Татьяна Полякова - Как бы не так !

- Что ж, поехали?

Машина уже стояла под окном.

- Вообще-то, тебе ехать необязательно, - заметила я, не глядя на него. - Если, конечно, у тебя нет спецзадания, о котором ты забыл мне сказать.

- Я ничего не забываю.

- Разумеется. Мы могли бы расстаться в первом населенном пункте, где есть автовокзал.

- Боишься, что твоему мужу придется не по душе мое присутствие? Я не покажусь.

- Чепуха какая. Мы живем отдельно уже год, у каждого своя жизнь.

- Тогда вообще говорить не о чем, - заявил он и завел машину. Цыган вышел на крыльцо, махнул нам рукой и скрылся за дверью. - Что ж, поехали, сказал Полифем, и мы тронулись с места.

Тут было уместно задать вопрос: зачем я, собственно, еду к мужу? Если с утра я могла ответить более или менее точно - мне просто некуда деться, то теперь и такой ответ не годился. У меня есть деньги, и рисковать головой не стоит, можно уехать за тысячу километров и начать жизнь сначала. Никто не утверждает, что это легко, но... Но мне стало ясно: остановиться я уже не могу. В общем, выражаясь языком литературы, я ехала навстречу судьбе.

Тут я покосилась на Полифема, он выглядел, как всегда, равнодушным и полусонным.

- Как мы поступим в городе? - спросила я. - Ты подвезешь меня к дому и сразу уедешь?

- Нет. Я хочу убедиться, что с тобой полный порядок. Уеду утром.

- А... - начала я, но он быстро добавил:

- Я могу переночевать в машине... а там пусть твой муж о тебе заботится. Как он, обрадуется, что ты приехала?

Я пожала плечами:

- На улицу не выгонит... Слушай... Тебя ведь Колей зовут? - спросила я; Вышло по-дурацки робко, вообще мне было маетно.

- Зови проще: Полифем, - равнодушно сказал он.

- Извини... Я не должна была... дурацкое прозвище. Извини. Это так глупо. Мне стыдно, честно...

Он засмеялся тихо, как и говорил.

- Забавно. Мы помылись, надели чистое, и ты просишь у меня прощения.

- А что тут забавного? - разозлилась я.

- А тебе не приходило в голову, что мы едем умирать?

* * *

До городка оставалось меньше десяти километров. Цыган был прав, несмотря на затрапезный вид, старая "шестерка" бегала хорошо. Шел первый час ночи, дорога пустынна, ни огней впереди, ни какого-либо другого намека на человеческое жилье.

- Ты найдешь дорогу? - спросил Полифем.

- У заправки сверни налево, там до перекрестка и опять налево.

- К дому подъезжать нельзя. Я тебя высажу где-нибудь неподалеку, а дальше пешком.

- Хорошо, - пожала я плечами.

Закрапал дождь, мелкий и нудный, постепенно стал расходиться. Когда мы въехали в город, впереди полыхнула молния.

- Гроза, - поежилась я.

- Боишься?

- Нет. Просто странное чувство... знобит. - Он кивнул.

- Они здесь, - сказал тихо.

- Откуда ты знаешь? - перепугалась я.

- Чувствую.

- Но... послушай, может, не стоит нам тогда...

- Мы уже здесь. Глупо сворачивать с середины дороги.

- Тебе видней, - согласилась я. За окном шел настоящий ливень. Вымокнем насквозь, - заметила я.

- Дождь - это хорошо, - улыбнулся Полифем. - Звук теряется. Теперь слушай. Ты идешь в дом. Не торопись, осмотрись как следует. Если все в порядке, выйдешь ко мне и скажешь.

- И ты уедешь? - получилось испуганно.

- Я же сказал: дождусь утра. Если там засада, не рыпайся, веди себя тихо. Сразу тебя не убьют, им нужны деньги, они считают, что они у тебя. Тяни время. А свой характер попридержи. Идет? И ничего не бойся.

- Я и не боюсь, то есть почти не боюсь.

