Мария Нуровская - Дело Нины С.

«Чувствуется, что в доме присутствует мужчина, – говорила она. – Наш дом стал другим».

«Это точно», – язвительно подумала я. Вот уж не предполагала, что во мне столько ехидства, скрытого, конечно. Я только наблюдала за мамой и Ежи и выражала свою обеспокоенность Лильке, которая, однако, не придавала всему этому никакого значения. Как же сестра меня удивила, когда после поездки мамы и Ежи Барана в Лондон она сказала:

«Все не так трагично, как ты преподносишь, я немного понимаю маму. В этой туше, по твоему определению, довольно много эротики».

Лильке попросту Мистер Биг нравился, в этом все дело. У нее редко выпадала оказия с ним видеться, но когда они встречались, то у них находилось множество общих тем.

У нее – как у современной бизнес-леди, и у него – как у раскручивающего свое дело юрисконсульта. Его юридическая консультация пока не приносила доходов, но в будущем все должно было измениться.

«Ежи говорит, что он – моя стопроцентная гарантия», – отвечала мама на мои упреки в том, что она инвестирует в человека, который еще не развелся.

А не развелся он, потому что все время возникали какие-то помехи. Сначала его жена поставила условие, что не даст ему развода, если он не перепишет на нее часть их дома. Он, конечно, не согласился на это. Потом он заявлял, что надо подождать, пока старшая дочь окончит школу, а еще лучше, чтобы Эва, то есть средняя, тоже ее окончила, поскольку тогда останется только одна малолетка Кася. Но когда средняя дочь подросла, оказалось, что вскоре должно быть принято постановление о значительных льготах при разводе, поэтому надо подождать подавать заявление в суд – зачем переплачивать? И так прошло шесть лет, то есть ровно столько, сколько продолжался гражданский брак нашей мамы с Мистером Бигом.

– Ну да, сестра появилась в августе две тысячи седьмого года. И как она того пожелала, мы сначала поехали к маме…

(магнитофонная запись)

Мама, увидев ее, заметно оживилась, встала с дивана, предложила выпить чаю или кофе.

«Я приготовлю чай» – и я принялась хлопотать на кухне, а поскольку кухня соединяется с комнатой, я слышала, о чем они говорили. Лилька рассказывала о Пётре, о том, что он учится на режиссерском факультете и в будущем хочет снимать фильмы.

«Это трудная профессия, – заметила мама. – Несет много разочарований».

«Он знает об этом, но таково было его решение».

«Вообще творческие профессии разрушают… и отнимают здоровье…»

Бедная мама, желая как-то оправдаться перед нами за свои жизненные неудачи, сваливала все на вредную профессию, которую она себе выбрала.

Лилька присела на корточки возле нее:

«Мамуля, ты чудесный человек, тонкий, светлый. Ты написала столько книг, у тебя есть преданные читатели, они ждут твой новый роман».

«О ком мне писать? – спросила мама с горечью. – О женщине, которая ничему не научилась на собственных ошибках?»

Лилька на это: «Уже Сократ утверждал, что ошибка – это привилегия философов, только дураки никогда не ошибаются».

Первое совместное лето мама провела с Мистером Бигом в Карвенских Болотах. Не желая мешать им, я безвылазно сидела в Подкове и наконец нашла себе занятие. Я принялась приводить в порядок свой садик: прополола цветники с настурцией, желтой и оранжевой, с чашечками, словно из тонюсенькой размягшей кожицы. Это были любимые цветы Мирека, он называл их подковинским модерном.

В доме матери, на море, я появилась только раз, в последние выходные августа.

В следующем году Мистер Биг поехал с дочерьми в Египет. В Карвенских Болотах он провел буквально

несколько дней, прихватив туда с собой самую младшую дочь, Касю. Мы даже все вместе выбрались на экскурсию на Мазуры [28] . Очередное лето должно было стать прощальным.

Мама позвонила мне.

«Знаешь, – сказала она, – у Ежи какие-то дела в его городе, я буду несколько дней одна. Может, приедешь?»

«Хорошо, приеду», – тотчас согласилась я.

«Я подхвачу тебя во Владыславово, зачем тебе трястись на автобусе?» – предложила мама, явно обрадовавшись.

Она ждала меня на платформе, загорелая, в белом полотняном платье с открытыми плечами и в плетенках на босу ногу. Просто поразительно, время, казалось, для нее остановилось: у нее было молодое лицо, сияющая кожа. Она ходила быстрым, пружинистым шагом и смеялась так, как может смеяться очень молодая женщина.

За ужином мама сказала:

«Мы пытаемся с Ежи спланировать нашу будущую жизнь. Он должен подладиться под меня, я под него… Видишь ли, Ежи не любит холодного моря, он никогда сюда не ездил, даже студентом. Каникулы всегда проводил за границей… далеко, в тропиках… Он любит это – коралловые рифы, подводное плавание…»

И тут я выслушала трогательную историю о том, как Мистер Биг, студент первого курса юридического факультета, попал в Австралию. Он должен был каким-то образом раздобыть средства на поездку в эту далекую страну, поэтому устроился разделывать свиные головы, что было омерзительным занятием. Эти головы погружали в чаны с кипятком, потому что иначе мясо не отошло бы от костей. Вытаскивать их оттуда надо было при помощи деревянных щипцов и разделывать голыми руками, на которых через несколько часов образовывались волдыри. Желающих поработать там было немного, поэтому платили неплохо.

Мама рассказывала об этом так, как будто бы это был настоящий подвиг.

«Насколько я понимаю, твой Ежи заработал на поездку в Австралию», – подытожила я ее рассказ.

«Почему ты говоришь „твой“ Ежи?» – вспылила она.

«Ну, потому что он уж точно не мой».

«Странный у нас получается разговор, иногда мне кажется, что ты его недолюбливаешь», – обиделась мама.

«Я его просто не знаю», – ответила я.

Но понемногу я уже начинала его узнавать. Серьезно задуматься над всем происходящим заставил один вроде бы малозначимый факт, который можно было расценить как слабость или своего рода чудаковатость Мистера Бига, если бы он не обманывал мою маму. Мама развернула антиникотиновую кампа-

нию, опасаясь за здоровье любимого, который, к сожалению, много курил. Поддержали ее в этом его дочери, и в конце концов им удалось добиться от него обещания, что он бросит курить. Ну и бросил, мама ходила вокруг него на цыпочках, подсовывала ему мятные леденцы, которые вроде бы смягчали последствия никотинового голода.

Прошло полгода. Мы поехали втроем в Карвенские Болота. Ранним утром я вышла погулять и наткнулась на Мистера Бига. Он, спрятавшись за сараем, курил. Мы оба не знали, что сказать, поэтому промолчали. Но, по-видимому, это не давало ему покоя, потому что чуть позже мама сообщила мне, что Ежи, к сожалению, вернулся к своей вредной привычке.