Влада Ольховская - Коллекционер ночных бабочек

Он не хотел показывать ей свой страх – а скрыть не смог. Перед бесцветными глазами, казалось, ничего нельзя было утаить.

– Что ты имеешь в виду?…

– Посуди сам: об этом месте не знает никто, кроме тебя, так? Теперь еще и меня, но это не в счет. Если я оставлю тебя здесь одного, никто не придет. Ты можешь изойти здесь криком, но никто не услышит, ведь ты сам создал лучшую звукоизоляцию! Даже если вдруг ты освободишься от цепей… ну, скажем, руку себе отгрызешь… Ты не выберешься. Я запру тебя изнутри и сломаю ключ в замке. А если еще и с сараем наверху что-то случится и он превратится в груду мусора? Никто и близко не подойдет к этому месту. Про машину твою я не забуду, не переживай, я ее отгоню – водить я умею. Представь, что будет с тобой, что тебя ждет.

Артур не хотел представлять, но воображение играло против него. И от картин, которые оно рисовало, хотелось выть…

– Что ты ей сказал? – повторила девушка.

– Что она забеременеет от меня! Что ребенок брата и сестры будет демоном, чудовищем! Она родит чудовище! Эта дурочка была очень религиозной… Она уже чуть ли не матерью Антихриста себя возомнила! Для нее инцест был чуть ли не страшнее самого изнасилования!

Это было его дополнительной победой. Когда Карина замкнулась в себе и, казалось, успокоилась, он сказал ей это. И слезы снова покатились из ее глаз! Артур видел, что полностью сломал ее, и наслаждался своим триумфом.

То, что он оставил ее одну в городе в таком виде, было завершающим штрихом. Артур не знал, что она умрет, но и не жалел об этом, когда узнал. Проблема решилась именно так, как он хотел: Карина ушла с его пути.

– Все стало на свои места, – кивнула девушка. – Ей и без того было плохо от того, что ты заставил ее смотреть, наполнил ее мир кошмарами, да еще и надругался над ее телом. В итоге ты убедил ее, что в ней появится что-то, что осквернит душу. Действительно дурочка… Она не пыталась себя убить. Я думала, что она целится в матку, чтобы избавиться от нежеланного ребенка… Но она старалась ликвидировать саму возможность забеременеть, чтобы не понести ребенка от родного брата. Печально. Она ведь не знала, что ты ей не брат…

– Тебе и это известно?!

– Мне все известно.

Она взяла со стола связку ключей, оставленную Артуром, и пошла к выходу.

– Стой! – крикнул он. – Куда ты? А я?!

– А что – ты? Ты знаешь, что твой обман раскрыт. При этом ты украл достаточно денег и попытаешься сбежать. Я не дам тебе такой возможности. Сдавать тебя полиции я тоже не собираюсь. Деньги – важный фактор и здесь. Да и потом… за что тебя накажут? За доведение до самоубийства и изнасилование – в лучшем случае. Они не знают, что ты делал. А я знаю. Ты впитывал их страдания. Ты наслаждался властью причинить боль. Ты держал их судьбы в своей руке – и ломал без жалости. Потому что это заставляло тебя чувствовать себя богом. Ты считал, что раз они «ночные бабочки», то ты вправе не принимать их за людей. Ты решил превратить Карину в одну из них. В этом месте было столько крика, боли и страха… Пожалуй, я позволю тебе насладиться этим. Наслаждайся до самого конца!

Как она могла знать все это?! Она читала его душу так же легко и небрежно, как скучающие прохожие читают рекламные объявления… Он был для нее даже не жестоким убийцей. Он был никем – пустым местом, песком под ее ногами. Артур бы все отдал, чтобы убить ее – или никогда не встречаться с ней.

– Да кто ты вообще?

– Я? Ночная стрекоза, – улыбнулась девушка. Улыбка была жуткой. – Это как бабочка… только дороже.

Она вышла. Он хотел звать ее, умолять остаться, как Карина когда-то умоляла его – но голос не слушался. Свет, оставленный включенным, был единственным жестом милосердия с ее стороны, да и это долго не продлится.

Он слышал звук запираемого замка, потом – скрежет металла. Она сломала ключ. Некоторое время ничего не происходило, пока он не понял, что откуда-то с поверхности сюда через вентиляцию долетает жар. Эта ведьма подожгла сарай… Но в такое время жители ближайших домов это вряд ли заметят.

Артур вдруг четко понял: его никто никогда не найдет.

Пробуждение было не первым. Первое было хуже. Тогда он, по сути, проснулся от боли… и болело все! Зато он очень быстро получил подтверждение тому, что каким-то образом остался жив.

Рядом с ним никого не было, голосовые связки толком не работали, и он не мог сказать, что уже пришел в себя. На его удачу, медсестра как раз проводила обход, она и позвала врача. Так Марк узнал, что серьезно разбился только автомобиль. Он же, по словам медиков, чуть ли не сухим из воды вышел.

Он мог терпеть боль, с лекарствами или без. Теперь, когда он знал, что серьезных травм нет, а эти мелочи заживут, он больше не беспокоился о физическом состоянии. Его волновало другое: почему он один?

С каждым новым пробуждением он надеялся увидеть рядом с собой хоть одно знакомое лицо, однако его раз за разом ждало разочарование. Не было ни Вики, ни Евы, ни даже Сальери. Этому есть объяснение… Вика все еще злится на него, Ева не может самостоятельно перемещаться по городу, Сальери просто козел. Марк ни на что бы не обиделся, если бы знал, что эта версия верна.

А что, если нет? На них тоже могли напасть! Еву – перехватить еще в поселке, а Вика стала бы случайной жертвой, если бы за Сальери послали отдельную команду наемников. Ведь она наверняка поехала к нему!

Доказательство того, что они живы и здоровы. Вот все, в чем Марк нуждался. Если бы он знал наверняка, он бы оставался спокоен и в одиночестве. Но кто ж такое доказательство даст? Он бодрствовал совсем мало, организм, только-только начавший восстанавливаться, проваливался в сон. А когда он бодрствовал, спросить было не у кого: врачи и медсестры вечно куда-то спешили, его соседи по палате разговорчивостью и наблюдательностью не отличались.

Он почти отчаялся. Почти. Состояние отчаяния и депрессии было настолько чуждо Марку, что не хотелось поддаваться даже в этот раз. Что-то должно проясниться, нужно только подождать…

И он не прогадал. Это пробуждение было особенным. Еще до того, как открыть глаза, он почувствовал рядом с собой запах духов… Он знал этот аромат!

– О, проснулся, – прозвучал совсем близко ее голос. – Открывай уже глаза, я вижу, что ресницы дрожат!

Дважды его не нужно было просить! Открыв глаза, Марк увидел, что Вика, живая и невредимая, сидит на стуле возле его кровати. Не похоже, что у нее в жизни что-то не так! И не похоже, что она все еще сердится на него…

Словно прочитав его мысли, девушка наклонилась вперед и прижалась губами к его губам. Целовала осторожно, словно боялась причинить боль… должно быть, синяки на лице все еще смотрелись жутко! Вот только боли он не чувствовал.