Марина Серова - Хорошее время, чтобы умереть

– Иди, иди! – отмахнулся от него Мельников. – Там тебя сокамерники уже заждались, камарадос.

– За что?

– Вот там тебе и объяснят, причем популярно. Там продвинутых полно.

Потом Андрей повернулся к Вере Потаповне:

– А вы, гражданка Суркова, идите пока домой, через пару дней вас вызовут на повторное опознание, так сказать, официальное.

– Так я ж его уже опознала, – удивилась женщина.

– Надо еще раз, под протокол и при свидетелях.

– Так давай, милый, я тебе подпишу твой протокол, – не унималась соседка.

– Нет, то опознание будет проходить… несколько иначе, нам надо к нему подготовиться. Так что идите пока домой, отдыхайте, вас вызовут повесткой.

Когда за Верой Потаповной закрылась дверь, Мельников посмотрел наконец на меня:

– Ну, мать, теперь я не жалею, что ты меня выдернула из дома прямо из-за обеденного стола. Сегодня же день рождения моего отца… Но ради такого я готов пожертвовать и своим единственным выходным, и праздничным обедом… Спасибо тебе.

– «Спасибой», Андрюшечка, не отделаешься…

– Все, что в моих силах.

– Мне нужны сведения об адвокате Эдуарде Яковлевиче Рейнгольде. Ему примерно тридцать лет или около того.

– Понятно.

Мельников сел к компьютеру. Вскоре он выдал мне следующие данные:

Рейнгольд Эдуард Яковлевич, 30 лет, проживает по такому-то адресу, работает в адвокатском бюро на улице Овражной.

– Тебе это что-нибудь дало, Тань? – спросил Андрей.

Я пожала плечами.

– Распечатай-ка мне о нем все сведения, какие только у вас есть, – попросила я.

– Да тут ничего особенного и нет, только его прежние адреса. Ну, еще кое-что о родителях…

– Вот-вот, все это и распечатай!

Ветхое двухэтажное здание на улице Валовой выглядело как после бомбежки – облупившаяся штукатурка на стенах и краска на дверях и окнах. Наверное, его построили еще при царе Горохе. Здание покосилось на одну сторону, как уставший человек. Я посмотрела на часы: сегодня понедельник, а стало быть, санэпидемстанция работает. Я открыла скрипучую дверь и шагнула в холодный полумрак коридора…

В кабинете заведующей стоял обшарпанный стол, на котором красовался новехонький компьютер. Пожилая женщина в белом халате сквозь стекла очков смотрела в монитор, ее пальцы порхали по клавиатуре. Поздоровавшись и представившись, я объяснила, кто именно из бывших сотрудников лаборатории меня интересует. Пальцы заведующей застыли в воздухе.

– Ягудина, Ягудина… Нет, не помню такой, – покачала седой головой дама. – Наверное, она ушла на пенсию давно, еще до того, как я пришла сюда.

– А у вас работает кто-нибудь из старых сотрудников, тех, которые работали лет двадцать назад?

– Из старых? Надо подумать… Боюсь, что никого не осталось. А потом, у нас было столько сокращений!..

Наверное, мой взгляд сразу стал сильно погрустневшим, потому что заведующая принялась старательно морщить лоб.

– Никитична ушла на пенсию лет пятнадцать назад и уехала на родину в Псков… Галина Григорьевна и того раньше… Погодите! Мироновна! Ну, конечно! Маргарита Мироновна ушла совсем недавно, лет пять назад, и ей было уже, слава богу, все семьдесят. А главное, она живет здесь недалеко, и даже пару раз она заходила к нам, так сказать, проведать бывших коллег… Ну, конечно, вот кто знал всех старых работников. Помнится, она сама хвалилась, что работала здесь чуть ли не при Сталине. Записывайте адрес…

Заведующая полезла в стол и достала старую зеленую папку с завязочками, на которой было написано: «Отдел кадров». Я от нетерпения подалась вперед…

Полчаса спустя я уже звонила в квартиру новенькой десятиэтажки. Железная дверь на первом этаже долго не подавала признаков жизни, наконец за ней раздался старушечий голос:

– Кто там?

Я объяснила, кто я и кого ищу. Дверь приоткрылась, и в щель высунулось лицо пожилой женщины с пучком редких седых волос на маленькой головке.

– Ну, я Маргарита Мироновна. Так чего вы хотите? Вы откуда, из «Горгаза»?

– Нет, я не из «Горгаза» и, на всякий случай, не из «Водоканала». Я – частный сыщик Татьяна Иванова, вот мое удостоверение. Мне нужны сведения о Ягудиной Ахолии Ивановне. Кажется, вы вместе работали?

– Ахолия? Так вы от нее? – Лоб старушки наморщился больше прежнего, брови угрожающе поползли к переносице.

– Нет, нет, ни в коем разе. Я не от нее, просто я собираю о ней сведения.

– Зачем?

Хороший вопрос. Я постаралась в двух словах объяснить Маргарите Мироновне причину моего визита.

– Убили, значит?.. Что ж, этого следовало ожидать!

Вот как! А эта новость ее не слишком-то шокировала. Маргарита Мироновна отступила в глубь своего коридора, давая мне возможность пройти. Я поняла это как приглашение и переступила порог квартиры.

Женщина жила бедно. Дешевенькие обои желтого цвета, простенькие портьеры на деревянных, плохо выкрашенных окнах, старая обветшалая мебель – такова была обстановка в квартире Маргариты Мироновны Первоцвет. Да и как еще могла жить лаборантка санэпидемстанции, проработавшая всю жизнь за смешную зарплату?! «Видела бы она квартиру своей бывшей сослуживицы!» – невольно подумала я.

Словно уловив мои мысли, хозяйка усмехнулась:

– Что, не впечатляют «хоромы»? Да, я прожила жизнь честно и бедно, хотя и проработала почти пятьдесят лет… Да вы присаживайтесь, вот сюда, на диван, здесь вам будет удобно. В ногах правды нет…

«Можно подумать, она есть в… том, что повыше», – усмехнулась я про себя.

Старенькая рухлядь, именуемая хозяйкой диваном, жалобно заскрипела подо мной.

– …Вот я и говорю: я-то прожила честно, – продолжила Маргарита Мироновна, опускаясь в такое же ветхое кресло напротив дивана, – а вот некоторые … Как бы вам помягче-то сказать?.. Корыстные лживые люди, еще и до ужаса зловредные…

– Вы имеете в виду Ахолию Ивановну? – догадалась я.

– Ее, ее, царство ей небесное! Вот уж кто кровушки у всех попил! Ой, попил!.. Не тем будь помянута… Когда ее, говорите, прибили? Недели полторы уж как? Что ж, оно и неудивительно, – горько усмехнулась женщина, поправив на груди свой выцветший халат.

– Это почему же? – уточнила я.

– Много она бед в жизни сделала! И подлой была, и зловредной, людей просто ненавидела, причем всех! Представляете? Да-а… За что ненавидела? А кто ж ее знает?! Может, ее в детстве сильно обидели, но мне про то неизвестно… Только вот я-то тоже не сильно радостно жила, и войну в детстве перенести пришлось, под бомбами, помню, в подвалы бегали прятаться, и голод, и детдом… Но я такой злобной почему-то не стала. А Ахолия Ивановна… Вам повезло: я эту стерву хорошо знаю, мы же с ней практически вместе после института пришли работать, точнее, сначала я пришла, а через год – она.