Феликс Меркулов - Президентский полк

— Не нужно подробностей, подполковник, — прервал куратор. — К чему вы ведете?

— Съемки липовые геодезисты вели километрах в пяти от взлетной полосы Внуковского аэропорта. Я запросил все райотделы, где есть аэродромы. Участковые из Шереметьева и Домодедова доложили, что в их районах тоже работали геодезисты. И тоже в некотором удалении от взлетных полос. Диспетчера дали мне информацию: высота самолетов на этом расстоянии примерно полтора километра, скорость — около четырехсот километров в час. И если в этих точках поставить человека со «стингером»…

Участники совещания переглянулись. В кабинете повисла тяжелая тишина.

— Я почему об этом подумал? — продолжал Литвинов. — У меня из головы все время не выходило: пятьсот двадцать пять «стингеров» — многовато для Чечни. Вот и подумал: а все ли «стингеры» пойдут в Чечню?

— Вы хотите сказать, подполковник, что липовые геодезисты готовили площадки для атаки «стингерами» пассажирских самолетов? — уточнил куратор.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Не исключено.

— Какой вывод вы из этого делаете?

— Нужно согласиться на предложение профессора Русланова.

— И это говорите вы?

— Да. Сначала я очень на него разозлился. А потом подумал: он же не посадил нас. А мог. Мы неправильно оценили объект. И потому неправильно работали с ним. Нас сбило то, что он чеченец.

— Это сбивало не только вас, — заметил начальник ГУБОП.

— Неужели и вас? — не без иронии поинтересовался экономист из ГУБЭП.

— А вас — нет? — огрызнулся рубоповец. — С чем вы явились в фирму Русланова? Найти компромат. Вас и послали.

— О чем мы спорим? — не выдержал Полонский, почувствовав, что разговор уходит от главной темы. — Правильно ли видеть во всех чеченцах врагов? Вы полагаете, тут есть о чем спорить? Перед нами конкретный вопрос: принять или не принять предложение профессора Русланова. Я — за. Подполковник Литвинов — за. Если есть другие мнения, следует их выслушать. Я не хотел бы услышать только одного предложения: сообщить Русланову, что мы принимаем его условия, а в аэропорту его семью задержать.

— Владимир Сергеевич, за кого вы нас принимаете? — оскорбился куратор.

— Я принимаю всех нас за тех, кто мы есть. В каждом из нас два человека: человек и чиновник. Главная задача чиновника — решить проблему, ничем не рискуя. Почему я об этом заговорил? Потому что эта мысль мне и самому приходила в голову. Некоторое время я вполне серьезно ее обдумывал. Я не стыжусь в этом признаться. Только потом понял, насколько чудовищна эта мысль.

— Что скажет разведка? — обратился куратор к представителям ГРУ и СВР.

— Операция без подстраховки. По всем правилам, ее следует запретить, — ответил гэрэушник. — Но я в чем-то согласен с генерал-майором Полонским. Не слишком ли глубоко засел в каждом из нас чиновник?

— Насколько я понял, ваш сотрудник майор Гольцов сейчас в Вене, — обратился к Полонскому представитель Службы внешней разведки. — Он контролирует ситуацию? Если полностью — вопросов нет. А если не полностью…

— То мы отправим в Вену генерал-майора Полонского, — закончил его фразу куратор. — Он человек опытный, на месте сориентируется. Согласны, Владимир Сергеевич?

— Я сам хотел это предложить.

— Значит, решено. Даем добро. Спасибо, товарищи, все свободны.

Возле черной интерполовской «Волги» Полонского догнал подполковник Литвинов:

— Извините, товарищ генерал-майор. Не хотел говорить при всех, но вам скажу. Зря вы задробили эту идею. Богатая идея. Я сам хотел ее предложить, но вы меня опередили. И так обставили, что заткнули мне рот.

— Вы это серьезно? — спросил Полонский.

— А что? Придержали бы его семью на денек-другой, пока он не переведет бабки, и отправили бы в Вену. И никакого риска. Ну подергается профессор. А что он сможет сделать?

— Я вам скажу что, — ответил Полонский. — Он наймет головорезов из французского легиона и закажет им вашу голову. Это обойдется ему не слишком дорого.

— Как он узнает про меня?

— Я скажу.

— Все шутите, товарищ генерал-майор. А дело-то нешуточное.

— Потому и шучу. Выбросьте это из головы, подполковник. Позаботьтесь вот о чем. Когда станет известен рейс, пришлите в Шереметьево своих людей. Пусть незаметно подстрахуют семью Русланова. Если их перехватят чеченцы — вот это будет непоправимо.

— Понял, товарищ генерал-майор. Будет сделано.

— И еще, — продолжал Полонский. — Как отреагируют чеченцы, когда узнают, что Муса арестован и будет доставлен в Москву?

— Задергаются.

— Вот именно. Очень сильно задергаются. Потому что он набит смертельно опасной для них информацией. И что предпримут?

— Попытаются его убрать.

— Где? В Лефортове его не достать. Значит, где?

— В аэропорту или по дороге из аэропорта. Но как они узнают, что он арестован и когда его привезут?

— Из газет, подполковник. Появится небольшая заметка: «В Вене Интерполом арестован известный чеченский террорист Магомед Мусаев но кличке Муса. Такого-то числа он будет доставлен в Москву».

— Кто даст эту заметку?

— Пресс-служба ФСБ. По вашему предложению. Остальное понятно?

— Так точно. Засада. И всех повяжем.

— Не исключаю, что операцией будет руководить Шамиль. Все ясно?

— Так точно, товарищ генерал-майор. Но ведь это ваша идея.

— Какая идея? — удивился Полонский. — Ничего про это не знаю. И не могу знать, это не мой профиль. Это ваша идея, подполковник. Она характеризует вас как опытного оперативника, который умеет думать. Вы это уже доказали, когда вычислили геодезистов. Желаю удачи!

Вернувшись к себе, Полонский набрал номер мобильного телефона Гольцова:

— Сообщи Русланову: добро дали. Пусть вызывает семью.

— Спасибо, Владимир Сергеевич. Это хорошая новость.

— Документы на Мусу получил?

— Так точно.

— Австрийцев ознакомил?

— Так точно.

— Какие-то вопросы у них есть?

— Нет.

— Так чего ты ждешь? Действуй.

— Видите ли, Владимир Сергеевич…

— В чем дело? — насторожился Полонский.

— В том, что Муса исчез.

Прибытие самолета из Москвы задержалось на сорок минут, и эти сорок минут показались Асланбеку Русланову бесконечными. Он то садился в кресло в зале ожидания аэропорта Швехат, то вышагивал взад-вперед вдоль стеклянной стены, отделяющей аэровокзал от летного поля. Гул каждого самолета, производившего посадку, заставлял его вжиматься носом в стекло. Сопровождавшие его Гольцов и Михальский держались в стороне, ни с какими разговорами не приставали, за что Асланбек был им благодарен. Они и между собой не разговаривали. С самого утра лица у обоих были хмурые, но Асланбек был слишком занят собой, чтобы обратить на это внимание.