Алексей Макеев - Лучше бы я был холостяком

– В какой стороне расположена ее голова?

– Почти у самой поверхности, между холмами…

– Как это понимать?

– Расщелина больше уходила в глубь земли, чем в ширину. Скорее это даже была не расщелина, а яма в виде узкого и неглубокого колодца. Чтобы не становится мясником, прибегнув к помощи острого топорика, Дарью пришлось поставить…

Пока сотрудники следственной группы высвобождали из-под камней и веток изуродованный и обгоревший труп моей бывшей любовницы, я безучастно смотрел на безоблачное небо. Я искренне завидовал птицам, которые парили среди редких перистых облаков. Мне как никогда хотелось обрести крылья и подняться в небесную высь, чтобы не видеть никого из оперативников и не слышать скрежет ломиков и саперных лопат, который зловещим отзвуком отдавался в моем сознании.

– Так, говоришь, после того как убил свою любовницу, ты принес валежник и развел костер, чтобы окончательно скрыть следы преступления? – внезапно спросил Ермилов.

Меня так и подмывало сказать, что он невыносимо занудный и дотошный человек. Его взгляд был еще более строгим, чем буквально минуту назад.

– Да… На том месте, где лишил ее жизни, было слишком много крови, – отрешенно ответил я. – Мне нужно было как-то убрать следы преступления.

– Кто предложил развести костер?

– Не серьезный вопрос! Напрасно пытаешься, начальник, поймать меня на слове. Я был один, и никто не мог мне этого посоветовать, – глубоко вздохнув, пробурчал я.

– Сначала избавился от тела, а потом развел костер?

– Я сначала убедился, что она действительно мертва.

– Ты что, патологоанатом? Имеешь медицинское образование?

– Не имею и не имел. Зато у меня в багажнике был остро наточенный топорик. Мне не нужны были сюрпризы.

– Тогда каким образом ты смог констатировать факт ее смерти?

– Начальник! Ты никогда не станешь майором юстиции, если будешь по несколько раз задавать одни и те же вопросы. Сколько можно повторять? У меня не хватило духу финкой перерезать ей горло, но нанести смертельные удары топориком было гораздо проще.

– Поэтому вся лужайка была залита кровью?

– Я уже говорил. Мне даже пришлось пожертвовать канистрой бензина…

– А ты, случайно, не сочиняешь насчет убийства женщины? – недоверчиво переспросил Сергей Евгеньевич.

– Чего ради?

– Может, признанием в убийстве, которого не совершал, ты пытаешься скрыть более тяжкое преступление?

– Очень смешно! Ты хоть сам понял, что сказал?

– Да мало ли еще какие могут возникнуть причины.

– Мне больше делать нечего? Признаться в убийстве двух женщин ради того, чтобы скрыть более тяжкое преступление? Какой в этом смысл? Мне и так светит пожизненное заключение…

– Ты твердо уверен, что убил именно Дарью Холстову и непременно здесь?

– Что за вопрос? Уверен ли я? Да теперь это место по гроб жизни не забуду. Я все еще помню, как она бежала. Как я пытался ее догнать. Ее душераздирающий крик до сих пор разносится по ночам и сводит меня с ума.

– Все орудия убийства, ты, конечно, уничтожил?

– После того как я облил ее труп бензином и решительно щелкнул зажигалкой, я отъехал на несколько километров в сторону от этого места преступления. Потом переоделся в заранее подготовленную одежду, а ту, которая была на мне во время убийства Дашеньки, я предусмотрительно утопил в первом попавшемся водоеме. Возможно, это было какое-то озеро. Не знаю. Вместе с той одеждой я утопил топорик и финку.

– Кончай строить из себя клоуна и ломать комедию! – почти выкрикнул Ермилов.

– Мне нет никакого смысла устраивать здесь цирк. Я официально и со всей ответственностью заявляю, что убил двух женщин. Сначала свою бывшую любовницу, а затем жену! Надеюсь, что чистосердечное признание…

– Можно тебе сказать с глазу на глаз, без протокола?

– Разумеется. А в чем дело?

– Тебе бы следовало морду набить за подобные выкрутасы!

– За что?

– За все хорошее. Чтобы в другой раз неповадно было из нас идиотов делать.

Внезапно у меня пробудился интерес:

– Начальник! А все ж таки, в чем дело? – в полной растерянности поинтересовался я. – Разве твои люди не обнаружили женский труп? Этого не может быть. Я сам спрятал здесь ее тело. Сначала даже пробовал опустить Дашеньку вниз головой, но не пролезало туловище. Торчали ноги…

– Мы ее нашли! – грозно произнес он. – Конечно, это твоя любовница! Почему бы и нет? Почему бы ей не стать…

– Ты о чем? – недоуменно спросил я.

– Все о том же! Иди и посмотри…

– Зачем мне смотреть? И так, знаю, что там Дарья Холстова, – уверенно заявил я.

Сергей Евгеньевич взял меня за грудки и хорошенько встряхнул.

– Заткнись, по-хорошему, – сквозь зубы процедил он. – Мои люди вытащили труп, у которого разбит череп…

– Все верно. Я же не скрываю, что избивал ее ногами по лицу, а потом несколько раз ударил головой об землю. Для надежности воспользовался топориком…

– Чтобы я больше не слышал ни о каком топорике, – оттолкнув меня в сторону, выкрикнул Ермилов. – Твоя тупая придурь уже начинает раздражать.

– Хотя бы объясни, в чем дело? – совершенно опешив от его натиска, попросил я.

– Хватит! – резко вспылил он. – Пошел бы ты вместе со своими признаниями знаешь куда?!

– Командир! В чем дело? Я добровольно во всем признался и показал место преступления…

– Ты опять насмехаешься надо мной?

– Даже не думал. Разве твои люди только что не обнаружили труп Даши Холстовой?

У него по губам проскользнула ироническая ухмылка.

– Обнаружили. Черт бы тебя побрал…

Сергей Евгеньевич вновь схватил меня за грудки и зло проговорил:

– Ты уверен, что тебе дозволено безнаказанно выдумывать всякую ерунду? Мои люди обнаружили разлагающийся труп…

– Естественно, он разложился, – не позволив ему договорить, пробурчал я. – Прошло достаточно много времени после того, как Дарья погибла…

– Конечно, это твоя бывшая подружка. Но только в том случае, если при жизни она была оборотнем, а после смерти обросла шерстью и оскалила острые белые клыки!

Вероятно, я смотрел на него таким непонимающим взглядом, что он невольно смягчился и более доходчиво пояснил:

– Насчет Дарьи Холстовой у меня сразу возникли подозрения. Я изучил все материалы, касающиеся ее гибели. Да, она погибла, но не в этом месте, где мы сейчас находимся, а на автомобильной дороге по пути к Жигулевскому морю.

– Если ты мне не веришь, тогда зачем нужен был весь этот следственный эксперимент? – ничего не понимая, спросил я.

– Мы, конечно, обязаны были проверить наличие трупа. Нельзя было исключать тот факт, что ты мог убить не Дарью Холстову, а какую-то другую женщину. В любом случае есть только два варианта ответа…