Алексей Макеев - Кукловод

К счастью, я не опозорился, не обмочился. По всей видимости, на меня вылили воду после того, как притащили в эту комнату, чтобы я очухался – вон и ведро неподалеку стоит. Да и мокрый я с головы до ног, а если бы оконфузился, то мокрыми были бы лишь штаны.

– Ну, что, очухался?! – глумливо спросил героико-монументальный и демонстративно размял ладони, как это обычно делают драчуны перед тем, как начать бить. – Вот и отлично, а то пока ты без сознания валялся, удовольствия мало по бесчувственному мешку бить. Да и не по-мужски как-то.

«А лежащего на полу да прикованного к скобе человека такой толпой, что стоит передо мной, бить по-мужски!» – хмыкнул я про себя, не решаясь высказать мысль вслух, чтобы не тратить последнюю энергию на этих отморозков – силы, по-видимому, в ближайшие несколько минут мне очень пригодятся.

– Дай-ка я ему первый врежу! – сделал шаг вперед блондин, и его удлиненное горбоносое лицо расползлось в ядовитой ухмылке.

– Ну, уж нет! Чур, я первый! – заявил свиномордый, расталкивая впередистоящих. – У меня к нему самый крупный счет.

Свиномордый коротко без замаха пнул меня в лицо. Увернуться я не успел, носок туфли угодил мне в подбородок. Челюсть клацнула, голова дернулась. И это, по всей видимости, только начало экзекуции. Я не ошибся. Со всех сторон в мое бедное и так уже истерзанное тело полетели ноги, обутые в туфли, кроссовки, кеды, спортивную обувь. Разумеется, увертываться было бесполезно, сопротивляться тоже. Поэтому я просто сжался и сгруппировался, стараясь защитить жизненно важные органы. Ох, и отвели на мне душу старознакомая троица и новознакомые охранники подпольного казино. Меня били, пинали, топтали, только что не прыгали на моем бренном теле. Даже не знаю, как я сумел вынести подобные издевательства и остаться жить. Хотя, возможно, меня и забили бы до смерти, если бы не окрик мужчины, остановившего разошедшуюся толпу.

– Погодите! – властным голосом потребовал он. – Этот парень нам еще живым нужен!

Толпа наконец-то перестала глумиться над бедным тренером по борьбе, расступилась, и к моей истерзанной персоне приблизился незнакомый мне мужчина в темном деловом костюме, голубой рубашке и темно-синем галстуке.

Чувствовал я себя отвратно, сравнение «так, будто меня били палками» не подходит, ибо молотили меня ногами не хуже, чем палками. Скорее всего, ощущал я себя так, будто меня пропустили через мясорубку или отбили гигантским молотком, чтобы приготовить отбивную, сочащуюся кровью. И тем не менее сквозь кровавый туман и боль мое помутившееся сознание смогло воспринять образ появившегося человека.

Это был мужчина лет сорока пяти с довольно-таки приятным интеллигентным лицом. Вот сразу видно аристократа, не чета окружавшим меня гопникам. Такой, если и будет бить, наверняка лайковые перчатки наденет для защиты рук и галоши напялит для предохранения обуви, а может быть, и фартук повяжет, дабы не испачкать одежду брызгами крови.

– Барельеф, Фунтик и Степа остаются здесь, остальные вышли! – распорядился аристократ и приблизился ко мне вплотную.

Мне были видны его казавшиеся вблизи огромными черные надраенные до блеска туфли, отглаженные брюки со стрелочками – и дальше интересная перспектива – уходящее бесконечно ввысь сужающееся тело. Из того лежачего положения, что я на него смотрел, аристократ казался мне великаном.

Компания, гонявшаяся за мной по всему подпольному заведению, молча развернулась и вышла, остались только героико-монументальный, кучерявый блондин, свиномордый и сам аристократ. «Очевидно, у героико-монументального из-за рельефных черт лица прозвище Барельеф; у похожего на хрюшку свиномордого – Фунтик из мультика про поросенка; ну, и если из знакомой мне троицы исключить двоих, оставшийся кучерявый блондин – Степан», – рассудил я и, выходя из позы эмбриона, в которой пребывал во время экзекуции, выпрямился – надеюсь, эти четверо остались здесь не для того, чтобы уже в более тесном кругу насладиться избиением тренера. Наверняка у них есть что мне сказать, а за то время, пока они будут говорить, у меня появится возможность передохнуть и размять кости. Я с хрустом потянулся. Вроде нигде ничто не сломано.

– Кто ты такой? – спросил аристократ, поставил подошву обуви на мой лоб и покатал мою голову, как катают ногой футбольный мяч.

Видать, аристократу в кайф унижать человеческое достоинство. Я широко, всей своей окровавленной физиономией улыбнулся:

– Что, барину нравится, когда холопы его сапоги лижут?

– Не умничай давай! – изрек мужчина, однако устыдился своей выходки, убрал ногу с моего лба и сделал шаг назад. – На вопрос отвечай!

– А чего отвечать-то? – спросил я и длинно сплюнул тягучей кровавой слюной под ноги аристократу. – Клиент я обыкновенный. Пришел поиграть в вашем замечательном казино, а вы так со мной обошлись. Странное у вас какое-то отношение к людям, которые пришли оставить деньги в вашем игорном заведении.

– Да не слушай ты его, Стас! – проговорил героико-монументальный, обращаясь к аристократу. – Врет он все! Это же тот самый хмырь, что постоянно возле Юрки Тычилина крутился. – И, уже обращаясь ко мне, Барельеф проговорил: – Это же мы с тобой в парке Горького дрались. Ты что, забыл?

Поскольку я молчал, Барельеф продолжил:

– А вот я тебя отлично помню. И когда сегодня охранник мне сообщил, что в казино хочет пробраться новичок, я быстро пришел к лифту и, увидев тебя на мониторе, сразу же узнал. Мне очень хотелось с тобой поговорить, поэтому я и разрешил охраннику впустить тебя в наше заведение. Уж очень хотелось узнать, где бриллианты Юрчика.

В каком бы ни был я плачевном состоянии, я до крайней степени был потрясен. Ничего себе! Выходит, бандюганы с самого начала знали о моем приходе в казино и специально заманили в ловушку! А вот интересно, насчет бриллиантов придуриваются, что не знают, где они, или действительно понятия не имеют? Делать изумленный вид мне не надо было, поскольку я действительно был изумлен, что читалось на моем лице, а потому спросил:

– Какие к черту еще бриллианты?

– Да ладно придуриваться-то! – ухмыляясь, проговорил героико-монументальный.

Из знакомой мне троицы беседу со мной вел исключительно он, очевидно, Барельеф среди них был самым главным.

– Все ты знаешь! Ты же был друганом Юрчика. И в парке Горького в ресторане «Якатуки» сидел с ним, и после того, как мы его грохнули, сразу домой к нему заявился. Мы же в тот день, как только вышли из квартиры Юрчика и сели в мою машину, увидели, как ты приехал на своей «бэхе» и зашел к Юрке в подъезд.

Я приуныл. Если уж бандиты откровенничают со мной насчет убийства Юрчика, то вряд ли оставят меня в живых.