Юнас Юнассон - Сто лет и чемодан денег в придачу

Как и Герберт, Аманда путала все, что только можно было перепутать: левое становилось правым, верх — низом, а «то» — «этим». Поэтому она так и не смогла получить никакого образования: ведь для этого нужно как минимум, чтобы человек регулярно находил дорогу в школу.

Но теперь, когда у Аманды и Герберта целая куча долларов, все устроится! Я, конечно, ужас как плохо соображает, объясняла Аманда супругу, но я, как-никак, не дура !

И она рассказала, что в Индонезии продается все, и это крайне удобная штука для тех, у кого есть деньги. Герберт никак не мог взять в толк, что жена имеет в виду, но та хорошо знала, каково это, когда ничего не понимаешь, и вместо того, чтобы пускаться в дальнейшие объяснения, попросила:

— Ты скажи, что тебе самому хочется, милый Герберт!

— В каком смысле? Ты хочешь сказать… ну, скажем, водить машину?

— Вот-вот! — сказала Аманда.

Тут она извинилась, что ей надо пойти кое-что уладить. Но к ужину она вернется.

Три часа спустя она уже снова была дома, имея при себе новенькие водительские права на имя Герберта — но не только. Еще у нее был диплом автоинструктора, подтверждавший квалификацию Герберта, и свидетельство о приобретении местной автошколы, которой Аманда уже дала новое имя — «Эйнштейн-Автоправа».

Все это, разумеется, Герберта до глубины души поразило, но… неужели он от этого станет лучше водить машину? Ну, в каком-то смысле да, объяснила Аманда. Потому что теперь у него статус, теперь он сам принимает решения, кто хорошо водит машину, а кто нет. Ведь жизнь так устроена, что правильно не то, что на самом деле правильно, а то, о чем тот, кто принимает решения, скажет, что это правильно.

Герберт просиял: он понял!

Фирма «Эйнштейн-Автоправа» оказалась успешным предприятием. Практически все на острове, кто хотел получить права, учились у этого симпатичного белого. Сам Герберт постепенно вошел в роль. Он лично читал все теоретические лекции, авторитетно заявляя, например, что ездить слишком быстро — это плохо, потому что может произойти авария. Слишком медленно тоже ехать не следует, так как это мешает проезду. Ученики кивали и записывали — господин учитель знает что говорит.

Шесть месяцев спустя Герберт вытеснил с рынка обе остальные автошколы и стал монополистом. Этой радостью он поделился с Алланом во время своего очередного еженедельного посещения пляжа.

— Я горжусь тобой, Герберт, — сказал Аллан. — Подумать только, что именно ты решился пойти в автоинструкторы! В стране, где левостороннее движение и вообще…

— Левостороннее движение? — изумился Герберт. — Что, в Индонезии левостороннее движение?

Пока Герберт развивал полученную в подарок фирму, Аманда тоже не сидела без дела. Сперва она получила серьезное образование, став экономистом. На это ушло несколько недель и приличная сумма, но в конце концов диплом оказался у нее на руках. С наивысшими оценками и, кстати, выданный престижным университетом на острове Ява.

С образованием за плечами Аманда бродила по пляжу и думала, думала, думала. Чем бы таким ей заняться, чтобы принести счастье семье? Аманда, даже став экономистом, считала весьма посредственно. Но может, есть смысл… да, пожалуй… да, если, скажем… Чем черт не шутит, подумала Аманда Эйнштейн:

— Займусь-ка я политикой!

Аманда Эйнштейн основала Либерально-демократическую Партию Свободы (слова «либеральный», «демократический» и «свобода», на ее вкус, сочетались очень красиво). В партии сразу же появилось шесть тысяч несуществующих членов, которые единогласно решили, что Аманде следует принять участие в выборах губернатора ближайшей осенью. Правящий губернатор должен уйти в отставку по возрасту, и до того, как Аманда загорелась идеей участвовать в выборах, на губернаторское кресло претендовал только один реальный кандидат. Теперь их стало двое. Один — мужчина из высшей касты, педана, другая — женщина, да еще из низшей, судра. Исход выборов в пользу Аманды, разумеется, предрешен. Если не по этой причине, то хотя бы потому, что у нее целая куча долларов.

Герберт не возражал, чтобы любимая занялась политикой, но помнил, что на пляже под зонтиком сидит Аллан и терпеть не может политику вообще, а идеи коммунизма, после пяти лет лагерей, — особенно.

— Нам что, придется стать коммунистами? — встревожился Герберт.

Нет, Аманда так не считала. Во всяком случае, в названии партии нет такого слова. Но если Герберту настолько хочется быть коммунистом, то слово всегда можно добавить.

— Либерально-демократическая коммунистическая партия свободы, — произнесла Аманда, пробуя название на вкус. Длинновато, конечно, но тоже неплохо.

Но Герберт не это имел в виду. Наоборот. Чем меньше эта партия будет заниматься политикой, тем лучше.

Тут супруги перешли к вопросу финансирования избирательной кампании. Как представлялось Аманде, на момент окончания кампании у них не должно остаться целой кучи долларов — слишком много уйдет на то, чтобы выиграть. А что думает Герберт?

Герберт отвечал, что был всегда уверен — в таких делах у них в семье Аманда лучше понимает. Во всяком случае, он ей не конкурент.

— Хорошо, — сказала Аманда. — Тогда треть капитала кладем на мою избирательную кампанию, треть — на взятки главам окружных избирательных комиссий, треть — на очернение главного конкурента, а на оставшуюся треть будем жить, если выборы провалятся. Как ты считаешь?

Герберт почесал нос — он вообще никак не считал. Но рассказал Аллану о планах Аманды, и Аллан вздохнул от мысли о том, что человек, не способный отличить водку с кока-колой от бананового ликера, теперь собирается стать губернатором. Впрочем, они ведь получили от Мао Цзэдуна целую кучу долларов , и Аллану более чем хватает его половины. Так что он пообещал, что бюджет Герберта с Амандой в случае провала на выборах получит подкрепление. Но только пусть больше не затевают ничего такого, в чем ни бельмеса не смыслят.

Герберт поблагодарил друга. Аллан все-таки очень добрый, это факт.

Впрочем, помощь Аллана не понадобилась. Губернаторские выборы увенчались для Аманды полнейшим успехом. Она победила почти с восемьюдесятью процентами против двадцати двух. То, что общая сумма превышала сто процентов, свидетельствовало, по мнению конкурента, о многочисленных нарушениях в ходе выборов, но суд отмел этот аргумент и к тому же пригрозил проигравшему кандидату серьезными последствиями, если тот не прекратит очернять правящего губернатора госпожу Эйнштейн. Кстати, непосредственно перед судебным заседанием Аманда и председатель суда встретились за чашечкой чая.

Покуда Аманда Эйнштейн медленно, но верно подбирала под себя весь остров, а ее супруг учил островитян водить машину (причем без особой необходимости даже не садясь за руль), Аллан по-прежнему отдыхал в своем шезлонге у кромки океана и с соответствующим напитком в бокале. Причем большей частью именно с тем, какой и заказал, — поскольку Аманда перестала обслуживать туристов, найдя себе в жизни иное применение.