Алексей Макеев - Лучше бы я был холостяком

Я понял, что мне пора блефовать.

– Кажется, я где-то читал об этих удивительных животных, – не моргнув глазом, солгал я, всячески пытаясь угодить Ларисе. – Только не мог и мечтать о том, что когда-нибудь мне представится случай воочию увидеть одну из представительниц этой замечательной породы. Насколько мне известно, у них преданный, нежный и любознательный характер, – добавил я, вспомнив описание какого-то животного, которое никоим образом не принадлежало к породе кошек, но явно подходило для подтверждения моей образованности и моего высокого интеллекта.

– Ты неплохо разбираешься в кошечках, – удовлетворенно подметила Ларочка. – Мне очень приятно узнать, что ты любишь животных. Значит, ты чуткий и добрый человек.

Какое-то время я был в растерянности и молча смотрел на нее, обдумывая услышанное. Наконец, собравшись с мыслями, произнес:

– Ну как можно не любить такую прелесть? Да и вообще, пристрастие к кошечкам это моя слабость! Мне нравятся эти милые, умные животные. Они забавные, безобидные и бесхитростные…

Скрывая от Ларисы искреннее отвращение, я решительно взял кошку на руки и осторожно погладил.

– Это мэнская кошечка, – пояснила Ларочка. – Она действительно очень умная и ласковая. Согласись, что мы с ней чем-то похожи. Я ведь такая же нежная и кроткая, не так ли?

Я наигранно улыбнулся.

– Да. Что-то общее между вами определенно имеется, – дружелюбно ответил я, скрывая истинное мнение на этот счет.

– Мне почему-то хочется, чтобы ты называл меня своей киской. Тебе ведь не будет это неприятно?

– Нет, – однозначно произнес я. – Даже наоборот, буду только счастлив, сравнивая тебя с этим милым кротким созданием. Разумеется, я согласен называть тебя своей киской, но при определенных условиях…

– Каких же?

– Я не в состоянии подобрать нужные слова, чтобы в полной мере выразить свой восторг, но, лежа в постели, я все ж таки намерен обнимать только одну из вас!

– Неужели это милое животное понравилось тебе до такой степени? – с хитринкой в глазах поинтересовалась Ларочка, но тут же успокаивающе прощебетала: – Не волнуйся, мой шалунишка, целовать и обнимать в постели ты будешь только меня! Но скажи, тебе действительно нравится моя киска?

– Вы обе просто девятое чудо света!

– В таком случае восьмое… – с укором подметила Ларочка. – Их всего семь. Египетские пирамиды, храм Артемиды в Эфесе, висячие сады Семирамиды, статуя Зевса в Олимпии, мавзолей в Галикарнасе, Колосс Родосский и, наконец, Фаросский маяк!

Она словно маленькая девочка запрыгала от восторга и захлопала в ладоши.

– Видишь, какая я умница! Многие люди знают, что чудес света ровно семь, но мало кто может их перечислить.

– Мне не хочется тебя огорчать, моя кисонька, но с недавнего времени официально зарегистрировано и признано восьмое чудо света. Ты упустила из виду беломраморную гробницу Тадж-Махал, которая стала архитектурной жемчужиной Индии.

– Какая разница, семь или восемь? – буквально взвизгнула Лариса. – Я все равно не видела ни одну из них и наверняка никогда не увижу.

– Никогда не говори никогда! – цинично продекламировал я.

– А ты сам-то видел?

– Только пирамиды.

– Ну тогда и не умничай!

Она забрала у меня кошку и принялась ее нежно гладить. Мне ничего не оставалось, и я выдал несколько льстивых реплик в адрес ее питомицы. К тому же эта бесхвостая тварь внезапным появлением самопроизвольно предоставила мне некоторую передышку. Теперь я немного отдохнул и мог с удвоенной страстью подарить Ларочке несколько минут безумной любви, тем более что она начала поглядывать на меня озорным затворническим взглядом. Как я и предположил, Лариса опустила мэнскую кошечку на паркет и крепко меня обняла. По ее упругому телу вновь пробежала возбуждающая дрожь.

– Не верю в свое неожиданное счастье, – прошептал я, стараясь как можно меньше повторять цитаты из давно отрепетированного и привычного для меня репертуара. – Даже не представляю, как же я мог жить без тебя? Солнышко мое! Кровинушка моя! Если бы я только знал, что ты живешь в этом замечательном городе…

– И что бы тогда было? – сбив меня с мысли, поинтересовалась Лариса. В ее глазах мелькнула тень улыбки.

– Приехал бы сюда еще несколько лет назад и целыми сутками бродил по улицам в надежде, что мне удастся увидеть тебя, хоть на один миг, на одно мгновение. Я бы давно все бросил и примчался в этот город лишь ради того, чтобы хоть минутку, хоть секундочку быть с тобой рядом. Я хочу целовать твой носик, твои губки, твои глазки…

Я внезапно поймал себя на мысли о том, что невольно начинаю повторяться. Впрочем, это уже было не столь важно. Главной моей задачей было не замолчать, продолжая, постоянно нашептывая, выплескивать из глубин моей взбудораженной души целую плеяду давно заученных и хорошо отрепетированных фраз. Моя правая рука опять коснулась ее спины, и привычным движением пальцев я вновь расстегнул застежки ее бюстгальтера. Моя левая ладонь постепенно, но уверенно проскользнула под резинку ее шелковых трусиков.

– Мой милый, ты такой настойчивый и неугомонный… – тихо произнесла Лариса. – Мне кажется, ты никогда не успокоишься. Неужели я действительно так сильно тебя возбуждаю?

Я мгновенно сбавил темп и прекратил свои ласки, словно, пробежав по беговой дорожке несколько сотен метров, споткнулся о камень перед самым финишем.

– Я не понимаю, что со мной происходит, – притворным голосом ответил я. – Рядом с тобой я просто схожу с ума! Я теряю рассудок и перестаю контролировать свои чувства и мысли. Я люблю тебя! Люблю! Люблю…

У Ларочки удивленно изогнулись брови.

– И ты действительно не боишься? – поинтересовалась она.

Я с тревогой посмотрел на Ларису.

– Чего мне бояться, лучик мой солнечный? Мне рядом с тобой хорошо и спокойно. Я люблю тебя! На всем белом свете нет ничего, что теперь смогло бы нас разлучить…

– А мой отец? – спросила Ларочка. – Неужели ты его правда нисколечко не боишься?

– Нет. Да и почему должен его бояться? – настороженно поинтересовался я.

– Это из-за него ни один из мужчин нашего города не осмеливается ко мне подойти. Это даже здорово, что ты о нем ничего не слышал. Иначе я бы так и не узнала, какое это огромное счастье кого-то любить и быть любимой!

Я аккуратно расстегнул ее блузку и с наигранной страстью начал ласкать ее оголенную грудь. Когда я заметил, что Лариса потеряла ощущение пространства и времени, то вновь начал целовать ее глаза, щеки и губы.

– Я не понимаю, почему потенциальные тольяттинские женихи так опрометчиво опасаются твоего папашу? – не придумав ничего лучшего, полюбопытствовал я и тут же добавил: – Они круглые идиоты! Они даже не представляют, какое это блаженство быть с тобой рядом, слышать твое дыхание, твой голос…