Александр Смоленский - Virtual, или В раю никого не ждут

Широков задохнулся от переполнявшего его гнева и сделал вынужденную паузу. Он постарался придать голосу строгие нотки, но у него это получилось не очень убедительно. Наверняка он плохо представлял, что ему велит делать отцовский долг. И уж тем более мужская обида.

Сын похолодел. Хотя, что ему могут сделать, после того, что произошло?! Неужели отец докопался, что кто-то лазил в программу? Вот накликал на себя беду. Податься не-е-е-куда! Может, лучше не просыпаться, оттянуть объяснения, вдруг пронесет?

– М-м-м!.. Папа… голова раскалывается. Кажется, я заболел…

– Это ты в школе учителям лапшу на уши вешай! Или бабушке с мамой. Со мной такие номера не пройдут! Пристаешь к женщинам… Как ты познакомился с Ириной? Не отворачивайся! Отвечай как мужчина!

– Больной! Что вы пытаетесь найти на тумбочке? Явас уже в третий раз спрашиваю. Вы хоть помните номер телефона? Позвоните домой. Вас выписывают.

Очнувшись, Миша опять увидел перед собой медсестру.

– Кому позвонить? – оторопело переспросил он. Неужели все это время он во сне говорил?

– Не прикидывайтесь дурачком, больной. Родителям, конечно. Врач разрешил вас выписать.

Все окончательно смешалось – явь, мечта, кошмарные сны. Миша уже не мог понять, где обитает его настоящее «я». Он хотел закричать: «Никуда я не хочу! Оставьте меня в покое. Я еще сплю и лишь делаю вид, что проснулся». Но вместо этого покорно взял из рук медсестры заботливо оставленный родителями черный как ночь мобильник.

Хоть бы она убралась поскорей! Он хочет остаться один.

которую активные противники околонаучных рассуждений могут легко пропустить без сколь-нибудь заметной потери сюжетной линии

Кого-кого, а Миля Готлиба никоим образом не одолевали проблемы сродни тем, что витали в сознании горстки людей в Москве. Он даже не мог себе представить, что один из его проектов невольно дал старт череде отнюдь неоднозначных событий в самых разных концах света.

Поэтому и в это утро Готлиб пребывал в отличном расположении духа. Он лениво растекся в кресле за письменным столом и не знал, чем заняться. Потом, видимо о чем-то вспомнив, вытянул из макулатурного хлама, которым ежедневно заваливают американцев навязчивые фирмы и официальные учреждения, со вкусом оформленный конверт из дорогой тисненой бумаги. Внутри лежало приглашение, набранное худосочным готическим шрифтом, под стать витиеватым фразам, которыми оно было составлено. Успешно преодолев барьеры чопорной английской стилистики и кружевной немецкой графики, Миль наконец уяснил, что закрытый клуб «Гризли» в Лос-Анджелесе, почетным членом которого в силу особых – уже и не вспомнить каких именно – заслуг он имеет честь состоять, просит его почтить своим присутствием юбилейное заседание. В программе мероприятия обещали изысканный ужин и увлекательное шоу.

Миль состроил кислую мину. Было время, он любил иногда напомнить о себе, покрасоваться в очередной из тусовок. Несколько раз, поддавшись уговорам, даже специально летал посмотреть нашумевшие спектакли на Бродвее, правда, при этом с трудом сдерживал зевоту и досиживал до конца представления.

Казалось бы, ничего удивительного: возраст настойчиво напоминает о себе не только морщинами, но и иссушенной душой. Однако Миль знал, что дело тут вовсе не в возрасте и не в пигментных пятнах, проступивших кое-где на коже. Он не отождествлял себя с немощным стариком, душа еще не утратила эластичности и упругости.

В свои шестьдесят пять лет он не мог пожаловаться на отсутствие темперамента. Красивые женщины продолжали возбуждать его. В свободные минуты он охотно шарил по кишащим в Интернете порносайтам, будоражащим воображение почти как живыми женскими телами.

И все-таки что-то безвозвратно ушло: он утратил азарт охотника. С появлением денег его затравленное с детства самолюбие легко находило удовлетворение. Исчезла необходимость кому-то что-то доказывать, желания перестали завораживать своей непредсказуемостью. Он мог обладать женщинами на любой вкус, не утруждая себя борьбой и переживаниями, а лишь сняв телефонную трубку с рычага. И чем грузнее и неповоротливей становилось его тело, тем больше выпадало на его долю фальшивых комплиментов в постели.

Миль был крайне расчетлив, жаден и всегда неохотно расставался с деньгами, а с возрастом приходилось все щедрее расплачиваться за сомнительные удовольствия. Поэтому он предпочел свести их к минимуму. Тем более, что крайне редко покидал ранчо Кристофа Мигана, к чьей могучей спине весьма вовремя примостился много лет назад. При этом его роскошные, прекрасно обустроенные квартиры и дома в престижных кварталах Нью-Йорка, Сан-Франциско, Майами, как правило, пустовали. Привязанность к собственному дому, чувство родного очага Готлиба не отягощали.

К счастью, у Готлиба все же оставалась цель, которая, возможно, влекла к себе даже сильнее, чем в молодые годы. Это были не женщины, не друзья, не выпивка, не яхты и не автомобили. Этой желанной целью и добычей для него всегда оставались деньги. Деньги как некая феерическая абстракция, наполняющая смыслом существование и питающая живительным эликсиром душу. Пожалуй, только окунаясь в стихию финансовых махинаций, он испытывал волнение и радость не только от ожидания результата, но и от самого процесса.

Поэтому он никак не мог взять в толк, почему его босс и патрон так вызывающе равнодушен к деньгам. Это, в известной мере, даже обижало Готлиба, поскольку изысканно и в то же время нагло указывало ему на его место. Как собаке хозяин указывает на место в конуре или, в лучшем случае, на коврике у ног.

Собственно, ради запоздалого самоутверждения в глазах Мигана, он и затеял, наверное, уже последнюю в своей жизни комбинацию, которая окончательно раскрепостит его перед лицом остального мира.

Наивный Миган. Как сумасшедший ухватился за тривиальную идею с заводными ноутбуками, с помощью которых вообразил решить разом все проблемы – от защиты окружающей среды до отмщения мировой индустрии туризма.

Другое дело он, Готлиб. Продукт, которым он вскоре завалит мир, – этот скромный набор СD-дисков, над которыми успешно трудится один русский парень, принесет не только бешеные деньги именно ему, Милю. Он принесет любому пользователю гармонию и удовлетворение…

О чем он только что подумал? О чем-то важном?

Ах да. Нанятый им специально за немалые деньги эксперт, которому Готлиб передал первый вариант компьютерной программы этого русского сочинителя «игрушек», – как его? – Широкова, написал свое заключение.

Готлиб отбросил на стол конверт «Гризли» и стал рыться в ящиках. Куда он засунул столь важную бумагу?