Татьяна Полякова - Как бы не так !

- Иди сюда, - позвала Полифема. Стоя ко мне спиной, он пытался завернуться в полотенце, а я лишний раз поразилась буйной фантазии матушки-природы. Мне пришлось звать его дважды, навыков ношения полотенца на бедрах у него не было, и он заметно маялся.

- Слушай, я же врач, - не выдержала я. - И в таких обстоятельствах, как сейчас, у меня чисто профессиональное отношение к твоей особе, так что не пытайся стать меньше ростом, а иди сюда. Завтра ты должен быть здоров. В такой комнате ему дышалось явно с трудом, он выглядел носорогом в клетке.

- Что за дрянь? - подозрительно спросил он, садясь рядом и косясь на шприц.

- Панацея от всех воспалений на свете, сжимай кулак.

- Ты же ничего не видишь, - заволновался он.

- Еще скажи, что уколов боишься, - фыркнула я.

Мы находились в этом домике не более двадцати минут, а я уже чувствовала себя молодцом. Покопалась в сумке и нашла пузырек со спиртом. Быстро себя растерла. Полифем повел носом, а я засмеялась:

- Вовнутрь по глотку останется. Поворачивайся спиной. - Он покорно повернулся. Я растерла его спину, а потом грудь. Выглядел он, по-моему, прекрасно, хоть сейчас в бой. - Еще бы съесть чего и горячего чая, мечтательно заметила я. - Но и так неплохо.

Я забралась под одеяло, свернулась клубком, подтянув ноги к самому подбородку, и блаженно зевнула:

- Поверить не могу... - Полифем перебрался в свой угол, лег на спину, закинув руки за голову и вытянув ноги. Смотрел в потолок.

- Как твое плечо? - спросила я.

- Нормально. На мне как на собаке.

- Это ты вредничаешь?

- Зачем, так и есть.

- Полифем, - позвала я и мысленно чертыхнулась, вот уж воистину: язык мой - враг мой. - Извини, - очень на себя разозлившись, попросила я.

- Зови, как удобней. Мне все равно.

- А мне не все равно. - Я тоже в потолок уставилась, в крайней досаде. Тут он голову приподнял, посмотрел на меня и спросил:

- Что, очень похож?

- На кого? - растерялась я.

- На циклопа этого.

- Откуда мне знать, что я с ним, чай пила?

- Но ты ж его видела?

- С ума сошел? Где, интересно? Если и жил он на свете, то умер задолго до того, как наши с тобой предки с дерева слезли.

- А я его видел, в кино. Жуткий урод и придурок, по-моему.

- С одним глазом во лбу красивым быть трудно, а об уме циклопов по единичному примеру мы судить не можем. В семье, как известно, не без дурака. Одиссей тоже хорош, поступил с ним по-свински, напоил и глаз выколол. Единственный.

- Так он их сожрать хотел.

- Они для него и были едой, как овцы или сыр. Маленькие, бегают под ногами, точно блохи. Лови и ешь. Хотя существо с мозгами блох есть не станет. - Я примолкла и подумала: "Мама моя, да это белая горячка. Защитная речь о циклопах. Одиссей мне не нравится... Может, еще кольнуться?" - Эй! позвала я. - Прозвище будем считать неудачным, и ты вполне можешь считать, что у меня, как у всех коротышек, злобная зависть к высоким людям. Идет?

- Да не суетись ты... - сказал он лениво. - По мне, хоть горшком зови. Глупо обращать внимание на слова.

- Да? - Я заинтересовалась. - А на что не глупо?

- Ну... на то, что человек делает или не делает.

- Это мудро, - кивнула я. - Вот ты, к примеру, жизнью рисковал, меня спасая. Как я должна это расценить?

- А у тебя мозги есть?

- Да вроде были.

- Ну так и думай.

- Тяжело с тобой, Коля.

- С тобой тоже не водка с огурцом.

