Виктор Попов - Песня

Встретят нас ветра,

Стужа и жара...

И жара, и стужа... Что же он сейчас не поет, этот мальчишка, который говорил, что бодрая песня нужна человеку в беде. Разве у них не беда? Почему он молчит? Его обязательно надо заставить петь. Это же так просто... Именно эту песню он должен петь. Сергей опустился на колени рядом с Василием и решительно потребовал:

- Пой, слышишь, пой!

Василий смотрел растерянно и непонимающе.

- Ну что ты на меня пялишься? Пой.

- Ты что... - Василий качнулся в сторону Сергея и замер.

- Вот эту самую пой: "Трудные дороги и ночевки у костра..." Я только начало забыл.

- Мы пришли чуть свет.

- Вот, вот, эта самая.

Не дожидаясь Василия, Сергей запел один. Голоса у него не было. Он выкрикивал слова, стараясь вкладывать в них весь запас бодрости. Вначале он пел ради Василия. Именно ему нужна была песня, и не столько сама песня, сколько подчиняющее воздействие ее ритма.

Но потом произошло что-то необычное. Как будто не пел Сергей, а, наблюдая со стороны, отчетливо улавливал ускользавший от него прежде смысл песни. Он видел ребят у райкома, чувствовал в пальцах шершавый коленкоровый холодок комсомольской путевки, ощущал во рту покалывание хлорированного станционного кипятка. Ведь и он был одним из этих ребят. И он, наравне с ними, имел право на эту песню.

Сергею показалось, что он открыл очень важное, что непременно надо удержать в памяти. Он забыл о Василии и пел сейчас только для себя. Пел о хороших людях, которые много перенесли и много сделали. Он не заметил, что Василий тоже вступил в песню. Вначале подтягивал глухо, без слов, а когда дошли до строк, говорящих о стуже и дорогах, подхватил в голос.

Песня вливала в них силу. Казалось, что невзгоды кончаются и нужно совсем немного напряжения, чтобы от них избавиться совсем. Кончив песню, они запели ее снова. Потом пошли. Со стороны они, видимо, представляли нелепое зрелище, эти два полузамерзших человека, сиплыми голосами горланящие задорную песню. Они шли к дороге. На носках их валенок вырастали бугорки крупичатого снега, который, осыпаясь, шуршал, как сахарный песок.

Первым небольшое бурое пространство, прошитое елочками автомобильных покрышек, заметил Сергей.

Оно едва различалось между двумя гривастыми сугробами. Сначала он подумал, что ему померещилось - слишком уж неожиданно оно появилось. Но через несколько шагов, поняв, что это именно то самое, он устало и очень буднично сказал:

- Дорога. Вон там, за сугробами.