Михаил Петров - Гончаров и стервятники

- А кто звонил Борису по ночам?

- Гена. Создавал психическое напряжение.

- Дальше.

- Дальше совсем плохо. Развяжите, курить хочу.

Я помог ей вытащить правую руку. Ирина жадно затянулась несколько раз, проглатывая дым.

- Дальше... Дальше нужно было искать пропавшие деньги, иначе Генка пообещал меня грохнуть. И грохнул бы, я не сомневаюсь. Ох, если вы действительно отправили его на тот свет.

- Не я, а он сам, и заруби это себе на носу.

- Ну да. Так вот, монеты нужно было искать. Их могли взять или тетка, или два дружка Кротова-старшего. Дружков я исключала, потому что опустошить копилку было делом не скорым, а они за все время были в квартире только раз, и то мимоходом.

Оставалась Валентина. К ней мы явились ночью с субботы на воскресенье, позавчера. Я открыла своим ключом. Тетка спала, только спросила, кто пришел. Я ответила: "Спи, все свои". Мы прошли на кухню. Выпили коньяку и отправились в спальню. Там Генка включил свет и содрал с нее одеяло. Она закричала, ничего не понимая. Тогда он сдавил ей горло и сказал, чтобы она отдала монеты, которые утащила у Кротова.

Валентина ответила, что не знает, где они, и что сама хотела бы это узнать.

Наотмашь, тыльной стороной ладони я влепил пощечину этой твари, имеющей несчастье называться женщиной.

- Я же ее пальцем не трогала и Генку отговаривала, а вы... вы... так...

- Заткнись! Дальше!

- Он ее долго мучил, а мне велел смотреть. Она только вскрикивала негромко и все твердила, что не знает, где деньги. Говорила, что их не было уже в первый день, когда она решила проверить "Капитал". Ну, связали мы ее и начали обыск. Все перевернули вверх дном, а найти ничего не можем. Совсем отчаялись. И тут в баночке с кремом, я там шпилькой ковыряла, нахожу золотой. Тут Генка вообще озверел. Стал утюгом ей спину прижигать, живот она рассказала, где еще три штуки. Одна была в электророзетке, под крышкой, а две другие - в поролоне диванных подушек. Говорила, что это подарок самого Кротова, а других она никогда в руках не держала. Просила нас: "Пощадите!" Потом рассказала, что монеты замуровала под кафелем на кротовской кухне, пока никого не было. Генка был доволен, и у нее вроде отлегло, думала, что оставят ее в покое. А Генка говорит: "Ну вот и умница, ну вот и хорошо", а сам убил ее...

- Дальше!

- Ночевали у меня, а с обеда уже караулили во дворе, когда Борис со своей женой уедет из дому. Вас там видели и этого дурачка, что потом к нам вперся.

Я сжал пальцы, чтобы не ударить ее снова; знал, если ударю хоть раз, то не сдержусь.

- Дальше!

- Вы уехали в пять часов. Мы еще подождали минут пятнадцать, тут верзила куда-то потопал.

- А если бы Борис никуда не уехал, то что?

- Тогда бы мы ночью все равно пришли. Дверь я открыла ключом, что забрала у тетки. Сразу же принялись долбить этот угол, стамески мы принесли с собой. Долбили, кафель отдирали, а ничего нет. Около часа так провозились, и тут я поняла, что тетка действительно ничего не знала. А сюда указала просто потому, что больше не в силах была терпеть боль. Соврала, думала, мы оставим ее. Похоже, Генка это тоже понял. Он смотрел на меня тяжелым взглядом. Я подумала: сейчас и меня так же, как тетку.

Только не на ту напал. В кармане куртки у меня лежал газовый баллончик, и я решила: еще один шаг, и я пускаю газ, но тут раздался звонок в дверь. Мы замерли, соображая, что делать дальше. Тихо подойдя к двери, я прислушалась.