- Тогда топай.

Я уже собралась выходить из машины и вдруг спросила:

- Слушай, а что тебе Цыган нагадал?

Полифем усмехнулся.

- Это было давно. Лет пять назад. Он сказал, что я свихнусь из-за бабы.

- Да? - растерялась я.

- Ага. Похоже на то... Давай.

И я пошла. На ходу достала пистолет, сняла с предохранителя и, расстегнув куртку, сунула руки под мышки. Меня знобило, куртка промокла, за шиворот натекло, и я ускорила шаг.

В кухне горел свет. Муж работал в местной районной газете и любил творить по ночам. Я толкнула калитку и пошла к крыльцу по тропинке, выложенной квадратными плитами, по обеим сторонам рдели цветы, конечно, георгины. Моя покойная свекровь очень их любила. Я нигде не заметила ни одной машины, в доме тихо, и свет горит так уютно. "Все будет хорошо, сказала я себе. - Полифем ошибся". И позвонила в дверь, руки по-прежнему под мышками и пистолет на взводе. Шаги, едва слышные, Андрей терпеть не может тапочки и дома ходит босиком.

- Кто? - спросил он.

- Это я, Андрюша, открой, пожалуйста.

- Марина? - Голос звучал испуганно. Щелкнул замок, муж стоял на пороге: растерянное лицо, глаза за толстыми стеклами очков смотрят со страхом. - Господи, откуда ты?

- Можно войти, а?

- Входи, конечно. - Он шагнул в сторону, пропуская меня, руки дрожали, в глазах настоящая мука. - Проходи, проходи в кухню, чаю хочешь?

Я шла за ним в мокрых кроссовках и куртке. Он забыл предложить мне их снять.

- Чаю? - спросил нервно. - Садись. Лучше сюда, здесь теплее. Суетливо засновал по кухне. Быстрый взгляд на дверь. Внутри у меня что-то тонко дрожало. Прав Полифем. Теперь я тоже чувствую. Я сидела ссутулившись, сжавшись в комок, пистолет упирается в ребра. - Ты на чем приехала? Одна?

- На попутке. У меня неприятности.

- Да? Что случилось?

- Ты слышал? Убили Макса. Зарезали.

- Да... Мне звонил Костя. Я не мог поехать на похороны и, честно говоря, не хотел никого видеть... Сейчас будет чай. Ты... ты надолго?

- Не возражаешь, если немного поживу?

- Нет. Нет, конечно.

Он стоял ко мне спиной, прятал дрожащие руки, наклонился, заваривая чай, и из-под воротника халата выглянул свежий кровоподтек. Господи, как у него руки дрожат.

- Андрюша, - позвала я, голос срывался от жалости, - меня кто-нибудь спрашивал?

- Здесь? Нет. Кто?

- Я тебя спрашивал, рыжая, - сказал приятный мужской голос. Я повернулась. В кухню, слегка пригнувшись, вошел мужчина, в котором я без труда узнала бывшего Галкиного возлюбленного, за ним вошли еще двое и замерли у дверей. Лица без улыбки, а в глазах веселье. Мальчики довольны, а про меня и говорить нечего. Он шел ко мне, широкой спиной загораживая меня от своих парней.

- Привет, Зяблик, - улыбнулась я.

Он даже не понял. Только когда грохнул выстрел, странно посмотрел на меня, вроде бы удивленно, и стал заваливаться на бок. Парни отреагировали по-разному: один упал в коридор, а другой кинулся ко мне. Кухня маленькая, развернуться в ней можно с трудом, я не успела выстрелить, ударила его пистолетом и угодила в висок, так, что череп у него треснул. Но это от отчаяния, а не по расчету. Андрюшка схватил стул и швырнул его в люстру. Свет погас, а он закричал:

- Маринка, в окно... их полно в доме. - В ту же секунду послышался звон разбитого стекла, и в кухню пахнуло дождем и ночью. Кто-то бежал по коридору, три человека, не меньше. Я толкнула стол и устроилась на полу между стеной и холодильником.