Михаил Петров - Гончаров и Бюро добрых услуг

- Какая еще, к черту, помощь? Что ей нужно?

- Точно не знаю, но, кажется, она влипла в какую - то неприятную историю. - Глядя на нас наивными глазами простодушно сообщила она. - Тетка - то у меня классная, сам знаешь, мне почти подруга, грех ей не помочь. Мать сказала, что дорогу оплатит туда и обратно.

- Ладно, подумаю. - Мрачно пробурал тесть разливая водку. - Оставим этот разговор до завтра, а сегодня, как положено, отметим Международный женский день 8 - го марта. За Клару Цеткин, что ли? Туды её в качель!

- За баб-с! - С энтузиазмом поддержал я добрый тост.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Пробуждение наступало мучительно и неотвратимо. Проклиная вчерашнее "Северное сияние" и свой тряпичный характер я со стоном вылез из под одеяла, накинул халат и прошаркал на кухню. Полковник сидел на диванчике и хмуро рассматривал початую бутылку. В его душе творился сплошной антогонизм и противостояние. Силы добра старались победить зло, но кажется, им это плохо удавалось. Изможденный, с холодным компрессом, он здорово смахивал на красного комиссара, которого где - то под Перекопом ранило в голову.

- "Голова обвязана, кровь на рукаве..." - Садясь напротив хрипло пропел я. - Как я вижу, вас мучает вопрос поставленный ещё Гамлетом. Отбросьте сомнения, конечно же "Быть!". Сейчас я огурчиков выловлю.

- Да ну их к лешему. - Тоскливо ругнулся он и решительно глотнув прямо из горлышка заявил. - Ты вчера уже спал, когда я в Питер звонил. С Катькой, с дочкой Оксаны разговаривал, с Милкиной племяницей, значит. Хреновые там у них дела. Оксана находится под следствием и сейчас коротает время в СИЗО. Ей инкриминируют убийство мужа, Костенко Григория Васильевича.

- Хорошенькие же у моей супруги родственнички. - Вытаскивая из холодильника шампанское усмехнувшись заметил я. - Тетка - Леди Макбет, батька бывший вертухай.

- А за вертухая ты мне ответишь. - Надулся тесть как мышь на крупу. Ежели сей же час не извинишься, можешь считать наши отношения не состоявшимися.

- Простите великодушно. - Понимая, что перебрал шаркнул я ножкой. - А что там у них случилось? Неужто в самом деле Милкина тетка в состоянии грохнуть человека?

- В том - то и дело, что Катька сама толком ничего не знает. Придется мне ехать. Сейчас Милка пошла за машиной, отвезет меня в Сызрань, там поезда идут один за другим. Уже это ночью надеюсь оказаться в Питере. Часов в девять позвони Ухову и доложи обстановку. Дымаю, что двенадцатого, в понедельник, вернусь.

- Вольному воля. - Не очень-то вслушиваясь в его кудахтанье поморщился я от газированного напитка. - Не извольте беспокоиться, отдыхайте. Теще привет.

- Да пошел бы ты... Сам - то чем намерен заняться?

- Большой секрет, но с вами, так и быть, поделюсь. Думаю я сегодня с утра навестить госпожу Броневицкую, потому как завтра может быть поздно. Наша доблестная милиция не дремлет и забывать об этом не следует.

- Что же, верно мыслишь. - Одобрительно причмокнул полковник. - Не забудь хорошенько осмотреть скамейку и все что находится поблизости. Ну, в час добрый, а мне пора собираться. С минуты на минуту появится Людмила.

Поскольку первый этаж дома занимал магазин "Свет", Фаина Моисеевна Броневицкая имела счастье проживать на втором этаже во и второй квартире типовой "хрущевки". Именно туда, в добротную бронированную дверь, я позвонил в десять часов, по достоинствуу оценив внушительную пломбу на ручке третьей квартиры, где вчера утром произошла трагедия. Прошло никак не меньше минуты прежде чем въедливый старческий голос осведомился:

- И что вы от меня хотите?

- Чтобы вы пустили меня внутрь. - Естественно и непринужденно ответил я.

- Вы хотите очень многого. - Поразмыслив решила старуха. - Кто вы такой?

- Следователь городской прокуратуры Гончаров ибн Турецкий. - Оскалился я в дверной глазок. - Слыхали про такого?

- Слушайте, господин Гончаров обн Турецкий, перестаньте сыпать мне пыль не нервы. - Последовала просьба. - Послушайте совет старой еврейки. Зачем нам друг-другу делать проблемы? Идите к себе домой и не мешайте собирать мне вещи.

- Какие ещё вещи? - Ничего не понимая и опасаясь за старушачий разум спросил я.

- Личные и интимные, но вам как прокурору, тетя Фаина может довериться. Я НАКЛАДЫВАЮ В ЧУМАДАН свои панталоны и лифчики, чтобы сегодня поехать к сыну в Минск. Но вы, товарищ Гончаров - Турецкий, не имейте на меня видов, потому что мой сосед Лёвик уже будет присматривать за моей квартирой и кошками. У Лёвика есть большое ружье и много ножиков. Так что я спокойно буду отдыхать у Сёмы в Минске.

- Весьма сожалею, госпожа Броневицкая, но ваш отдых придется отложить. - Вытаскивая блокнот скорбно заметил я. - Отдохнете позже.

- Ха! Это почему же, старая Броневицкая, пенсионерка со стажем, должна слушать какого-то проходимца и не иметь возможности видеть своего Сёму?

- Потому что этот самый, как вы изволили сказать, проходимец, сейчас выписывает вам повестку. - Деловито и жестко ответил я рисуя в блокноте козлинную морду. - Мне надоело играть в ваши дурацкие игры, соизвольте завтра в десять утра быть в двадцать третьем кабинете. Он находится на втором этаже. Повестку я опущу в почтовый ящик. За неявку вы заплатите крупный штраф, всего вам хорошего.

- Молодой человек, постойте! - Выскакивая на лестничную площадку, что есть силы завопила заблудшая дочь Израиля. - Куда же вы, я вас умоляю, зачем всерьез принимать истерику старой женщины? Не откажите мне в маленькой любезности, зайдите в мой бедный дом. Только не делайте мне больно, не делайте мне повестки. Если я не приеду, мой Сёма очень расстроится, а у него язва двенадцатиперстной кишки и мочекаменная болезнь. Я же думала, что вы просто шутите.

- Прокуроры не шутят. - Проходя в переднюю сурово отозвался я. Рассказывайте, что у вас здесь вчера произошло.

- Боже ж мой, так я ж ещё вчера утром вашим коллегам все рассказала. Суетливо защелкивая многочисленные замки удивленно затрясла она бурлами. Неужели они не поставили вас в известность? Хотя, что от них ожидать, босяки и оборванцы, только на вас, на прокуратуру, вся наша надежда.

- Отчего же. - Вступился я за незаслуженно обиженную милицию. - Прежде чем к вам прийти я ознакомился с вашими показаниями, но мне бы хотелось задать вам кое-какие вопросы. Услышать вас, как говориться, собственными ушами.

- Я ничего не имею против. Боже ж мой, да что ж я вас держу за бедного племянника моей тети? Почему вы ещё не проходите в комнату и не сидите в мягком, удобном кресле? Сейчас я сварю для вас кофе и налью туда неможко коньяка.

- Не беспокойтесь. - Проходя в комнату отмахнулся я.

Назвать этот дом бедным можно было только с большой натяжкой. Ковры, антикварная мебель, сверкающий хрусталь и три разжиревших кота штабелем лежащие на диване, все говорило о том, что хозяйка не бедствовала, а в начале семидесятых годов, когда было приобретено все это великолепие, её материальный уровень существенно отличался от уровня моего благосостояния. Это настораживало и заставляло задуматься. Получится или нет, неизвестно, но попробовать стоило.