Томас Энгер - Мнимая смерть

Он нажимает кнопку «Запись» и откидывается на спинку стула. В руках у него блокнот. Ручка. Потому что использование диктофона не должно исключать использования бумаги с ручкой. С записью может что-то пойти не так, поэтому во время разговора неплохо записывать куда-нибудь ключевые слова и вещи, которыми надо заняться.

Хеннинг смотрит на Тарика, замечает, что арест брата произвел на него сильное впечатление. Подозрение в убийстве. Наверняка он думал о том, как объяснит случившееся семье, оставшейся в Пакистане. Как отреагируют друзья. Банда.

— Что ты можешь рассказать мне о брате?

Тарик снова впивается в него взглядом.

— Мой брат — хороший человек. Он всегда обо мне заботился. Это он привез меня сюда, подальше от Исламабада, подальше от бедности и преступности. Он сказал: «В Норвегии хорошая жизнь». Он заплатил за билет на самолет и дал место, где я мог жить.

— А кем он работает?

Тарик смотрит на него, но не отвечает. Слишком рано, думает Хеннинг. Пусть парень выговорится.

— Поначалу нам было нелегко. Мы не знали языка. В друзьях одни паки. Но мой брат отправил меня на курсы норвежского. Мы начали общаться с людьми из других стран. С девушками. С норвежскими девушками…

Последнее слово он произносит нараспев, с улыбкой на губах. Но улыбка быстро исчезает. Хеннинг молчит.

— Мой брат никого не убивал. Он хороший парень. А ее он любил.

— Хенриэтте?

Тарик кивает.

— Они долго были вместе?

— Нет. Может быть, год.

— А какие у них были отношения?

— Я думаю, хорошие. Очень активные.

— Ты имеешь в виду, много секса?

Тарик улыбается. Хеннинг видит, что у Тарика есть воспоминание, а может быть, и несколько. Он кивает.

— Они были верны друг другу?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— А ты думаешь, полиция не будет спрашивать об этом твоего брата?

Тарик не отвечает, но Хеннинг видит, что он думает над вопросом.

— Они сходились и расходились.

— Что ты хочешь сказать?

— Мне много раз казалось, что между ними все кончено, но они всегда воссоединялись. И уж точно никто из моих друзей не вытворяет того, что они делали вчера днем.

— Значит, они…

Тарик кивает.

— Хенриэтте издавала много звуков. Она всегда была очень шумной, а вчера особенно.

Улыбка пропадает с его лица. Он не затягивался целую минуту, но сейчас вновь вдыхает в себя запах вонючих носков и тушит окурок в пепельнице.

— Они встретились на фестивале «Мела». В тот раз ничего не произошло, но потом они оба пришли на прослушивание для съемок в одном и том же фильме. И вот тогда…

Звонит мобильник Тарика, вероятнее всего, звук доносится из спальни. Мелодию звонка он уже слышал раньше, но не помнит, при каких обстоятельствах. Тарик немного отвлекается от рассказа, но не отвечает на звонок. Он тянется за зажигалкой, берет ее в руки и разглядывает.

— То, что случилось, ужасно, — говорит он, не поднимая глаз.

— У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, кто мог это сделать?

Он отрицательно качает головой.

— У Хенриэтте и твоего брата были общие друзья, с которыми они проводили много времени?

Тарик с силой крутит колесико зажигалки. Появляется большой язык пламени. Хеннинг чувствует, как что-то сжимается у него в груди.

— Мы из Пакистана. У нас много друзей.

— А как насчет этнических норвежцев?

— Много.

— Кто-нибудь из них состоит в браке?

— В браке?

— Да? В браке, с кольцом на пальце?

— Я не понимаю вопроса.

— Кто-нибудь из них ходил в церковь, чтобы…

— Ку-ку! Я знаю, что такое брак. Я просто не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь.

Тарик продолжает теребить зажигалку, глядя на Хеннинга. Он не знает, как сформулировать свой вопрос, чтобы не выдать слишком многого или не обидеть Тарика.

— Кто-нибудь из них изменял друг другу?

Тарик на мгновение задумывается. Он пристально смотрит в глаза Хеннингу, после чего отводит взгляд и направляет его в пол.

