Гюнтер Продьоль - Криминальные сенсации (Часть 1)

Уормс от двери шагнул назад в каюту:

- Он был обеспокоен штормовым предупреждением. Должно быть, прочитал его в рубке...

Эббот покачал головой:

- Нет, это исключено. Предупреждение пришло намного позже. Роджерс сразу поставил меня в известность. Еще и часа не прошло...

Доктору де Витту, вероятно, пришла в голову какая-то неожиданная мысль: он вернулся к кровати, стянул простыню и, расстегнув одежду на капитане, стал внимательно рассматривать обнаженные участки тела. Казалось, будто он ищет следы какого-нибудь повреждения. Не прерывая осмотра, он произнес:

- Говорите, два часа назад он был в радиорубке? Этого не может быть. Уже видны первые трупные пятна. Он мертв по крайней мере три часа.

Эббот только пожал плечами:

- Неужели я так ошибся? У радиста я был в семь часов. Старик меня там и встретил...

Доктор закончил осмотр трупа и снова накрыл его простыней:

- Пусть ломает себе голову полиция. Это не наше дело. - И он скрылся в ванной комнате.

Через несколько минут все трое покинули каюту капитана. Уормс тщательно запер дверь и положил ключ в наружный карман форменного кителя. Переход и лестница к капитанскому мостику были безлюдны - пассажиры давно уже развлекались в большом зале. Услышав приглушенные звуки оркестра, доктор де Витт сказал:

- Они там, внизу, скоро спросят о капитане. Что вы им будете говорить, Уормс? Вы ведь не собираетесь рассказать, что произошло на самом деле?

Уормс остановился и прислушался. Снаружи доносились завывания усиливающегося ветра - шторм надвигался. Но корабль шел пока по-прежнему ровно.

- Скоро начнется шторм, - сказал Уормс и, уже поднимаясь по лестнице, ответил врачу: - Нет, доктор, конечно, не расскажу. А вот бал я отменю. Штормовое предупреждение дает мне такое право. Тогда и на отсутствие капитана никто не обратит внимания.

Старший инженер сразу же согласился с этим:

- Хорошо, тогда я сейчас пойду в зал и скажу, что у капитана много работы... Дадим людям часок повеселиться, а потом закроем бал. Ведь погода пока довольно сносная...

Не дожидаясь ответа, Эббот повернулся и направился в обратную сторону по проходу между каютами. Доктор де Витт, качая головой, посмотрел ему вслед:

- Ну и ветрогон! Ему бы только часок повеселиться, вот уж не знаю... Старик ведь сегодня утром устроил ему выволочку за то, что он опять провел ночь в пассажирских каютах. Радист Роджерс видел его там. Женщины его погубят... А теперь, когда он знает, что капитан ему уже больше ничего не сможет сделать, он наверняка хочет еще кого-нибудь подцепить на ночь.

Уормс не поддержал этой темы. Он поднялся по крутой лестнице и остановился, только когда взошел на капитанский мостик. Вслед за ним поднялся врач. Некоторое время они молча стояли рядом. Доктор де Витт тяжело дышал; Уормс смотрел через окна капитанского мостика на переднюю часть корабля.

Ночь почти наступила. Шторм набирал силу; ветер завывал между надстройками верхней палубы, рвал ванты, сотрясал грузовые стрелы и спасательные шлюпки. Бушприт нырял в кипящее море, и набегающие волны все чаще перехлестывали через бортовой леер, покрывая слоем воды носовую часть корабля.

- Да-а, ну и танцы у нас будут сегодня ночью, - проговорил, отдышавшись наконец, судовой врач. - Так быстро усиливается ветер... Похоже на настоящий ураган.

- Так и есть, доктор. Береговые станции передали предупреждение об урагане. Я только не хотел раньше времени пугать людей...

Уормс повернулся к врачу. Тот испытующе посмотрел на него; в глазах доктора застыл немой вопрос: "Ну и как, не боишься ты этого теперь, когда стал капитаном?" Ответа он не получил. Уормс снова заговорил о смерти капитана:

- Знаете, доктор, я думаю, что если Уилмотт умер от яда, то вряд ли это самоубийство. Я, во всяком случае, не вижу причин, которые могли бы толкнуть его к этому.

- А у него их и не было. Он ведь очень любил жизнь. Нет, Уормс, сам он этого не мог сделать.

- Тогда кто же? Ведь какие-то мысли на этот счет у вас есть?

- Я врач, а не полицейский. Что толку, если мы будем сейчас ломать себе над этим голову!

И все же Уормс хотел во что бы то ни стало заставить врача высказаться:

- Но ведь речь, собственно говоря, идет об очень ограниченном круге лиц. Кто имел доступ в его каюту? Кто вообще имел возможность принести туда яд?

- Тот, Уормс, кто сегодня вечером пил с ним виски. На столе стояли два стакана - один из них с остатками какого-то порошка на дне. Стаканы я на всякий случай припрятал и завтра передам полиции. Думаю, по отпечаткам пальцев они смогут быстро установить, кто с ним пил.

Уормс схватил врача за руки:

- На стакане были отпечатки? Доктор, это же важнейшая улика! Вы стаканы надежно спрягали? Нельзя допустить, чтобы они пропали!

- Я их закрыл в письменный стол капитана... в присутствии Эббота.

- При этом был Эббот?

- Да, он как раз проходил мимо каюты, прежде чем спустились вы. Я вообще-то даже обрадовался, что появился свидетель. Ведь мои отпечатки теперь тоже есть на стаканах; а Эббот может подтвердить, как и когда они появились. Иначе я тоже попаду в подозреваемые.

Доктор слегка улыбнулся. Уормс засунул руки в карманы и снова посмотрел на бушующее море. Если бы сейчас был ясный день, он уже смог бы, пожалуй, в бинокль разглядеть берег. Но за окнами угрожающе ревело ночное штормовое море. Дальше бушприта ничего не было видно, и казалось, что между "Морро Касл" и нью-йоркской гаванью пролегла бесконечность.

На борту было двадцать два часа пятьдесят минут, когда ураган навалился на судно со всей силой. Палубные надстройки вырвало из креплений, как картонные декорации, и их обломки выбросило за борт. Пятнадцатиметровая грузовая стрела, которая была закреплена четырьмя вантами толщиной с руку, сломалась, как спичка, и при падении разбила спасательный бот.

Прощальный бал завершился даже раньше, чем Уормс хотел его закрыть. Пассажиры лежали в кроватях, страдая от страха и тошноты. Уормс раз за разом передавал по бортовой радиосети успокаивающие сообщения: "Для "Морро Касл" нет никакой опасности. Корабль устоит даже перед более сильным ураганом". С капитанского мостика в машинное отделение один за одним шли приказы увеличить скорость. Необходимо было постоянно менять курс, чтобы волны и ветер не захватили врасплох и не ударили в борт.

В двадцать три часа десять минут корабль находился в сорока милях южнее плавучего маяка "Скотлэнд лайт"; машины по-прежнему работали на предельных оборотах, а ураган продолжал бушевать с неослабевающей силой.

Дверь на капитанский мостик резко распахнулась. В проеме в непромокаемой накидке стоял один из вахтенных матросов. За его спиной взвыл ветер и с треском захлопнул дверь. Матрос подошел к Уормсу и проревел в ухо: