Татьяна Полякова - Как бы не так !

- А что за спор? - заинтересовалась Наташка.

- Тот, из первой палаты, сказал: "Мне нельзя здесь" - и повторил "Нельзя". Что думаешь?

- Я? - вытаращила глаза Наташка: - Что тут думать? Бредит человек. Может, дома газ не выключил и душой туда стремится, у нас задерживаться не желает...

- Глупость какая, - начала свирепеть я.

- Отчего сразу "глупость", - обиделась Наташка. - Бог знает, что ему в бреду привиделось.

- Вот-вот, - влез Брат. - Давайте не будем голову ломать. Наше дело мужичка на ноги поставить, а не загадки разгадывать.

- Он боится, - твердо заявила я. - Ты и же видел, что с ним стало твориться, как только он понял, где находится. Человек приходит в себя и первое, что говорит: "Мне здесь нельзя". 3аметь, не просит жене сообщить, или...

- Для мужичка кто-то не пожалел автоматной очереди... Лично я ничего знать не желаю. И другим не советую. Бредит себе человек, и пусть бредит.

- А может, у него с милицией нелады? Может, в розыске?

- Так ведь был милиционер.

- И что он увидел?

Мы переглянулись, и Брат заявил:

- Давайте без бурной деятельности.

- Ладно, - согласилась я. - Это дело милиции. Пусть они с ним разбираются. Мы свое дело сделали.

- Слава тебе Господи, - вздохнул Брат. - На рожон не лезем.

- Наташа, узнай, не справлялся ли кто о нем...

Наташка потянулась к телефону, а я пошла в двенадцатую палату, взглянуть на послеоперационного больного.

Когда я вернулась, Наталья все еще сидела за столом и названивала по телефону.

- Никто твоим дядькой не интересуется, - заявила она. - Я менту позвонила, что сюда приходил. Говорю, надо бы родственников отыскать. А он: "Вот сами и ищите, раз ваш дядька без документов. Может, он приезжий или одинокий". Тут я сострить решила и говорю: "А может, он у вас в розыске?"

- И он к нам бросился? - догадалась я.

- Как же, жди. Говорит, а хоть бы и в розыске, далеко все равно не убежит.

- Оптимист, - усмехнулась я. - Могу ему такого порассказать...

- Никто твоего дядьку не ищет, - сказала Наташка. - А Вовка прав, не стоит нам лезть не в свое дело. Он мудрую мысль родил: а ну как им заинтересуются те самые типы, что его не дострелили? И сюда заявятся. Не знаю, как ты, а у меня ни малейшего желания присутствовать при их свидании.

Я села в кресло, разглядывая стену напротив.

- Чего как неживая? - вздохнула Наташка.

- Пытаюсь сообразить. Куда ж нам его теперь?

- Ты что, спятила? - вытаращила она глаза.

- Еще нет. Но откровенно тебе скажу: не для того я его из кусков сшивала, чтобы какой-то придурок взял его и убил.

- Ладно пугать-то... Это ж просто Вовкины домыслы, ты знаешь, он к концу смены на многое способен.

- Домыслы или нет, а ты баба глазастая, так что по сторонам поглядывай и к разговорам прислушивайся.

- Заметано. Бдительность и еще раз бдительность. Довольна?

- Не очень. Маетно мне.

- Это оттого, что ты голову себе разной чепухой забиваешь. Человек бредит, и только... - Наташка помолчала и добавила виновато: - Правда, перед этим его пытались убить.

* * *

Под утро прибежала Ася.

- Марина Сергеевна, дядечка из первой вас зовет.

- Меня? - переспросила я несколько растерянно.

- Ага, волнуется и вас просит.

Я торопливо зашагала к первой палате. Он и вправду волновался, а это как раз то, что ему сейчас никак нельзя. Увидел меня, попытался приподняться и захрипел:

- Дочка, убьют меня здесь...

- Успокойтесь, - с порога начала я. - Вы в безопасности...

- Убьют... - повторил он.

- Вы хотите, чтобы я вызвала милицию? Хотите дать показания? спросила я, взяв его за руку. Он вроде бы усмехнулся. - Вы назвали свое имя, адрес? Мы сообщим родственникам.

- Никаких показаний... Найди человека, очень прошу... Цыганский поселок, знаешь? Спроси Алену... он там... Скажешь, от Старика привет.

- Хорошо, я сообщу в милицию, они его разыщут.

Могу поклясться, он засмеялся.

- Послушайте, - попыталась я еще раз. - Этот человек, кто бы он ни был, вам не поможет. Вы перенесли тяжелую операцию и должны находиться здесь... - Тут мне пришлось заткнуться: он уже не слышал, впав в беспамятство.

Я же была в твердой памяти и здравом рассудке, по крайней мере, я так думала. А потому мне надлежало срочно решить, что делать. Может, я чересчур серьезно отношусь к его словам, но подобного бреда у больных мне раньше слышать не приходилось.

Конечно, разыскивать неизвестно кого в Цыганском поселке, куда даже днем порядочные люди старались не попадать, я не собиралась. Перевозить его сейчас просто нельзя. Мужик он живучий, но категория эта относительная и имеет свои пределы.

- Визитная карточка у тебя? - спросила я, отыскав Наташку.

- Ты имеешь в виду того типа из милиции?

- Его.

- Что, опять?

- Человек опасается за свою жизнь. Утверждает, что его здесь убьют. Я должна что-то сделать.

- Конечно, - развела руками Наташка.

* * *

Солдатова Евгения Петровича, который наведывался к нам, застать не удалось. Трубку поднял мужчина, представившийся Олегом Эдуардовичем. С максимальной убедительностью я поведала ему свою историю, особо указав на то, что страх за свою жизнь не способствует скорейшему выздоровлению больного и меня, как врача, это беспокоит. В отличие от своего коллеги Олег Эдуардович оказался более любознательным.

- Он назвал свое имя?

Я немного растерялась: может, и назвал, только я не догадалась спросить об этом у Аси.

- Сейчас я разыщу сестру и узнаю, - виновато ответила я.

- Я подъеду через час, - заверил он и записал приметы моего пациента.

Приехал он через три часа, когда я уже перестала ждать и начала подбирать слова и выражения для очередного телефонного разговора. Олег Эдуардович, оказавшийся тридцатилетним жгучим брюнетом с карими глазами и ресницами до подбородка, вошел в ординаторскую и, предъявив удостоверение, спросил:

- Можно с ним поговорить?

- Попробуйте, - кивнула я, испытывая легкое удовлетворение от того, что кто-то проявил должный интерес к моему "крестнику".

В палате Олег Эдуардович пробыл полминуты - больной спал, и беспокоить его я не позволила. Он посмотрел на бледное лицо, скользнул взглядом по наколке и кивнул.

- Вы его знаете? - не удержавшись, спросила я уже в коридоре.

- Еще бы, - вроде бы усмехнулся он. - Человек он у нас известный. И, честно вам скажу, избери вы в субботу другую дорогу, многим бы услугу оказали.

- Вы имеете в виду тех, кто хотел его убить? - сурово нахмурилась я.

Олег Эдуардович тяжело вздохнул.

- Человек этот стойкий противник законов и почти все успел нарушить. В общем, ценным членом общества его никак не назовешь. Сейчас в городе неспокойно, думаю, в результате очередной бандитской разборки он и заполучил пули. И если бы не вы... - В голосе его звучала печаль и горькая обида. На меня это произвело впечатление.