Марина Серова - Криминальный кураж

Я снова поставила кассету на запись — мало ли, вдруг пригодится — и вышла из машины. Поднялась к квартире Лавкиных, позвонила в дверь. Мне довольно долго не открывали, и я снова надавила подушечкой пальца на звонок. Наконец, за дверью послышались шаркающие шаги, и мне открыли.

— И снова привет, пришла поделиться последними новостями! — с напускным оживлением воскликнула я.

Гала вся превратилась в слух:

— Какими же?

Сонное выражение вмиг сошло с ее немного помятого лица.

— Светку Чурсаеву, секретаршу, арестовали. Ей предъявили обвинение в убийстве Андрея Перцевого.

Глаза Галины расширились, в них заплескалась радость. Она ринулась в спальню, вопя:

— Сашка, представляешь, Светлану арестовали!

Гала отчаянно пыталась скрыть ликование, придать голосу несколько скорбящий оттенок, но это не слишком-то получалось.

Пока она бегала за мужем, я успела сунуть «беретту» на антресоли в прихожей, под груду зимних шапок и прочего барахла. Конечно, тайник не ахти какой, но для моего плана сойдет.

Гала вернулась вместе с мужем, заспанным, в одних плавках.

— Тань, ты серьезно? — поинтересовался он примерно с тем же выражением, что и супруга — с изо всех сил скрываемой радостью. — Неужели это бедная девочка убила Перцевого? С ума сойти! — когда я подтвердила его слова, воскликнул Лавкин. — Никогда бы не подумал, что Светочка-конфеточка на такое способна. За что же она его?

— Не знаю.

— А как ты узнала? — вклинилась Галина.

— Да следователь знакомый сказал, — выдала я вторую версию. — Мне же интересно было, чем дело закончится, вот и позвонила ему недавно. Кстати, представляете, в меня сегодня стреляли. Говорят, Светка, — с легким ужасом в голосе сообщила еще одну «новость». — А я-то ее утешала! Поддерживала всячески! Вот и верь после этого людям…

Сашка кивал сочувственно, Гала тоже изображала сочувствие. Я же внутренне смеялась, остро ощущая, что план мой близится к завершению. Теперь остается немногое. И дело будет успешно закрыто.

Единственное, о чем я жалею всегда, особенно в финале успешных расследований, — что нельзя вернуть к жизни убитых людей. Это очень досадно. Тот же Перцевой — ну не слишком он честный малый, хотел нажиться за счет своих коллег и сбежать в Москву. Ну испортил он жизнь Светлане. Убивать-то человека зачем…

— И за что же она его? — эхом откликнулась на мои мысли Галина.

— Не знаю. Говорят, из ревности, — небрежно бросила я. После чего распрощалась с супругами, вслух пожелав им приятных сновидений, а мысленно пообещав таковых ни в коем случае не допустить.

Не знаю уж, на что я надеялась, когда шла в эту квартиру — что у Лавкиных совесть проснется и они ринутся признаваться в совершенном преступлении, лишь бы оправдать Светку, или еще какого-то хода. Но подобного не случилось. Значит, буду действовать сама, своими методами. И пусть тот, кто без греха, меня осудит за не совсем законные поступки.

Вернувшись в машину, я поднесла к уху наушник. Беседа супругов ограничилась Галиной фразой:

— Ну что же, все к лучшему!

После чего в квартире и в наушнике воцарилось молчание.

Тогда я набрала кирьяновский номер телефона. На работе его уже не оказалось, и я, заглушив проснувшийся голос совести — «скоро полночь, а ты собираешься разбудить беднягу Кирю», — позвонила другу домой.

— Да-а? — после нескольких долгих сигналов раздался сонный голос, в котором я не без труда узнала Володькин.

— Киря, прости и не убивай, это Татьяна Иванова, — отрекомендовалась я.

— Что-то важное? — разом пробудился подполковник.

— Ну да. В квартире Лавкиных, — я продиктовала адрес на всякий случай, — находится орудие убийства Перцевого, то есть пистолет «беретта». Лежит на антресоли среди шапок. И есть шанс взять их с поличным. Помимо этого, под крышкой журнального столика должен быть приклеен фальшивый паспорт на имя Владимира Расламбекова.

— Так… — протянул задумчиво Киря. — Опять со своими методами…

— Киря, я не совершаю противозаконных действий, — с фальшивой добропорядочностью возмутилась я.

Володька хохотнул и заявил, весь уже кипя жаждой деятельности:

— Сейчас соберу бригаду, и мы туда подъедем.

— Отлично. — И я нажала на отбой.

В машине было тепло и уютно, прохладный ночной ветерок проникал сквозь открытые окна, даря прохладу. Я курила и выжидала, не снимая наушников и держа палец над кнопкой записи. Вдруг пленка потребуется в суде, если Лавкины сознаются ментам, но потом откажутся подтвердить показания? Тогда Киря сможет, задействовав своих знакомых, протащить эту пленку в качестве необходимой меры, принятой в целях выявления преступника. А я обожаю помогать родной милиции, особенно когда мои клиенты за это платят. И почему говорят, что нельзя поймать двух зайцев зараз? У меня это прекрасно получается.

— Что за произвол? Что вы здесь делаете? — возмущенно зазвенел наконец в наушниках фальцет Сашки, которому вторил Галинин дискант. — Вы не имеете права!

Голоса в наушниках были настолько четкими, что мне казалось, я сама присутствую при обыске в квартире Лавкиных.

Пару минут назад перед домом остановился милицейский «козлик», из которого выскочили бравые ребята.

Среди них я заметила и Кирю. Он огляделся, словно пытался увидеть меня, но я удачно замаскировалась. Ребята вошли в подъезд, и скоро в окнах квартиры Лавкиных зажегся свет. Киря четко и доступно объяснил, что у него имеется ордер на обыск квартиры Лавкиных. Те возмущались, но не слишком естественно. В голосах супругов сквозил страх. Панический страх. Мне это понравилось. Не рой другому яму, называется. Лавкины решили подставить бедную Светлану. Ох, не стоило этого делать. Сыщики — они дотошные.

— А это, по-вашему, кому принадлежит? — раздался в наушниках уверенный голос Кирьянова. — У вас есть разрешение на хранение огнестрельного оружия?

— Это не наше! — возмутился было Сашка, но тут же сник.

— Это тоже? — прозвучал незнакомый мне голос. Видно, теперь кто-то из ментов нашел паспорт.

— Нас подставили! — завопила Гала. — Вы не можете…

— За что вы убили Перцевого? — властно осведомился Кирьянов, перебив ее. Отвечать ему не захотели, и тогда в наушниках раздался звук пощечины. Я поспешно отключила запись — лучше включу позже, когда чистосердечное признание пойдет. Мне не было жаль Лавкиных. Гады они. И вообще, гадов многовато стало. Так какая разница, каким образом менты добьются признания?

Много Сашке не потребовалось. Через пару минут истошных воплей типа:

«Это произвол! Я буду жаловаться!» — раздалась долгожданная фраза:

— Ну и убил, ну и что? Вы все равно ничего не докажете.

Завидный апломб, могу я сказать.