Наталья Андреева - Москва не принимает

– Сорри, синьор! – проорала «тыква».

– Ничего, – пробормотал он, потрогав бок. – Бывает.

Алексей боялся, что упустит парня. Тот стоял с отрешенным видом, словно принимая судьбоносное решение.

Он подошел и положил руку Теме на плечо:

– Не сто́ит.

Тот вздрогнул и обернулся:

– Что? А вы здесь откуда?

– То же самое я хотел спросить у тебя. Что ты здесь делаешь? Ты же не куришь.

– Так. С Италией прощаюсь.

– Ну, жизнь длинная, – усмехнулся Алексей. – А тебе всего девятнадцать. Вернешься, и не один раз.

– Сюда – вряд ли. Возможно, в Рим или на Сицилию.

– На Сицилию? – удивился Леонидов.

– На Этну хочу подняться. Говорят, там красиво.

Парень был абсолютно спокоен. Не задергался и не занервничал, словно бы и не было ничего. Ни смерти отца, ни Надиной истерики. Алексей давно понял, что Артем Катыков – личность. Он так ловко манипулирует людьми в два раза его старше, что остается только удивляться: откуда это у него? А говорят, молодежь нынче инфантильная!

– Ты, должно быть, не слышал: наш самолет вылетел из Москвы, – сказал Алексей.

– Вот как? Что ж, по крайней мере, хоть какая-то определенность, – по-взрослому отреагировал Тема.

Они постояли с минуту молча. В Москве, судя по прогнозу погоды, было жарче, чем здесь. Не говоря уже о том, что из-за горящих вокруг столицы торфяников там нечем дышать. А тут воздух был свежим после прошедшего ночью дождя, ветер так и не разогнал облака. Комфортные градуса двадцать три тепла, может, чуть больше, но не пекло, как в Москве. Солнце дремало, уютно устроившись в похожих на пуховые перины облаках, и только изредка щекотало пальчиком, то бишь лучиком землю. А та лишь ежилась и отмахивалась: ну тебя! Осень!

Хотя до настоящей осени с дождями и туманами еще ох как далеко.

– Я хотел поговорить с тобой о Наде, – решился наконец Алексей. – То есть о ней и о тебе. Может, вернемся в зал ожидания?

– Думаете, сбегу? – усмехнулся Артем.

– А что, была такая мысль?

– У меня скоро занятия начнутся в институте. И потом: что здесь делать? Курортный городишко для пенсионеров. Даже дискотеки – и то для старичков. Тоска.

– А как же Венеция?

– А что Венеция? – пожал плечами Артем. – Осенью площадь Сан-Марко заливает водой, холодно, сыро, повсюду сплошной камень. Я, если честно, не турист. Меня вся эта старина мало интересует.

– А что тебя интересует?

– Вопрос: что вас интересует?

– Ты ведь уже знаешь, кто на самом деле твой отец. Вопрос: как давно ты это узнал?

– Догадались, значит! – рассмеялся Артем.

– И еще кое о чем догадался. Но я хочу, чтобы ты мне рассказал.

– Что именно? – прищурился парень.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что Надя тебе не сестра, как все думают.

– А вы молодец!

– Это месть, да? Родному отцу за то, что он тебя бросил. И приемному за то, что не сказал тебе правду, посчитав ребенком. И еще… Матери, да? Ты ведь прекрасно знаешь, что за таблетки она принимает. Не верю, будто ты хотя бы из любопытства не набрал в поисковой строке Гугла название лекарства, которое нашел в тайнике. Это ты сказал матери, что Ренат Алексеевич пришел за полночь, когда у него было свидание с Мануковой. Больше некому. Ты намеренно хотел поссорить своих родителей. Ты давно уже понял: в семье есть тайны. Ну Наде ты за что мстишь? Она-то в чем перед тобой виновата?

– Долго объяснять, – поморщился Артем.

– А ты попробуй. – Алексей посмотрел на часы. – Нам еще минимум три с половиной часа здесь торчать. Так что время терпит.

