Виктор Попов - Заботы

Я слушаю Розова, его неторопливый глуховатый говорок и пытаюсь понять действие психологических пружин этого человека. Для меня сейчас уже не важны перспективные цифры, которыми он оперирует. 1980 год...

Специализация - овцеводство. Тринадцать тысяч овечек... Коров так и останется в пределах полутора тысяч...

Сена для них нужно столько-то... Силоса - столько-то.

Я понимаю, что с нынешних четырех с половиной тысяч овец подняться до тридцати тысяч - это много. Представляю и грандиозность строительства всех этих самых животноводческих комплексов. Все, все это я понимаю и представляю. Но не материальные итоги меня сейчас волнуют. Я знаю, в совсем свои молодые годы Юрий, который теперь Александрович, сплавлял лес по Чарышу, работал электриком, поступил и благополучно проучился полтора года в мединституте. И ушел оттуда. Вопреки настояниям отца, который с сыновьего детства еще определил, что быть тому врачом. Сопоставляю я свои сведения со временем и получается, что юность Юрия совпадает с вдохновенно-восторженной эпохой целины.

И услужливо подставляет себя прагматический вывод:

романтика!

- Я - романтик? - Юрий Александрович на мгновение даже придержал ход "уазика". - Впрочем... а почему бы и нет... Точнее так - прикладной романтик...

Только из мединститута я ушел совсем не потому. Тут прямая связь с анатомическим театром... В общем, не по мне медицина со всеми ее аксессуарами. Почему именно сельхоз выбрал? Кто его знает... Наверное, потому, что природу люблю.

- Ее сейчас все любят. Под каждым кустом банкисклянки валяются. В любом диком таежном крае человеку одиночество не грозит.

- А что, лес я тоже люблю. И глушь люблю и опушки. Но самое большое впечатление у меня все-таки не от леса, а от поля. Особенно, когда оно золотое, а над ним комбайны качаются. И люди работают до упаду.

Только тот, кто бывал на уборке, и поймет, что такое безудержный труд. Золотое поле и комбайны. Такой вот я романтик.

Надолго мы замолчали, но бес познания так и толкал меня под ребра.

- Я уж тебя несколько раз спрашиваю, объясни ты мне, ради бога, что все-таки тебя директорствовать заставило? Ведь когда ты институт только закончил, тебе несколько хозяйств предлагали, ты же - ни в какую.

И вдруг - пожалуйста. Полчаса беседы и - произведен. В зарплате выгадал считанные рубли, а забот приобрел воз. Куда там воз, эшелон целый.

- Возраст, видно, такой пошел, соглашательский.

- Да нет, ты от ответа не уходи.

- А я и не ухожу. Говорю же - возраст. Когда институт кончил, рановато было. Здесь ведь так: сунешься в руководящий котел - вроде лестно. Лет тебе мало, а уж - самостоятельный. Хозяин! Глядишь, не потянул.

Всем это ясно, одному тебе не ясно. Думаешь: дела идут, контора пишет. А пишет-то она совсем в обратную сторону. Человека поправляют. Сначала мягко, потом пожестче, а потом так, как надо бы в самом начале. Но он уже к должности привык, иначе как хозяином себя не представляет. И пошел, обиженный, маяться. Смотришь, у него диплом механика, а он районную парилку возглавляет... О таких юмористы сочиняют, а я хоть юмор и понимаю, но только лучше, если он не про меня.

- Вообще - резонно.

- Куда уж резонней.

- Так ты, стало быть, считаешь, что должность надо сообразовывать с возрастом?

- Примерно. Пойди я сразу на директорство и шею мог бы сломать. А так на вторых-то ролях я присмотрелся, вес на тогдашнем директоре выверил... На нем, на других тоже, потом - к себе приложил. А когда меня в горком вызвали, я уже знал для чего.

- И заранее согласился?

- Говорю-же - возраст подошел. Директорская должность моторная. Это тебе совхоз, не завод. Там замов и номов - мильен.

- И какой же ты возраст для директора совхоза считаешь самым подходящим?

- С тридцати пяти до полсотни. Это, если человек абсолютно здоров. А если хворать стал, раньше должен уйти. На двоих ему придется рваться - на себя и на хозяйство. А два зайца, сами понимаете...

- Здесь ты что-то максимальничаешь. Людей в архив не списывают.

- При чем здесь архив. Просто на работу полегче.

Без обид, без ничего, обыкновенно, по собственному желанию. Помните, что Бернард Шоу по поводу возраста сказал?

- Что у каждого своя прелесть?

- Точно. Я так это для себя толкую: в молодости ищут приключений, в старости - отдыха. А мой возраст как раз для забот. Чтобы было от чего отдыхать в старости.

Так вот мы говорили с Юрием Александровичем Розовым, когда ехали от Уржумского отделения к поливным лугам, на которых было установлено четыре агрегата ДДН, и где дополнительная "Волжанка" ох бы как пригодилась...