Сергей Трахименок - Уехать в Париж

— Как ты мог слышать, с ней все в порядке, — сказал он.

— Как вас зовут? — спросил вдруг Павел, надеясь зацепить мужика и выведать информацию о месте пребывания Жанет.

— У тебя плохо с памятью? — спросил мужик. — Я ведь тебе говорил, что меня зовут Виктор Петрович. Но если тебе этого мало, зови меня посредником, можешь с большой буквы. Это, во-первых, а во-вторых, не пытайся запудрить мне мозги. Я все твои заморочки и хитрости за версту вижу и чую.

Посредник направился к входной двери.

— Послушайте, — спросил Павел, — что за странный у вас телефон?

— Телефон как телефон, — ответил мужик, запирая за собой дверь.

Как только Елена покинула кабинет Ходкевича, тот сразу стал набирать номер телефона своего начальника. Но начальника на месте не оказалось. Тогда Ходкевич связался с Толстухой и рассказал ему о заявительнице.

— Сходи к боссу, — отреагировал на рассказ следователя Толстуха, доложи ему все и внимательно проследи за реакцией.

— Лады, — ответил Ходкевич.

Работа не шла на ум, и Ходкевич направился к кабинету начальника.

Тот оказался на месте.

— Не мог до вас дозвониться, — сказал Ходкевич.

— Да, я отключил телефон, — ответил начальник, — не дают работать, что у тебя?

— Снова щемящая душу история с похищением, — ответил Ходкевич.

— Щемящая, говоришь? Излагай.

И следователь рассказал начальнику о посещении его Еленой Потаповой.

— И все это не бред любвеобильной мамаши, которая сначала уехала за границу, затем начала видеть кошмарные сны и теперь пытается весь свет поставить на уши? — спросил начальник, крутя в руках острозаточенный карандаш.

— Чтобы не оказаться в плену женских фантазий, я попросил написать заявление собственноручно, — сказал следователь.

— Растешь на глазах, — заметил на это начальник. — Напечатай постановление о возбуждении уголовного дела, но хода не давай. Возможно, завтра она откажется от заявления.

— Я сказал ей то же самое.

— А она?

— Она ответила: не надейтесь.

— Не надейтесь, не надейтесь. — произнес начальник, задумчиво постукивая по столу пальцами.

— Тогда я приступаю к подготовке постановления о возбуждении уголовного дела?

— Приступай, но оставь мне на часок ее заявление, а потом можешь забрать, — произнес начальник.

Елена, волнуясь, ждала телефонного звонка в квартире Павла. Часы показывали двадцать ноль-ноль, Елена смотрела на телефонный диск, как кролик в глаза удава. Прошло еще полчаса. Она совсем извелась. И тут только телефон зазвонил.

— Добрый вечер, Елена Леонидовна, — произнес уже знакомый голос, — как провели день на родной земле?

— Нормально, — ответила она чужим голосом, потому что тональность говорившего не сулила ей ничего хорошего.

— А я так не думаю, — произнес голос, — я же просил вас не сообщать о нашей беседе никому. А вы меня не послу-у-шались.

— Я не сделала ничего. — начала Елена.

— Хватит болтать, — оборвал ее голос, — сделали, сделали, и мне пришлось много усилий потратить, чтобы убедить коллег по бизнесу, не предпринимать ничего, что могло бы причинить вред Павлу.

— А что ему могло грозить? Он ведь не преступник.

— Конечно, нет. Это всего лишь мальчишка, который залез в долги и не хочет, а точнее не может их отдать. И мы в свою очередь, тоже не садисты, мы люди бизнеса. Но мне действительно пришлось много сделать. Я очень сожалею о том, что поверил вам. Сказать, что вы там, в Париже, оторвались от реалий нашей жизни, значит, ничего не сказать. Хотите маленький парижский анекдот? В Париже из окна четырнадцатого этажа выбросился русский турист.

Елена вздрогнула, но не на слово русский, а на номер этажа.

— Так вот, — продолжал голос, — допрашивают свидетельницу-францужен- ку. А она и говорит: этот мужчина пришел ко мне в гости, как это принято у них, то есть у нас, без подарка. А я, как это принято у нас, приняла его.

«Господи, — подумала Елена, — и этот дебил считает, что это французский анекдот».

Но она никак не отреагировала на ту пошлость, которую пытался поведать ей собеседник. Она молчала, понимая, что своими действиями может причинить вред Павлу.

— Он, как это принято у них, вылакал все шампанское, а я, как это принято у нас, пошла принять ванну. В это время в дверь позвонил мой муж. Я, как это принято у нас, подошла к двери и сказала: Жан, у меня в гостях мой друг, погуляй где-нибудь пару часов. А он, как это принято у них, выпрыгнул в окно. Как вам анекдот?

— Честно говоря, никак.

— Вот видите, никак. И это потому, что мы уже по-разному смотрим на все, что происходит. Вам понятно к чему я?

— Нет.

— О, Елена Леонидовна, какая вы непонятливая. Вы всего лишь пошли в полицейский участок, как это принято в Париже, а туда не нужно было ходить, как это принято у нас. Ясно?

— Ясно. Что я должна сделать.

— Вот это другой разговор.

— Так что вы от меня хотите?

— Пока немногого, завтра вы пойдете в милицию, и заявите, что сын нашелся. Он позвонил, скажем, из Барановичей и сообщил, что находится у друга.

— Хорошо, я сделаю это.

— Уж сделайте, пожалуйста. Да, не забудьте еще, что после совершенного, названная сумма удваивается.

— Но.

— Никаких но. За все надо платить. В том числе за собственную глупость. И не надейтесь на то, что вам кто-нибудь поможет. Тем более, лимит вольностей закончился. Хотя, о чем это я, вы же умная женщина и прекрасно понимаете, что у нас везде свои глаза и уши. В подтверждение этого, вы помните вашего соседа по креслу в салоне самолета? Ведь он вас предупреждал, что к нашим условиям нужна а-дап-та-ция. Он вам советовал как лучше, а вы ему «Обойдусь.» А как вы думаете, откуда у меня ваше отчество? То-то. Я позвоню вам завтра в это же время.

Утром следующего дня Елена была у следователя.

— Добрый день Елена Леонидовна, — сказал Ходкевич, увидев актрису в дверях своего кабинета, — что привело?

— Я прошу меня извинить, но мне хотелось бы взять свое заявление обратно.

— Почему?

— Мне кажется, что вы не справитесь с этой задачей.

— Вот как?

— И что же подвигло вас к такому выводу? Мой внешний вид или наш с вами разговор.

— Ни то, ни другое. Хотя я могу вам сказать следующее. Вообще-то, я Львовна по отчеству. Во всяком случае, все мои друзья знают это, но вчера я в волнении сказала вам, что я Леонидовна.

— Но это не существенный факт для дела.

— Для дела может быть и не существенный, а вот для меня очень даже существенный.

— Елена Леонидовна, — произнес следователь, — у нас государственное учреждение. Вчера вы сделали заявление, а сегодня собираетесь взять его обратно.

— Ну почему же. Вы сами уговаривали меня вчера забрать заявление.