Звонок повторился, и хриплый голос заявил: "Открывайте, чего притаились? Сейчас милицию вызову". Я вытащила баллончик, и Генка одобрительно кивнул, забирая его. Он встал за дверью, велев мне открывать. Я открыла. Верзила слесарь пер как на буфет. Он уже был во внутренних дверях, и в руке у него торчал здоровенный ключ.

"Кто такая, что тут делаешь? - И тут он узнал меня. - А как ты вошла?" - "Через дверь", - это ответил Генка и ударил газовой струей по глазам. Ну а дальше...

- Дальше я знаю, - прервал я, вырубая режим записи на магнитофоне. Дальше я сделаю то, что не успел сделать твой ублюдок, то есть убью тебя за четыре человеческие жизни, и это будет справедливо.

- Не имеешь права. - Она побелела. - Я должна рассказать всю правду на суде.

- Магнитофон все расскажет. - Я вытащил кассету и перебросил ее на заднее сиденье. - Что касается суда, то он уже состоялся, а теперь перейдем к исполнению.

Я блефовал, но она об этом не знала. Пусть почувствует, каково было ее тетке и троим мужикам. Я удобно взялся за удавку, для прочности намотав ее на кулак. Потом добродушно успокоил:

- Да ты не бойся, дуреха, не больно будет, не то что твоей тетке.

По салону пошел смрад. Она обгадилась. Успев подумать, что Борис Андреевич Кротов будет недоволен, я выскочил из салона, открыл настежь дверцы. Она вывалилась из кабины, как гнилой зуб изо рта.

- Приведи себя в порядок. Сейчас ты сделаешь заявление в милицию, расскажешь все, что услышал я.

Она торопливо и согласно закивала.

* * *

В дежурной части сидел знакомый офицер и при нашем появлении брезгливо сморщил нос, отодвигаясь.

- Что это от вас несет, Костя, никак обделались?

- Издержки производства, старина. Эта женщина хочет добровольно признаться в убийстве Кротова и своем соучастии еще в трех, вами, как я полагаю, не раскрытых. Привет.

- Постой, тебя Артемов ищет.

- Не сейчас. - Я поспешно выскочил за дверь, надеясь поскорее исчезнуть с глаз долой. Уже садясь в машину, увидел, как из подъехавшего только что "уазика" вываливается вся компания, так поспешно оставленная мною два часа назад. С ними были Артемов, два оперативника, эксперт и дежурный следователь. Я понял: уйти от них нет никакой возможности, и поплелся следом, прихватив магнитофонную кассету. Но мысли мои работали в одном направлении: как скорее от них отделаться. Выход был один - говорить правду. Я и рассказал правду, утаив только несколько малозначащих эпизодов, бросающих легкую тень на мой моральный облик.

- Закрыть бы тебя, - мечтательно сказал Артемов. - И видик у тебя подходящий.

- За что же? - Искренности моего удивления не было границ. - Да и разрешение нужно.

- А без разрешения - на пару суток, сортиры бы пока почистил, а то загажено все у нас...

- Хватит, - брезгливо и властно прервал его Чистов с монументально застывшей шеей. - Очищайтесь лучше сами. Мы свободны?

- Идите пока. Но подписку о невыезде оформите. У кого все-таки монеты? У тебя, Чистов?

- Не у тебя, а у вас. - Совсем не ворочая шеей, он повернулся всем корпусом и тяжело посмотрел на Артемова. - Оперился, птенчик? Вижу, оперился, а крылышки еще слабенькие, и щебет бестолковый.

И вновь тяжело развернув туловище, Чистов первым пошел к выходу.

- У кого монеты, у кого монеты? - язвительно продолжал он в машине. Сам прекрасно понимает, к кому надо обращаться, да кишка тонка. Хотя, с другой стороны, не мог Князев за те несколько минут, что находился в доме покойного, извлечь из тайника монеты.