Алекс Норк - Не уходи. XIX век: детективные новеллы и малоизвестные исторические детали

Мысль подробнее расспросить хозяина немецкого магазина о купленной у него книге о ядах не покидала меня, и решился я действовать просто — показав визитную карточку Казанцева, представиться его сотрудником и попросить изложить историю мне, так как пристав... да, запил, подлец, и донесенье составил до крайности бестолковое — объясненье такое для немца вполне натурально.

Вот снова тот самый «запах» — отсутствия в воздухе пыли, хозяин дружелюбно здоровается, он с того раза запомнил меня.

Я извиняюсь, что не представился раньше как сотрудник, показываю казенную карточку «своего начальника» с двуглавым орлом и указанием генеральского чина. Немец давно в России, и хорошо читает по-русски.

Рассказываю ему легенду про пристава.

Он сочувственно вздыхает: «О да, в России так много пьют!»

И начинаю задавать вопросы про того посетителя.

«Лет сорока с небольшим» ... «сухощавый» ... «неплохо говорил по-немецки, но не так превосходно, как вы, мой господин» ...

Я благодарю, мысль мелькает — написать об этой похвале маменьке, но продолжаю спрашивать.

Он не уверен, но глаза, кажется, темные, волосы — шатен, состоятельный человек — холеные руки, дорогой перстень.

Я встрепенулся — на руке адвоката точно был перстень, но не помню какой, и у пристава про перстень ни слова.

Немец вспоминает: золотой... и нам вензель.

Я, без ожидания результата, спрашиваю — не запомнил ли он вензель, и слышу — запомнил!

Приказчик приносит листок бумаги и карандаш.

Хозяин сосредоточено смотрит сперва на листок, потом начинает уверенно рисовать.

И через полминуты я вижу по диагонали листка двойную широкую полосу, загибающуюся к концу — что-то не очень вразумительное, но меня уверяют, что выглядело именно так.

Благодарю очень, обещаю заехать через неделю забрать книгу о ядах.

Интересно, во французском магазине с меня взяли деньги вперед, а в немецком, вот, нет.

В пять без одной минуты вхожу в приемную кабинета Казанцева, дяди еще нет, решаю подождать его здесь, и слышу от помощника, что обыск не прошел даром. На этом он замолкает с таинственною улыбкой. Я не настаиваю, так как нетактично осведомлять ему нас вместо своего начальника.

С боем настенных часов появляется дядя, и мы идем в кабинет.

Генерал за столом в расстегнутом от жары мундире.

Поднимается пожать нам руки и приказывает принести всем квасу.

— Домашнего приготовления, с изюмом и хреном.

Я раньше пробовал такое действительно превосходного вкуса приготовление и хотел об этом сказать, но глаза мои вдруг уперлись в книгу на столе генерала, с названием по-французски: «Всё о природных ядах».

И дядя, направив на нее указательный палец, неуверенно произнес:

— При обыске найдена?

— Да, в библиотечке хозяйки дома — у нее небольшой кабинет, там две книжные полки. — Генерал открыл книгу и показал синий штампик внутри на задней обложке: — Это отметка французского книжного магазина.

— Удивительно... — дядя не сказал именно что, и торопливо спросил: — Как она объясняет?

Генерал сначала отложил в сторону книгу, и выраженье его лица показало, что ответ не нравится ему самому.

— Заявляет, что понятия не имеет об этой книге — не приобретала ее и на полке своей раньше не видела.

Я еще раз взглянул на книгу: среднего формата, не толстая, цвет обложки темно-коричневый — каждая третья-четвертая так примерно и выглядит.

И естественный напросился вопрос:

— Если она готовила отраву там, на Броднинском переулке, зачем было перевозить книгу к себе домой.

Старшие мои товарищи на мгновенье задумались.

И почти одновременно качнули, не соглашаясь со мной, головами.

Раньше ответил Казанцев:

— Оставлять там книгу небезопасно — прислуга легко заметить может во время уборки, тем более — там не было книжных полок. Другое тут...

— Почему не избавилась от нее за последние четыре дня, например? — закончил дядя.

— Или раньше еще, — добавил Казанцев.

Сначала я спросил себя «А как именно?», но тут же представились мне московские набережные, где можно прогуливаться в немноголюдных местах.

— Ты, Митя, какие к ней меры принял?

— Домашний арест. Ну и наблюдение над домом поставил.

Принесли на подносе кружки и большой графин с квасом.

Стали пить.

И выпили весь графин.

Можно было теперь и мне доложить про перстень с вензелем у покупателя в немецком магазине.

И показать листок с его изображением.

— Был золотой перстень на руке адвоката, — дядя сощурил глаза вспоминая, — на правой руке...

Казанцев неопределенно пожал плечами, а я подтвердил, что тоже заметил перстень, однако что там на нем не помню.

— Ну, проверить будет нетрудно. Завтра я всех собираю в полдень в доме банкира. Как говорят у вас на театре, Сергей, прогон?

— Хотите заставить их воспроизвести тот вечер?

— Именно.

— Хорошая мысль, Митя, — закивал дядя. — Нам бы там тоже побыть.

— Непременно — и как свидетели. Объяснение приведу: для приватности пригласил не случайных людей, а за порядочность которых могу ручаться.

Время шло уже к вечеру и дядя предложил провести его в Нескучном саду — посидеть в летнем эстрадном театре, там, он видел афишу, выступают сегодня танцоры и иллюзионисты, а после поужинать.

Казанцев, семья которого пребывала на даче, предложение с удовольствием принял.

Через полчаса мы ступили с уличной жары в тень деревьев, направившись прогулочным шагом к театру.

«Нескучный» — едва ли не самое любимое место московской публики, одинаково приветливое для всех граждан: угостить себя здесь возможно и за очень небольшие деньги, а просто погулять-отдохнуть позволяется даром. Москва вообще отлична от чопорного Петербурга, который не любит смешивать «классы», отношения у нас проще, теплее, и состоятельные люди старой столицы немало делали для простого народа. «Нескучный» тому один из примеров — основанный одним из заводчиков семейства Демидовых в середине XVIII века, стал он еще при Екатерине общедоступным для жителей местом.

Концерт отсидели мы только первым иллюзионистским его отделением и отправились, от проснувшегося у всех аппетита, поужинать.

Из нескольких заведений остановили свой выбор на широкой веранде, откуда с высокого нашего берега был замечательный пространственный вид на Москва-реку и протянувшиеся с противоположной ее стороны городские усадьбы с подступающими к реке садами.

Засмотревшись, я пропустил начало новой темы в разговоре старших товарищей и отвлекся от своих созерцаний только на известное России всей имя: «Значит, будучи в Лондоне, ты добрался до Герцена?» — спрашивал дядю Казанцев.

Надо отметить, оказавшись в английской столице, встретиться с Герценом — врагом номер один российского самодержавия — стремились почти что все, а вернувшись на родину, с удовольствием об этом рассказывали; дядя же промолчал о том даже мне и сейчас ответил без особого удовольствия: