Игорь Рябов - Пуля уже в пути (СИ)

— Филин, прекрати! — Николай повысил голос. — Уж не думаешь ли ты, что кто-то из нас продался мафикам? Это же глупо…

— Я могу ручаться только за себя и за Оксанку. Именно нас пытались прикончить. А вот по каким борделям вы шлялись всю ночь, я не знаю. И с чего бы мне вам доверять? У тебя есть какие-нибудь другие разумные объяснения, как эти друзья вычислили нас здесь? Или как они оказались на дороге, поджидая нас именно в том направлении, куда мы ехали? А вертолет, спикировавший чуть ли не на голову?

Николай, повесил голову, слушая, как я вдалбливаю вопросы, словно забиваю крышку гроба. А я все больше распалялся, и мысли шарахались в голове, как шальные. Не знаю, о чем он думал, но выкрикнули мы одновременно:

— Маячок!

И в глазах Новикова сверкнула радость. Оглядев друг друга, мы пришли к выводу, что в пятнистых комбезах маячкам взяться неоткуда. Никто же не мог знать заранее, что мы смоемся из темницы, да и завалим именно этих охранников. Оставался один вариант.

— Ксюха! — громко крикнул я и встал, засунув пистолет за пояс. — А ну подь сюда, несносная девчонка.

Она появилась тут же, словно только и ждала этого, подслушивая под дверью.

— Скидавай свои шмотки! — приказал я строго. — Ты почему не сказала мне, что у тебя их забирали на вилле?

Она покрылась густым румянцем и стала стаскивать с себя куртку.

— А ты не спрашивал.

— Тоже верно, — усмехнулся я в усы. — И когда это было?

— А сразу же, как только они выяснили, что вы сбежали. Меня обыскали и забрали куртку. Правда, через полчаса вернули.

Оксанка швырнула мне джинсуху и, ещё больше засмущавшись, растерянно спросила:

— Что, и остальное тоже снимать?

— Ну, если ты так хочешь…, - я, прищурившись, с хитрецой посмотрел на неё.

Её глаза гневно полыхнули молниями, едва не испепелив меня на месте, и я поторопился продолжить, невинно округлив гляделки:

— А вообще-то, одной куртки достаточно.

Я принялся не торопясь, миллиметр за миллиметром, ощупывать швы. Наконец в самом нижнем уголке попалось крохотное утолщение. Вспоров шов ножом, я извлек оттуда малюсенький радиомаячок. Зажав его в ладони, укоризненно посмотрел на Новикова, внимательно наблюдавшего за моими манипуляциями.

— Эх, ты, Штирлиц ватный! — огорченно высказался я, отдав одежку Ксюхе. — Мог бы сразу догадаться и не морочить мне голову. И чему вас только в КГБ учили?

Михай, услышав зловеще-знакомую аббревиатуру, исподлобья недовольно покосился на Новикова, словно тот и в правду был виновен во всех смертных грехах. Николай только невнятно пожал плечами:

— Не обращай на него внимания, Михай. Это у него такой плоский юмор неудачливого российского сыщика. К тому же частного. — И, уже обращаясь ко мне, продолжил, стараясь зацепить мое самолюбие: — А что ты сам-то не блеснул гениальной догадкой? Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся.

— Да уж куда мне, — шутливо согласился я. — Я больше на Филиппа Марлоу похож. Постоянно поддатый, нескладный и неудачливый. Но только до поры до времени.

Положив маячок на стул, я от души врезал по нему рукояткой пистолета. Теперь можно быть абсолютно спокойными. Он свое отработал. И, став серьезным, произнес, выпрямляясь:

— Прошу прощения за несбывшиеся подозрения. И хитрая лисица порой в капкан попадает.

— Пустое, — махнул рукой Николай, словно инцидент был несущественным. — Я бы на твоем месте поступил, наверное, точно так же. Да и любой другой, у кого есть голова на плечах.

— Хорошо, — согласился я. — Какие тогда поступят предложения? И что делать будем с этими бедолагами?

Я указал на два трупа, беззаботно развалившихся на полу.

— С этим мы без вас разберемся, — подал голос Михай. — А вот вам, ребятишки, придется переселиться.

— Но для начала нам всем стоит переодеться, — сказал Николай, указывая на сиротливо валяющиеся свертки. — Все-таки пятнистая форма — не самая лучшая маскировка. И если нас ищут, то наверняка у них есть описание наших примет, включая одежду. А в том, что поиски будут усиливаться, я не сомневаюсь.

Внимательно посмотрев на меня, Николай продолжил:

— А тебе, Филин, придется сбрить свои усы.

— А наголо не побриться? — возмутился я. — Без усов я, наоборот, буду, как клоп на ладони.

— Это еще почему?

— Да в Грузии девять десятых усатые ходят. Так что даже разговоров об этом слушать не хочу. Мои усы — вне обсуждения, как жена Цезаря.

Новиков недовольно пожал плечами, но спорить не стал.

— Упрямый ты, Филин!

— Какой родился, такой и есть: гуашью не закрасишь.

Облачившись в стильный светлый костюм и темную рубашку, я почувствовал себя совсем другим человеком. Не хватало только галстука, широкополой шляпы и трости. Тогда меня смело можно было бы принять за богатого винодела, выбравшегося в городок прошвырнуться по борделям. Словом, я остался доволен своим нынешним видом.

Ксюшка выпорхнула из спальни тоже в новом облике. В белой кружевной блузке, так замечательно контрастирующей с черными локонами и смуглой кожей, и длинной цветастой юбке, доходящей чуть ли не до пят. Широко разбросив руки, она закрутилась в танце, отчего стала похожа на юную цыганку. Во всяком случае, от местных девчонок её вряд ли отличишь.

— Тебе нравится, Гошик?

— Бесподобно, — сознался я, приложив руку к груди. — Не будь я твоим опекуном, влюбился бы по уши.

— Тебе что-то мешает это сделать? — хитро поинтересовалась Оксанка и, не дождавшись внятного ответа, обиженно показала язык, а затем скрылась в спальне.

Новиков облачился в джинсы и широкую цветастую рубаху навыпуск. С его сугубо российской рожей трудно прокатить за местного. Но вот на бестолкового туриста-янки, постоянно щелкающего фотоаппаратом и наивно-удивленно озирающегося по сторонам, он стал похож как две капли воды. К тому же его английский был без рязанского акцента, правда, более традиционный, чем у настоящего выходца с Запада. Единственная проблема была в том, что туристы — янки пока не решались толпами валить в Грузию, и к ним здесь не успели привыкнуть. Но в целом впечатление от преобразований сложилось удовлетворительное. И мы собрались в путь.

— А можно, я и джинсовый костюм возьму с собой? — поинтересовалась девчонка, больше обращаясь ко мне, словно именно я командовал парадом.

— Бери что хочешь, — отозвался я. — Только "жучки" больше не таскай с собой.

Мы дружно уселись в колымагу, и, в очередной раз истошно заверещав движком, она завелась. Развернувшись в обратном направлении, Михай осторожно повел машину по дороге, словно боялся, что она может развалиться в любой момент.

Ксюшка вертелась на заднем сиденье, запечатлевая в памяти близлежащие окрестности, будто было что-то особенное в этих захолустных трущобах, вольготно раскинувшихся на окраине города. А мне было глубоко наплевать на все с самой высокой колокольни мира. Единственное, что хотелось, так это поскорее вернуться в тесную двухкомнатную квартиру на двенадцатом этаже в своем родном Нижнем. И пусть он кажется другим провинцией и непрестижным, грязным и неряшливым, да хоть старым и больным, но для меня он самый лучший.