Николай Зорин - Человек, которого я убил

Черный дым заслонил солнце, черный, неправдоподобно густой дым заполнил весь двор. Черный дым поглотил день, теплый летний день детства.

Ночь вернулась, двор опять стал неуютным и страшным, в домах не светилось ни одного окна. Максим, измученный воспоминанием, сидел на скамейке, обхватив руками голову. Полина притулилась с краю.

– Ты спас ему жизнь, – проговорила она шепотом, надеясь, что хоть шепот он сможет услышать. – За спасенную жизнь не мстят.

– Спас жизнь Кириллу и испортил его брату, – откликнулся Максим. С самого начала нужно было говорить с ним шепотом. – Артем, его старший брат…

– И ты поверил этим дурацким слухам? – возмутилась, не повышая голоса, она. – Ты поверил, что брат хотел убить Кирилла, что это он устроил взрыв?

– Артем оставлял его без присмотра. Включить газ – ведь это так просто, даже Кирилл бы справился. И вот однажды…

– Нет! Все было не так! – запротестовала Полина. – Это ошибка. Артем не тот, кого ты… Ведь ты же и сам это знаешь. Нужно вернуться в агентство.

– Я все время пытаюсь вспомнить, когда это началось, с чего возникла его ненависть? И не могу вспомнить, не могу найти точку отсчета. Вот и подумал: может, она затерялась в детстве? Кирилл испортил жизнь Артему, он решил от него избавиться, я спас Кирилла, не дал возможности Артему от него освободиться. Вот он и отомстил.

– Вернись в агентство, – попросила Полина. – Мне кажется, точка отсчета там. «Катерина» – это ведь так символично.

– Не знаю… не вижу…

Голос Максима стал слабеть, а потом и совсем пропал. В палату вошла медсестра – узнать, как дела у Полины, и сделать укол. Следом за ней пришла нянечка, принесла легкий ужин: стакан молока и теплую, густо обсыпанную пудрой булочку.

Булочка растрогала Полину, а укол помешал – Максим окончательно пропал. Очень скоро она погрузилась в черный, как явь, без сновидений, сон.

Темнота длилась до самого рассвета, и только когда небо начало светлеть, сны развиднелись, обрели краски. Поначалу тусклые, потом все ярче и ярче. К краскам прибавились запахи: старой кожи, бензина, мужского лосьона. И звуки: равномерный гул мотора, приглушенный голос диктора из радиоприемника, шорох одежды.

Они ехали в такси. Максим напряженно смотрел в окно. Испещренное мелкими каплями дождя, оно было совершенно непрозрачным. Что он там видел?

– Куда мы едем? – спросила Полина шепотом.

Максим неопределенно пожал плечами, не отрываясь от окна. Кажется, маршрут его совершенно не интересовал. Да и ничто, кроме тех неведомых картин в окне, его сейчас не интересовало. Она заглянула через его плечо, пытаясь увидеть то, что так его увлекло. Смутное, размытое отражение его собственного лица, а больше ничего. Смерть всегда приходит из зеркал, вспомнилось ей некстати. История Орфея в интерпретации Кокто к данной ситуации совсем не подходила. А впрочем…

Если посмотреть с другой стороны, не глазами Максима и не ее глазами. Катя, Татьяна… и разбитое зеркало. Разгадка где-то здесь, разгадка лежит совсем рядом. Почему же ни она, ни Максим не могут ее увидеть? Катя, Татьяна… Смерть, приходящая из зеркал. И… уходящая в зеркала?

– Куда мы едем? – забывшись, громко и требовательно снова спросила Полина. И конечно, он ее не услышал. Водитель – темная фигура впереди – назвал адрес, который ни о чем ей не сказал.

Смерть, зеркала… Максим все так же напряженно всматривался в свое отражение, размытое дождем. Полина напряженно вслушивалась в свою ускользающую мысль. Смерть, зеркала, «Катерина» – какая между ними связь? Мотор равномерно гудел, водитель такси вез их к неизвестной цели.

Машина вдруг резко затормозила, словно налетела на какое-то препятствие. Салон окрасился красным. Светофор, всего лишь светофор – мимолетная остановка. Но этого оказалось достаточно, чтобы все изменилось. Стекло, покрытое капельками дождя, – или старое, помутневшее зеркало? – отразило чью-то утекающую жизнь, всю жизнь, наполненную разнообразными лицами. Люди, молодые и старые, вереницей прошли перед ними, рождая мучительные ощущения, похожие на угрызения совести, – у Максима, и столь же мучительные усилия найти ключ к разгадке – у Полины. Он говорил с каждым из них, что-то объяснял, просил прощения. Он искал среди этих людей того, перед кем спустя много лет оказался непоправимо виноват, он искал свою жертву.

Лица, лица в многообразии ситуаций. Одно лицо сменяет другое, один эпизод сменяется другим. Ребенок, мальчик лет шести, с недетской ненавистью смотрит на Максима, тот пытается ему что-то втолковать, ребенок не слышит, в бессильной ярости трясет маленьким кулаком и, не выдержав, расплакавшись, убегает. Навстречу ему уже спешит мужчина с растерянной улыбкой. Они проходят, едва не задев друг друга. Максим и ему пытается что-то объяснить. Бессмысленно, слова его не доходят. Мужчину сменяет женщина. Неприятное худое лицо, яркие губы. Она задерживается дольше всех, сильнее остальных мучает Максима. Но и она не причина убийства. И не старик, и не эта девушка, и не эта пожилая женщина.

Лица мелькают. От этого калейдоскопа у Полины кружится голова. Максим жадно всматривается в каждое. Бесплодная работа. Того единственного лица, которое бы все объяснило, здесь нет. Лица мелькают быстрее, лица накладываются друг на друга. Максим мучительно ищет.

– Остановись! Хватит! – кричит Полина. Запах бензина, старой кожи, лосьона усиливается.

– Тише, тише, Полиночка, – успокаивает ее знакомый, родной голос, такой родной, что невозможно сдержать слез. Теплая надежная рука человека, который спасет, выведет ее отсюда, ложится ей на лоб. Стоит проснуться, и мучения закончатся. Лица исчезнут, сбегут. Но тогда и Максим исчезнет, она не сможет найти ключ к разгадке, не сможет помочь. Нужно торопиться, времени остается совсем мало. Время заканчивается. Она просто физически ощущает, как оно утекает, утекает, словно кровь из открытой раны… И Полина с сожалением отталкивает эту надежную руку, усилием воли возвращается в такси.

Красный свет сменился зеленым, машина тронулась с места. Стекло, испещренное капельками дождя, снова отражало только лицо Максима.

– Куда мы едем? – тихо-тихо в третий раз спросила она.

– Встреча одногруппников, обыкновенная вечеринка, – наконец ответил Максим. – Ничего интересного, я не хотел туда ехать, но так получилось.

Дождь кончился, улицы на короткий момент прояснились, но быстро стемнело.

– Да, – прокомментировал внезапно наступившие сумерки Максим, – когда я приехал, был разгар вечеринки, я опоздал.

Такси остановилось у подъезда пятиэтажного дома. Максим расплатился с водителем и вышел из машины – Полина последовала за ним. Предчувствие беды охватило ее, совсем как тогда, во дворе его детства.