— Я не знаю.

Голос его звучит тише. Хеннинг думает, что Тарик знает нечто, что хочет утаить. Он делает отметку в блокноте: «Изменяли оба?»

— Кем работает твой брат?

Тарик вновь поднимает глаза.

— Почему тебе это так важно?

Хеннинг пожимает плечами.

— Может быть, это вообще неважно. А может быть, это важнее всего. Я не знаю. Именно поэтому и спрашиваю — я хочу получить представление о том, что из себя представляет твой брат. Многие из нас есть наша работа. Мы живем ею.

— А как насчет тебя?

После такого долгого вступления Хеннингу хочется продолжить свою речь, но вопрос заставляет его замолчать. Он пытается придумать разумный ответ, но не может.

— Нет.

Тарик кивает. Хеннингу кажется, что во взгляде его сквозит одобрение, но он не уверен.

— Мой брат работает таксистом.

— У него своя лицензия?

— Нет.

— А на кого он работает?

— Умар.

— Кто это?

— Друг.

— А как его полное имя?

Тарик вздыхает.

— Умар Рабия Рашид.

— А ты чем занимаешься?

Он удрученно смотрит на Хеннинга.

— Я фотограф.

— Свободный художник или работаешь на кого-нибудь?

— Фрилансер.

Хеннинг пытается приподняться на мягком стуле, но снова соскальзывает вниз.

— Твой брат не хотел открывать дверь, когда вчера за ним пришла полиция, и он сжег свой компьютер. Ты знаешь, почему он это сделал?

В глазах Тарика появляется беспокойство, отмечает Хеннинг. Тарик достает новую сигарету и закуривает. А потом отрицательно качает головой.

— Никаких предположений?

Он снова качает головой.

— Этим компьютером пользовался только мой брат. У меня есть свой.

— И ты никогда не видел, что он на нем делал?

— Да нет, ничего особенного. Болтался по Сети. Писал письма. Мы скоро закончим? У меня встреча с товарищем.

Хеннинг кивает.

— Еще пара вопросов, и я уйду.

В тот же миг раздается стук в дверь. Три коротких удара. Тарик оборачивается, изображая удивление.

— Твой товарищ?

Тарик встает, ничего не отвечая.

— Если это другой журналист, захлопни дверь у него перед носом, — говорит Хеннинг, хихикая. Тарик идет к двери. Хеннинг видит его со своего места. Тарик быстрым движением распахивает дверь.

— Какого черта…

И тут Тарик получает две пули прямо в грудь.

Выстрелы не производят шума, но они такие мощные, что Тарик Мархони отлетает к стене. Хеннинг успевает заметить два небольших красных фонтанчика, бьющие из его груди, но не успевает среагировать, пока в поле его зрения не появляется дуло пистолета, торчащее в дверях. Кто-то заходит в квартиру. Этот кто-то видит, как Тарик затихает у стены. И мужчина выпускает еще одну пулю в лоб Тарику.

Ни хрена себе!

Хеннинг пытается как можно тише подняться, но он так глубоко увяз в мягком стуле, что не может встать незаметно. Хеннинг видит, как дуло пистолета поворачивается на 90 градусов — теперь оно смотрит в его сторону, — и успевает броситься на пол до того, как в спинке стула появляется дыра величиной с глаз, как раз на том месте, где секунду назад находилась его голова, обивка стула рвется, из нее вылетают пенорезина и текстиль, он слышит шаги и думает, что ему кранты, что ему, черт возьми, полный кабздец, наступивший до начала, он в панике смотрит по сторонам, видит в гостиной еще одну дверь, дверь, ведущую в другую комнату, выбора у него нет, ему надо попасть туда, он встает на ноги, бежит, насколько это возможно с такой ногой, как у него, чувствует боль в бедре, нога сопротивляется, но Хеннинг добирается до двери, дергает ее на себя, она открывается, он снова слышит звук «пуфф», позади него в двери появляется отверстие, но пуля пролетает мимо, он попадает в другую гостиную, маленькую, с большим окном, к которому он и направляется, быстро добегает до него, дергает за ручку, но не в ту сторону, он толкает окно наружу, но оно открывается на несколько сантиметров и резко останавливается, он толкает еще раз, сильнее, но оно замирает на том же месте, он оборачивается, кто-то еще не вошел в комнату, Хеннинг смотрит на окно, понимает, почему оно не открывается, видит стопор, но его можно открыть нажатием, он нажимает и тем же движением толкает раму наружу, и теперь окно распахивается, открывается полностью, он забирается на подоконник, выглядывает наружу, видит, что до земли как минимум два метра, и на короткое мгновение вспоминает балкон, на котором стоял вместе с Юнасом и собирался прыгнуть, и в ту же минуту слышит, что кто-то входит в комнату, Хеннинг готов в любой миг почувствовать острую оглушительную боль в спине, но прежде, чем он успевает подумать, он уже находится в воздухе, не чувствуя под собой опоры, он машет руками, не находя в себе сил посмотреть вниз, но он знает, что земля где-то там, под ним, и внезапно он ее касается, колени подгибаются, Хеннинг падает вперед, выставив руки, царапает ладони, перекатывается, почти что вываливается на дорогу, на трамвайные рельсы, но угроза сверху гораздо опаснее, думает он, в том окне все, что кому-то надо сделать, — это пройти несколько шагов и прицелиться, и все кончится, Хеннинг поднимается на ноги, слышит звук приближающегося автомобиля, но продолжает бежать, забыв о боли в ноге и бедре, он сам себе приказывает просто бежать, он не видит, в каком направлении несется, кругом асфальт и грязь, он видит угол дома, желтого, не соображает, где он находится, просто продолжает бежать, хватается за что-то, на ощупь напоминающее стену, и заворачивает за угол в тот момент, когда две пули одна за другой попадают в стену дома, но Хеннинг недосягаем, он находится на маленькой улочке с односторонним движением, наверное, это улица Святого Халлварда, думает он, каким чудесным совпадением это могло бы стать, если бы все закончилось здесь, но сейчас он не хочет думать о своей матери, значение имеет только то, что кто-то больше не может попасть в него, и он продолжает свой бег, слышит, как в груди колотится сердце, чистый адреналин, прямо в венах, он бежит мимо припаркованных машин, фигур, нарисованных на стенах красной и черной краской, дорога поворачивает, он следует ее изгибам, бежит изо всех сил, не чувствуя под собой ног, только замечает нечто странное, будто весь он двигается не в такт, потому что нога и бедро не могут разобраться, кто из них что будет делать, но ему плевать на это, Хеннинг думает, что ему надо убежать как можно дальше от того дома и стрелка, потому что тому тоже надо выйти на улицу и убраться, Хеннинг думает, что ему надо сообщить в полицию, но сначала добраться до безопасного места, до места, где он сможет перевести дыхание и говорить не задыхаясь, он видит свободное пространство, Спортивно-досуговый центр Гамлебюена,написано на черной, мастерски сделанной изогнутой табличке над входом, и он бежит туда, мимо красного универсала «мицубиси», здесь нет людей, только черные мешки с мусором у стены обшарпанной бытовки, стены исписаны граффити, ботинки Хеннинга соприкасаются с гладким асфальтом, он видит погрузочную платформу, скейтборд, старый пластмассовый стул, территория невелика, надпись кривыми заглавными буквами «Добро пожаловать»на табличке на синей стене, разрисованной языками пламени и причудливо переплетающимися буквами, которые он не различает, Хеннинг видит, что на той же табличке написано: «Мы заботимся друг о друге, потому что, блин, мало кто это делает», он смотрит по сторонам, территория огорожена забором, черт, она огорожена, вокруг растут деревья, но он видит просвет, дыру в заборе, он двигается к этой дыре, проскальзывает в нее, пиджак застревает, но он дергает его изо всех сил, слышит, как рвется ткань, Хеннинг наклоняется и пробирается через деревья и кусты, растущие густо, как в джунглях, проскальзывает мимо старого ржавого холодильника, видит, что поблизости на склоне холма стоит дом, и теперь он знает, где находится, он направляется к железнодорожным путям, быстро, как только может, поворачивается посмотреть, не преследует ли его кто-нибудь, но стрелка не видно, и Хеннинг прячется за большим деревом и опускается на землю, тяжело дыша.