Карло Фруттеро - Его осенило в воскресенье

Но Анна Карла упрямо гнула свою линию.

— Тем более! Советчик должен быть вне подозрений. Это — первое и непременное условие. Я не специалист в области уголовных расследований, но мне кажется…

Она собирается еще и учить его, как вести расследование! Массимо внезапно вскочил, ударившись лбом о край тента.

— Ты куда? — грозно спросила Анна Карла.

— Спасаюсь бегством, — ответил Массимо. — На террасе дышать нечем. Он повернулся к Сантамарии: — Простите, я схожу на минуту посмотреть, как там Роза справляется с обедом.

Роза — служанка и повариха — была превосходным кулинаром, кухонной царицей и могла молниеносно «из ничего» приготовить отличную еду даже для нежданных гостей.

Еще немного, подумал Массимо, освежая лицо холодной водой, и я бы ее поколотил, эту Анну Карлу. Он привык к эксцентричности Анны Карлы, ему даже правилась ее живость и непосредственность. Но всему есть предел. Впервые в жизни увидела полицейского комиссара и сразу ринулась к нему с криком: «Я тоже все умею и понимаю». Какая инфантильность! Сантамария следовал своей испытанной системе, действовал неторопливо, как это свойственно южанам. К допросу в полном смысле слова подходил издалека: попивая «кампари» с содовой, он с удовольствием беседовал о Де Кинси, о немотивированном убийстве и тому подобном. А эта фанатичная особа в мини принуждает его вести себя, как агенты ФБР. А может, она проявляет такое рвение, потому что Сантамария ей просто понравился? — подумал Массимо, вытирая лицо полотенцем. Он зло усмехнулся. Быстро же она меняет свои привязанности. Массимо заглянул на кухню к Розе и поспешно вернулся на террасу.

— Обед будет готов через две минуты, — объявил он.

Он сел и стал ждать, как развернутся события.

— О нет, вы счастливый человек! — не унималась Анна Карла. — В вашем мире белое не называют черным, а ложь — истиной.

— Ну, не всегда, — попытался сдержать ее порыв Сантамария.

— Не спорьте. У вас все определенно и четко: либо этот человек ограбил владельца бензоколонки, либо не ограбил. Вы живете в реальном мире, в мире фактов.

Да, Сантамария ей нравится, и даже очень. Солидный, положительный человек, который верит только фактам и слыхом не слыхал ни о Де Кинси, ни о прочей ерунде. Настоящий мужчина, к тому же хорошо воспитанный. Ведь он сегодня предусмотрительно оставил дома и кольт, и сверкающую звездочку шерифа. На миг наивность и доверчивость Анны Карлы растрогали Массимо. Но он подумал о том, к каким неприятным последствиям может привести это новое увлечение его ветреной приятельницы, и решил прервать вестерн.

— Кстати, о правде, — сказал он тоном преподавателя средней школы. — Я вспомнил изящный парадокс Оскара Уайльда.

При одном упоминании об этом писателе-декаденте, вышедшем из моды, Анна Карла стремительно повернулась к нему, словно увидела в зарослях кактусов гремучую змею.

— «Если человек упорно говорит правду, его рано или поздно разоблачат», — процитировал Массимо.

Сантамария весело рассмеялся. Анна Карла, снова очутившись перед несокрушимым сообществом мужчин, поглядела на них с ненавистью.

— Но ты-то, Массимо, сказал правду? — прошипела она.

— О чем?

— О твоем алиби.

Опять она с этим алиби, возмутился про себя Массимо.

— Нечего сказать, хороший же ты друг, Анна Карла. Допустим, я действительно тот самый…

— Но у синьора Кампи есть алиби, — прервал его Сантамария. — Он упомянул об этом во время нашего первого разговора.

Массимо удивленно посмотрел на него.

— Разве?

— Да. Вчера вы мне сказали, что провели вечер на вилле у своих родных.

— Теперь понимаешь, как нам, людям ни в чем не повинным, легко себя скомпрометировать? Я говорил об этом без всякой задней мысли. Уж во всяком случае, не для того, чтобы доказать свое алиби.

— Разумеется. Но, увы, в силу профессиональной привычки мы каждому слову придаем свое значение, — как бы извиняясь, признал Сантамария.

Еще притворяется, будто сожалеет об этом, неприязненно подумал Массимо.

— Вот именно, с вами нужно всегда быть начеку, — сказал он вслух. — Вы, очевидно, отправитесь к моим, если уже не были там, и со всеми необходимыми предосторожностями расспросите прислугу. И в конце концов узнаете, что я в тот вечер и вправду ужинал на вилле, но уехал, когда еще десяти не было. Таким образом, мои слова обернутся против меня, и ваши подозрения лишь возрастут.

— Настоящий полицейский возразил бы — если только у вас нет еще одного алиби вплоть до полуночи. Но я этого делать не стану. И признаюсь откровенно — из расчета, — Сантамария допил свой «кампари», который стал отвратительно теплым, и с подкупающей искренностью добавил: — Я тоже хочу сказать вам правду, синьор Кампи. Для меня вовсе не главное получить от вас алиби, поскольку это приведет к утрате взаимного доверия и сердечности, которые для расследования совершенно необходимы. Такая цена за алиби слишком высока, и сделка будет невыгодной, не так ли?

Он готов даже приложить руку к сердцу, этот комедиант. А она не сводит глаз со своего сурового и честного героя и упивается каждым его словом, со злобой подумал Массимо.

— Я вас прекрасно понимаю, дорогой комиссар. Но поверьте, для меня не составит труда…

— Нет-нет, я не хочу больше и слышать об алиби и вообще о том вечере. И о вашем алиби, синьора, тоже. Право, оставим эту тему.

Анна Карла засмеялась серебристым смехом.

— Признаюсь, у меня нет алиби, господин комиссар. Впрочем, вам наверняка все сообщили мои мстительные слуги, которых я уволила. Мой муж ужинал в ресторане со шведами, а я после небольшой драматической сцены увольнения — это было часов в девять — отправилась перекусить в «Мулассано», а затем — в кино. Одна. Я никого не встретила, и никто меня не видел. Так что я перед вами, если можно так выразиться, совсем раздетая.

Не совсем, но достаточно, чтобы привести мужчину в замешательство, подумал Сантамария, снова бросив взгляд на короткое летнее платье синьоры Дозио.

Перед ним, словно купальщица на пляже, не сидела, а, скорее, полулежала очень милая и красивая женщина, проявлявшая к нему явный интерес. Но это прекрасное тело не вызывало у него ни желания, ни даже приятного волнения. Быть может, потому что отвлекало его, мешало расследованию. А главное, его понятия о том, как надо себя вести в присутствии настоящей синьоры, остались неизменными, несмотря на долгие годы службы на севере. В том, как она полулежала, поджав под себя длинные загорелые ноги, не было и капли вызывающего бесстыдства, и это лишь усиливало его симпатию к ней. А у него и без любовных приключений забот хватает.

— В каком ты была кинотеатре? Какой показывали фильм? — с кислым видом спросил Массимо.