- Как, как? - засмеялась я. - Такого я еще не слышала. Сам придумал?

- Я сам ничего не придумываю. У меня голова большая, а мозг маленький.

- Нормальный у тебя мозг, - утешила я. - А мужик ты занятный... Дядя Юра тебе кто?

- Не приставай с ним, - проворчал он и даже на бок лег и от меня отвернулся.

- Ты ему чем-то обязан?

- Ага.

- Чем?

- Да всем, устраивает?

- Не очень. Туманно, а я люблю поконкретней. Давай начнем с простого. Где вы с ним познакомились?

Он засмеялся:

- Ты, Маринка, как следователь. Уж больно хитрая. Про дядю Юру я тебе уже все рассказал: помер он.

- А я так не думаю.

- И правильно. На то человеку мозги и даны, чтоб он других не слушал, а сам до всего дойти мог.

- А, так ты мой мозг тренируешь?

Он засмеялся, посмотрел через плечо и сказал:

- Язык у тебя...

- У тебя тоже, когда разговоришься. Ясно. Хочешь быть бесстрашным партизаном, не колись. Буду тренировать свой мозг. Он, кстати, устал и спать хочет. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - ответил он.

Я повозилась немного, устраиваясь поудобнее, и блаженно закрыла глаза.

* * *

Мне приснился сон. Такие сны меня давно не посещали, с тех самых пор, как поцелуи со знакомым мальчиком в подъезде отошли в далекое прошлое. Наверное, по этой причине сон произвел сильное впечатление.

Комната была залита светом, луна, неправдоподобно огромная, смотрела в окно. А мне было холодно. Я приподнялась с пола и увидела Полифема, он сидел на своей постели, привалясь спиной к стене, и смотрел на меня. Глаза его были очень яркие и странно блестели. "Чудной сон", - подумала я. И тоже села. Было очень тихо, только мои зубы стучали, и я засмеялась, так это было смешно, и сказала:

- Бог ты мой...

- Озябла? - спросил Полифем своим странным, медово-вкрадчивым голосом. Я кивнула. - Хочешь, согрею?

- Хочу, - ответила я.

Далее сон выходил совершенно неприличным, долгим и чересчур правдоподобным. Но размышлять об этом не хотелось. Глупо подходить к снам с обычными мерками.

Проснулась я, когда солнце перевалило за крышу домика. Он прогрелся, так что под двумя одеялами было жарко. Тут я вспомнила о сновидении и замерла. А вдруг это и не сон вовсе? Осторожно протянула руку и открыла один глаз. На своем матрасе я пребывала в одиночестве. Вздох облегчения не замедлил возникнуть в моей груди. Уже с большей уверенностью я приподнялась и посмотрела вокруг. Полифем лежал на своем матрасе, одеяло сбилось, подушка на полу. Матрас шили, явно на него не рассчитывая. Спал он сладко и вроде даже улыбался, лежа на животе и раскинув руки. "Интересно, что ему снится?" - подумала я. Встала на четвереньки и одежду пощупала. Полифем тут же поднял голову.

- Привет, - сказал, прищурив глаза. - Проснулась?

- Ага, - только и смогла ответить я. - Джинсы не высохли, - добавила я несколько суетливо и опять на него покосилась. - А футболки и куртки сухие. Кроссовки, конечно, надевать противно.

"Чего это я так много болтаю?" - Я вздохнула.

- Отвернись, - сказал Полифем. - Оденусь.

"Сон, - обрадовалась я, - иначе просьба отвернуться выглядит глупой... Может, он такой стеснительный... Да уж, стеснительный, это как раз про него, - мысленно фыркнула я и покраснела. - Нет, это никуда не годится, надо выяснить... Как? Может, спросить: "Коля, извини, ты ночью спал со мной?" - "Нет, дорогая". - "Как жаль".

Бывают сны такими яркими? Сильный стресс, начало простудного заболевания дали подобный эффект... Ага... молчи лучше.