– Вы меня никак в убийстве подозреваете?

– Да, – кивнул Леонидов. – Именно тебя я и подозреваю.

– И что делать собираетесь?

– Честно?

– Да. У нас же с вами, как я понял, откровенный разговор.

– Пока не знаю. Была мысль по прилете в Москву надеть на тебя наручники. Но твоя мать этого не допустит.

– А что она может сделать? – удивился Артем.

– Она взяла всю вину на себя.

– Что-о?!

– Призналась в двух убийствах. Людмилу Манукову, мол, отравила из ревности, а бывшего мужа приложила головой о раковину после того, как они повздорили.

– Кто?! Мама?!

– Она так сказала.

– Да ну, ерунда! Вы же понимаете, что это неправда? – Артем впервые заволновался.

– А ты ее любишь. Возможно, больше, чем кого-нибудь. Ты как вообще настроен?

– В смысле? – насторожился парень.

– Сохранить семейную тайну или сесть со своими родителями за стол переговоров? И честно признаться, что ты обо всем знаешь.

– Теперь придется. Надя ведь будет жить у нас.

– Это ты так решил? – прищурился Алексей.

– А где? Ей нужна семья.

– Вот почему ты сказал, что о ней позаботятся. Понимаю. Так когда ты узнал?

– Идемте, – позвал Артем. – Раз такое дело, я возвращаюсь.

– Ты и в самом деле хотел сбежать?

– Была такая мысль. Но мать я не позволю упрятать за решетку.

Артем решительно зашагал к стеклянным дверям. «А он совсем взрослый…» – подумал Алексей, едва успевая за высоченным парнем. У рамки тот что-то быстро-быстро начал говорить таможенникам по-английски. Те, улыбаясь, кивали:

– Си, си…

Алексей из всей этой тарабарщины не понял ни слова.

– Идемте! – Артем кивнул на рамку.

Они беспрепятственно прошли в стерильную зону.

– В кафе посидим? – оглянулся на него Артем.

– Все равно.

– Пить будете?

– Нет.

– И я не хочу. Может, кофе?

– А давай! – Алексей полез в карман за деньгами.

– Не надо. Я угощаю.

Усевшись за столик, Леонидов чуть ли не впервые за последние пять часов вспомнил, что не выспался. Конечно! Встал в пять утра, спасибо Саше! Теперь Алексея стало клонить в сон. Меж тем все самое интересное только-только начиналось…

– Эй! Вы спите?

Он открыл глаза:

– Нет! Не сплю!

– Пейте, – Артем поставил перед ним дымящуюся чашечку кофе.

– Какая маленькая… – пробормотал Леонидов.

– Это двойной эспрессо. Мало будет – еще принесу. Ну что, готовы слушать?

– Да! – Он кивнул и отхлебнул кофе. А молодцы итальянцы! Не халтурят! Двойной – это и в самом деле двойной! Во рту стало горько, зато Леонидов почти проснулся.

В кармане у Артема подал сигнал мобильник.

– Момент, – сказал он, торопливо доставая телефон. – Мама… Волнуется. Сейчас отобью ей эсэмэску.

По тону, каким он произнес «мама», Алексей понял, что не ошибся. Больше всего Артем тянется к ней, но тщательно это скрывает. Что же касается истории с Надей…

– Начну, пожалуй, с урока биологии, – сказал Артем, убирая в карман мобильный те-лефон.

В четырнадцать лет Артем Катыков возненавидел вдруг биологию, которая раньше была его любимым предметом. Он даже подумывал стать врачом или ученым, изобретающим для человечества какую-нибудь супервакцину. А еще биологичка была молодой и красивой, от нее сладко пахло духами, от которых у Артема кружилась голова. Когда учительница к нему подходила, его словно обволакивало душистое облако, отчего он почти переставал соображать. И потом долго еще нюхал ручку, которую до этого держала она, и отчего-то волновался.