Алексей Макеев - Лучше бы я был холостяком

– Бурную незабываемую ночь? Какие пустяки. Взамен подарю тебе любвеобильное утро, наполненное нежностью и лаской!

– Ты обещаешь, что это утро действительно будет бурным и незабываемым? – поинтересовался я.

– Обещаю, обещаю… – скороговоркой выдала Лариса, с возрастающим восторгом продолжая расписывать прелести нашей будущей совместной жизни.

Вынужден констатировать тот факт, что Ларочка меня почти не обманула и насчет бурного незабываемого утра. Это утро действительно стало для меня таковым, правда, не совсем в том понятии, о котором я мечтал и на которое имел право рассчитывать, особенно после ее клятвенных заверений о пламенной и страстной любви.

– Через двадцать минут у твоего подъезда будет стоять машина, – заявил Грохотов, бесцеремонно позвонив на мой сотовый, при этом не сказав ни здравствуй, ни до свиданья!

– У нашего подъезда много машин, – успел подметить я.

– Это не твоя забота! Тебя знают в лицо, – рявкнул он, но тут же предостерегающе добавил: – Не забудь, что ты муж моей единственной дочери. Ты знаешь, что я от этого не в восторге, но тем ни менее ты мой зять. Веди себя как хозяин положения, а не как размазня. Парни, которые за тобой заедут, мои шестерки. Держи их в наморднике и на коротком поводке, словно цепных псов!

Он отключил телефон, не позволив мне задать ни единого вопроса. Впоследствии, проанализировав его короткую речь, я убедился, что количество отборного мата, извергаемое грубым голосом Василия Николаевича, явно превышало количество самых нормальных общепринятых слов. Но при всем желании я не мог отрицать тот факт, что, несмотря на его беспардонную грубость, Грохотов был человеком дела. К сожалению, это обстоятельство меня больше огорчило, чем порадовало. Если он был пунктуальным в таких незначительных мелочах, то наверняка держал слово при более серьезных обстоятельствах. Я до сих пор не забыл его угрозы, которые он воплотит в жизнь, если хоть раз посмею обидеть его единственную дочурку, не говоря о том, что предоставлю ей возможность скоропостижно скончаться. Так или иначе, я был вынужден отбросить в сторону или хотя бы отложить до более благоприятного времени мысли о том, что смогу за все обиды и унижения по полной программе рассчитаться со своей женой, которая постоянно следила за мной и держала под неусыпным контролем.

– Милая моя девочка, – притворно-нежным голосом сказал я, собравшись выйти из квартиры. – Звонил твой отец.

– И что он сказал?

– У нашего подъезда меня ждет машина.

– Зачем?

– Мы же договорились. Мне пора на работу. Твой отец действительно слов на ветер не бросает…

– Поцелуй меня, мой мальчик, – проворковала она полусонным голосом. – И не забудь погладить нашу кошечку.

Естественно, я не только поцеловал Ларису, но и покорно погладил чертову кошку, при этом в очередной раз испытал дикое желание придушить собственную жену и дать хорошего пинка этой бесхвостой твари.

Так или иначе, но я не заставил себя долго ждать и уже через несколько минут вышел на улицу. Возле нашего подъезда действительно стоял автомобиль. Я сразу обратил внимание на водителя и еще троих парней, теснившихся на заднем сиденье темно-синей «десятки». В некоторой степени я им даже посочувствовал. Они явно не подходили под габариты отечественной легковушки и чуть ли не вползали друг другу на колени. Как и подобает зятю крутого авторитета, я, не задумываясь, плюхнулся на свободное переднее сиденье возле водителя. В прямом смысле слова, собственным затылком я чувствовал недовольные взгляды моих первых подельников по криминальному бизнесу. Я сразу догадался, что если не всем, то одному из них явно стал рыбьей костью, застрявшей поперек горла. Благодаря Грохотову я занял чужое место и даже претендовал на чью-то должность, наверняка приносящую весьма внушительный доход. У меня отличная зрительная память, и поэтому я сразу узнал того крупного бугая, который в первые минуты моего пребывания в Тольятти тряс меня за ворот ветровки, требуя вернуть якобы присвоенные мной деньги. Я вспомнил, что со всей силы приласкал его коленом в пах и невольно ухмыльнулся. Было явно заметно, что и он тоже узнал меня, но сделал вид, будто мы с ним никогда раньше не встречались. Я решил ему подыграть и тоже не проявил излишних эмоций.

