица и гладкая кожа – кровь с молоком, как говорят в таких случаях. Из-под цветастого платка виднелись пшеничного цвета густые, чуть вьющиеся волосы, аккуратно зачесанные назад.

– Мама в доме, проходите, – приветливо пригласила она меня, даже не спросив, кто я.

Наверное, этим и отличается деревня от города: доверием людей, открытостью и гостеприимством. К сожалению, от всего этого в городе почти не осталось следа.

Мы поднялись на крыльцо и вошли в сени. Здесь женщина сбросила калоши и крикнула:

– Мама! К тебе пришли…

Из комнаты вышла пожилая женщина в темном домашнем платье и старенькой кофточке. Она тоже была в черных шерстяных носках и цветастом платке. Майя Егоровна была очень похожа на свою дочь. Вернее, наоборот, но поскольку первой я увидела именно дочь, то и сравнивать мать мне приходилось с ней. Я поймала себя на том, что прекрасно понимаю академика: если она сейчас такая красавица, то какой же она была в молодости!

– Здравствуйте, Майя Егоровна, – сказала я, слегка поклонившись.

– Здравствуйте, – удивленно ответила она, пытаясь, наверное, припомнить, кто я и откуда.

– Я привезла вам привет от Полянова Арсения Аникеевича. Знаете такого?

У женщины широко раскрылись глаза от изумления.

– Арсений? Он… Он что, помнит обо мне?…

Мне показалось, что губы ее мелко задрожали.

Легенду я придумала по дороге, когда еще ехала со станции техобслуживания к себе домой, а сейчас мне предстояло ее правдиво рассказать этой женщине.

– Помнит. Велел кланяться вам и…

– Мам, может, пригласим девушку в дом? – спросила стоящая тут же дочь Майи Егоровны.

– Да-да, – поспешно закивала старушка, – Полина, проводи гостью в горницу.

Я вздрогнула, услышав свое имя. Значит, мы с дочерью Майи Егоровны тезки?

Старушка вернулась в комнату, куда провели и меня, после того как я сняла пальто и сапоги, взамен которых выдали самодельные войлочные тапки.

Вскоре мы сидели за столом. Полина Арсеньевна и Майя Егоровна поили меня чаем, а я осторожно осматривалась по сторонам. Да, жили они бедно, я бы даже сказала, очень бедно. Старенькая мебель, узкие полосатые дорожки на полу – тоже самодельные, сразу видно, ситцевые занавесочки на окнах. На столе – дешевенькие чашки, плюшки домашнего печения… Все более чем скромно. Между тем я рассказывала:

– Мы с Арсением Аникеевичем в одном доме жили, он на десятом этаже, а я – на этаж ниже. Я тогда в газете «Горовск сегодня» журналисткой работала. И вот дали мне задание взять интервью у профессора…

– Арсений стал профессором?! – ахнула Майя Егоровна.

– Да, профессором и академиком. Ну вот, я пришла брать у него интервью, мы с ним как-то так разговорились…

Женщины слушали меня не дыша. А я вошла в роль и плела про свои дружеские отношения с Арсением Аникеевичем, про откровения Полянова по поводу его давней любви.

– …И он мне все про вас рассказал: как безумно полюбил вас, как терзался, но не мог расстаться со своей женой, которая, кстати сказать, умерла несколько лет назад… как не спал ночами…

– Господи, – всплеснула руками Майя Егоровна, – я же говорила ему: Арсений, не рви себе душу! Не можешь оставить жену – не надо. Я и одна как-нибудь проживу. И дочку подниму…

– Нет, он про вас все равно думал и расстраивался, что все тогда так вышло.

Майя Егоровна вздохнула прерывисто, а дочь погладила ее по спине и обняла за плечи:

– Ну, не расстраивайся, мам. Что уж теперь-то! Столько лет прошло…