Виктор Пронин - Банда - 2

- Ну ты даешь, - пробормотал он растерянно.

- Да! - сказала Вика. - Иногда. Это мы с тобой уже выяснили, - она легонько повернула его к себе. - Надо смотреть друг другу в глаза. Чтобы не было недоразумений. Согласен?

- Конечно.

- Я знаю, ты не пьешь... И правильно делаешь... Но я бы все-таки предложила тебе глоточек... Выпей. Сегодня ты уже никуда не уйдешь. - Не пущу. Выпей и увидишь, что карта твоя, привычная бездарная карта слегка нарушилась... Появится первый козырь, маленькая, хиленькая шестерка бубен...

- Почему бубен?

- А потому, что бубен так похож вот на эту подушку, - она хлопнула ладошкой по цветастой наволочке. - Идти тебе нельзя, эти звери тебя пришибут, зарежут, застрелят... Они же в бешенстве. А спать здесь можно только на этой кровати. Другого места нет. Не в ванне же! Правда, у кровати такой размер, что можно всю ночь искать друг друга и не найти... Но я тебя найду.

Андрей улыбнулся, провел рукой по ее щеке, запустил пальцы в волосы, привлек к себе. Вика освободилась, шало посмотрела на него.

- Ну? Попробуем? Рискнем?

Андрей, не отвечая, медленно налил себе половину рюмки, долго принюхивался к ней, несколько раз бросил опасливый взгляд в сторону окна и Вика, поняв эти его взгляды сама подошла к окну и поправила штору, а, вернувшись, села на ковер у его ног.

- Знаешь... Боюсь, - сказал Андрей, выпив глоток водки.

- Я тоже, - быстро ответила Вика.

- Знакомый разговор...

- На эту тему все разговоры знакомые! - она вскочила, подошла к шкафу, распахнула дверцу. - Вот пижама...

- Твоя?

- Нет. Твоя. Вот полотенце... Бери и дуй в ванную. А я здесь сделаю остальное. Как говорят картежники... Карта - не лошадь, к утру повезет.

- Ну, ты даешь, - пробормотал Андрей, поднимаясь.

Вернувшись из ванны, Андрей увидел, что верхний свет выключен, что комната освещена лишь сумеречным светом экрана телевизора, а Вика лежит в кровати под одеялом, и, заложив руки за голову, смотрит передачу.

- Представляешь, какой кошмар! - воскликнула она, увидев Андрея. Оказывается предсказатель Нострадамус пятьсот лет назад сказал, что большевики продержатся семьдесят три года и семь месяцев!

- При Нострадамусе не было большевиков.

- Но он условно сказал... Назвал их безбожниками, варварами, еще как-то... Разрушители церквей...

- Он не сказал, когда они вернутся?

- А вернутся?

- Я бы не возражал.

- Садись, - она уже знакомым Андрею жестом похлопала узкой ладошкой по одеялу.

- Давай его выключим, этот телевизор, - предложил Андрей. - Без Астродамуса разберемся.

- Давай, - легко согласилась Вика и, выпростав ногу из-под одеяла, быстро нашла нужную кнопку. Экран погас и комната погрузилась в темноту. Найдешь меня?

- Буду идти на голос.

- Главное, иди все время прямо, все время прямо... И рано или поздно ты наткнешься на меня.

- Уже наткнулся. Это ты?

- В нашем лесу больше никого нет.

- Да, действительно, это ты, - прошептал Андрей и вздрогнул, ощутив ладонью ее небольшую грудь. От неожиданности он отдернул руку, но тут же протянул снова.

- А узнал как?

- Наощупь.

- Видишь, какая я узнаваемая...

- Ты молодец... Какая же ты молодец! Даже не представляешь!

- Почему... Очень хорошо представляю. Я иногда себя в зеркале вижу.

- Ничего ты в зеркале не увидишь, - прошептал Андрей и сделав глубокий вздох, откинулся на подушку. Пришло ощущение, будто он вернулся откуда-то издалека, вернулся к себе. Его бил легкий озноб - то ли после душа, то ли совсем по другой причине.

- Меня немного колотит, - сказал он.

- Пройдет, - прошептала Вика, прижимаясь к нему всем телом. - Рядом с такой женщиной, кого угодно будет колотить... Я тоже маленько не в себе.

- Привыкнем... У нас есть время... Ты пахнешь сеном... Откуда?

- Волосы... И немного водкой. Это ничего?

- Это прекрасно, - сказал Андрей.

- А ты меня поцелуешь?

- Я тебя уже целую... Я давно уже целую тебя и оторваться не могу.

- Надо же... Я и не заметила...

- Темно потому что...

***

Андрей проснулся от странных звуков, раздававшихся где-то совсем рядом. Не открывая глаз прислушался. Вспомнил, где он находится. Звуки не прекращались. Так, это квартира Вики, это кровать Вики. Так... И рядом лежит, конечно. Вика. И плачет. Он открыл глаза, осторожно повернул голову. Так и есть - в слабом лунном свете он увидел тонкий профиль, рассыпавшиеся по подушке волосы, поблескивающий на щеке ручеек слезинки.

Андрей не успел сказать ни слова, наверно, и дыхание его не изменилось, но Вика почувствовала, что он проснулся. Повернувшись на живот, она вытерла лицо о подушку.

- Что-то не так? - спросил Андрей.

- Все нормально.

- Да? И слезы в подушку?

- А это самое нормальное, что вообще может быть с бабой после прекрасной ночи.

- Надо же...

- Слушай, - сипловато сказала Вика, - ты знаешь, что такое одиночество?

- Знаю.

- Ни фига ты не знаешь! Одиночество - это когда рядом спит ублаженный мужик, а ты не знаешь, куда себя деть. Ты боишься к нему притронуться, чтобы не разбудить его, потому что у него, видишь ли, горе и такие переживания, такие переживания, что ты сама их не стоишь. А твои переживания ему, как говорится, до одного места.

- Какого места? - улыбнулся Андрей.

- До жопы.

- Ну извини... Но, Вика... Ты не права. Это бывает со всеми. Мужики после всех этих дел спят обессиленные, как кролики, а у женщин открывается второе дыхание. У настоящих женщин.

- А у настоящих мужчин ничего не открывается?

- Глаза.

- И вы начинаете видеть что-то такое-этакое?

- Мы начинаем видеть любимых женщин во всех их достоинствах, о которых раньше и не догадывались.

- Скажите, пожалуйста! - сказала Вика, но в голосе у нее уже не было напряженности. Была скорее озадаченность, может быть даже смущение.

- И еще, Вика... Не надо меня попрекать моими бедами, я с ними никому не навязываюсь. Да, совсем недавно, в прошлом году, я был немного другим человеком, я был веселее, беззаботнее, глупее... С тех пор немного изменился. Но сегодня... Какой я есть, такой и есть. Тут уж ничего не поделаешь. Когда-нибудь я снова изменюсь и стану прежним. Почему ты считаешь, что я должен...

- Ты мне ничего не должен.

- А я и не говорю, что должен тебе - чуть жестковато произнес Андрей. - Я говорю о другом. Почему ты считаешь, что я обязательно должен соответствовать твоим представлениям о хорошем мужике? Или спрошу иначе... Почему тебе нужно переживать оттого, что я этим твоим представлениям не соответствую? У тебя тоже открылись глаза и ты вправе делать свои выводы... Я с ними соглашусь. Я плох? Ну что ж... Скоро утро, уже светает... Пойдут трамваи, троллейбусы... И прости-прощай село родное . В края дальние пойдет молодец.

- Да не плох ты, не плох! Ты сказал мне, чтоб я не лезла в твои переживания? Сказал. Я утерлась. И ты в мои тоже не лезь. Я тебя не будила. Проснулся - терпи. Скажите, пожалуйста, какой деловой! Баба в подушку уже поплакать не может!