– Куда едем? – спросил водитель, обращаясь в пустоту.

Вернее сказать, он обратился ко всем сразу и в то же время ни к кому конкретно.

– Сначала на кладбище. Помянем правильных пацанов, потом махнем в Новый город. Проучим одного малахольного бизнесмена. Отказывается отстегивать бабки, – ответил мой «крестник» по привокзальной драке, сопровождая каждое слово пошлой нецензурной бранью.

Я мгновенно его осадил, желая показать, что теперь все решения буду принимать самостоятельно и без чьей-либо помощи.

– Может, сначала поинтересуешься моим мнением, куда и когда мы поедем?! – резко заявил я. – Или считаешь, Василий Николаевич Грохотов просто так назначил меня смотрящим…

Меня так и подмывало съязвить. Я еле сдержался, чтобы не спросить его о бильярдных шарах, которые резким ударом колена четко загнал в лузу. Не уверен, что он смог прочитать мои темные мысли, но его кислую физиономию перекосило так, словно он только что поцеловал бородавчатую жабу. Разумеется, он знал обо мне еще до того момента, как я вышел из подъезда, и наверняка понимал, что я был для него на недосягаемом расстоянии. Мой тесть стал для меня не только надежной опорой, но и выступал гарантом моей безопасности. Теперь, женившись на его единственной дочери, я мог позволить себе некоторую вольность.

– Ненавижу бессмысленные никчемные прогулки среди полузаброшенных могильных надгробий, – сказал я голосом, не терпящим возражений. – Меня не интересуют покойники, с которыми не был знаком при их жизни. Мне наплевать, какие у них гранитные плиты и как они чувствуют себя в сырой мрачной могиле.

Честно признаюсь, я даже испугался собственного высказывания. За такие слова, находясь в компании отпетых уголовников, можно было свободно получить пику в бок или удавку на шею.

– Там похоронены наши отчаянные братки, – огрызнулся мой «крестник».

– Ваши? – наигранно дерзко переспросил я, продолжая изображать из себя достойного родственника крутого авторитета, и в заключение заявил: – Не люблю просматривать чужие фотоальбомы. Ненавижу возлагать цветы на чужие могилы. Так что не будем напрасно терять время и сразу займемся делом.

Не знаю, куда меня понесло, но я отчетливо понимал, что мое поведение не пройдет для меня даром. Я даже не сомневался, что при первом удобном случае за пренебрежительное отношение к покойным браткам с меня спросят по полной программе. Однако в данный момент покровительство Грохотова было весьма ощутимым. Он наверняка предупредил своих шесте-рок, чтобы обходились со мной должным уважительным образом. Так или иначе, теперь у меня не было иного выбора. Встав на тропу войны, я уже не мог попятиться назад. Я должен был незамедлительно взять в руки всю власть, данную моим тестем. В противном случае мог угодить под чужую зависимость. Мне никоим образом не хотелось выступать в роли несмышленой телочки, которая со временем станет для этих парней хорошо откормленной дойной коровой. Разумеется, я ни на секунду не забывал о том, что, не будь Василия Николаевича, меня бы моментально вывезли за город и сожгли заживо, не пожалев ради такого случая канистру бензина. Чтобы не выдать себя и не показать, как у меня от чрезмерной бравады затряслись поджилки, я демонстративно развалился на сиденье и, не позволив никому опротестовать мое решение, тут же произнес: